Спецслужбы как элемент российской внешней политики

Осложнения, связанные с высылкой сотрудников дипломатических представительств, в последние годы стали обычной практикой для отношений России с бывшими советскими республиками.

Как правило, такого рода инциденты прямо или косвенно связаны с теми или иными видами деятельности сотрудников спецслужб.

О том, как организована работа российских секретных ведомств в соседних странах, с которыми РФ связана в рамках СНГ многочисленными союзническими договорами, в интервью радио «Свобода» рассказал эксперт по вопросам безопасности, главный редактор интернет-издания «Агентура.ру» Андрей Солдатов:

– Есть определенные ограничения, которые были приняты в самом начале 90-х годов, когда еще считалось, что у нас будут абсолютные дружба и любовь. В частности, были подписаны соглашения о неведении разведывательной деятельности между военными разведками всех новых государств и службами внешней разведки. Формально Служба внешней разведки ГРУ не имеет права вести разведывательную деятельность в странах СНГ. До определенного времени этого и не происходило. Более того, подписывались различные двусторонние и многосторонние соглашения об обмене разведданными, обмене какой-то информацией. Например, даже в случае Украины еще в начале 2000-х годов проводились совместные коллегии ФСБ и Совета безопасности Украины. Затем в российском руководстве стали понимать, что все-таки необходимы какие-то структуры, которые будут заниматься разведдеятельностью, даже, можно сказать, сбором информации и влиянием на политическую ситуацию в странах СНГ. И для этого была выбрана структура, которая соглашение не подписывала, а именно – Федеральная служба безопасности. И сейчас СНГ курирует в основном ФСБ. Там есть специальная служба, чьи руководители засветились и на выборах в Абхазии; если вы помните, «заговор» против Лукашенко года три назад в Братиславе раскрывала именно ФСБ, а не Служба безопасности Беларуси.

– Кольцо «врагов» вокруг российской государственности постоянно сужается, и они становятся все более зубастыми и агрессивными, считают в Кремле. Каковы основные направления разведработы сейчас? Верно ли полагать, что это Украина и Грузия?

– Нельзя говорить о том, что это полноценная разведывательная деятельность. Потому что разведывательная деятельность – это, прежде всего, сбор информации военного характера. А на самом деле речь идет о том, чтобы (в принципе, такие соглашения уже подписывались, начиная с 1999 года) обеспечить, так сказать, стабильность политических режимов тех стран, которые собираются дружить с Россией. В принципе, многие усилия той же Федеральной службы безопасности были направлены на то, чтобы мониторить политическую ситуацию, выяснять, не появилось ли там эмиссары каких-нибудь «братиславских фондов», не собираются ли там устраивать «оранжевые» революции.

У нас очень быстро все меняется. Например, вы говорите о конфликте с Грузией, а еще в 2004 году с Грузией была такая дружба, что их министр госбезопасности посылал своих курсантов учиться в Академию ФСБ. Потом все резко изменилось, и дружба расстроилась. Например, была история, когда мы с Азербайджаном находились в настолько плохих отношениях, что в 2002 году, если я правильно помню, в Баку были схвачены пять сотрудников ФСБ, причем их обвиняли в том, что они чуть ли не теракт собираются совершить и подорвать дворец Гейдара Алиева. Потом президент сменился, политическая ситуация изменилась в Азербайджане, которому потребовалась помощь России. Туда прилетал даже начальник Службы внешней разведки России, чтобы продемонстрировать поддержку Москвы. В общем, отношения между спецслужбами сразу резко наладились. То есть все это быстро меняется.

– Сколь сильно развита на территории этих недавно еще союзных республик агентурная работа? Выделяются ли существенные средства на организацию там агентурных сетей? Или спецслужбы рассчитывают все-таки на идеологию, как в прежние, советские времена, когда всякие завербованные западные профессора или сотрудники спецслужб во многом действовали из убеждений?

– На Западе идеологические шпионы перестали существовать в 50-е годы, как только закончила свое существование разведка Коминтерна, а с нею и все люди, которые были завербованы во времена Коминтерна. А что касается Украины или, например, последнего дела в Прибалтике, это частично денежные причины, частично идеологические. Не будем забывать, что огромное количество русскоязычных кадров госбезопасности были вычищены, и довольно жесткими методами, почти из всех республик бывшего Советского Союза. Люди это высокопрофессиональные, и, конечно, они были обижены на то, что их выгоняли по этническому признаку. Понятно, что среди них еще можно найти людей, которые будут сотрудничать с бывшими коллегами.

– Есть ли какие-то оценки возможностей спецслужб в российском ближнем зарубежье? Способна ли теоретически ФСБ или другие структуры, которые занимаются подобной деятельностью, организовать государственный переворот, скажем, в Украине или в Грузии?

– Ну, я, честно говоря, так не думаю. Такое впечатление, что российские спецслужбы, когда начинали активные мероприятия в этих государствах, действовали в основном довольно неловко. И, если честно, часто их довольно зримое присутствие использовалось той или иной стороной конфликта, чтобы продемонстрировать поддержку Москвы или, наоборот, в ней упрекнуть. Мне кажется, что времена переворотов, организованных спецслужбами, ушли. Эта технология уже довольно сильно устарела. Поэтому я не думаю, что сейчас возможно привести к власти выбранного в Москве лидера, опираясь чисто на возможности спецслужб.

Что произошло с Грузией? Грузия для России должна, по идее, являться одним из самых ценных союзников, если мы вообще верим в борьбу с терроризмом. Точно так же, как Азербайджан. При этом Россия, в общем, добилась достаточно больших сдвигов в отношениях с Грузией в начале 2000-х годов, когда, например, происходила даже выдача тех террористов, которые взрывали дома в Москве в 1999 году. Потом по политическим мотивам, при совершенно грубой политике (прежде всего российских властей, которые то пускали истребители полетать над территорией Грузии, то еще что-то в этом роде) эти отношения были разрушены. Информацию по террористам из Грузии россияне больше не получают. То же самое происходит с Украиной – если раньше русские проводили совместные коллегии с СБУ, то теперь они на таком жестком этапе конфликта, что обвиняют друг друга в использовании наемников в Южной Осетии и так далее. В общем, все это не способствует главному.

Что главное для спецслужб? Это получение информации. А получается, что как партнеров Россия их потеряла. Естественно, это понимают все профессионалы. Одно дело – получать информацию агентурными, шпионскими методами, и совсем другое дело – опираться на сотрудничество спецслужб этих стран. Поэтому если мы говорим, что терроризм для нас – это важная и серьезная угроза, то надо понимать, что действия последних нескольких лет привели к тому, что получать информацию по таким важным направлениям мы перестали