Соседи уезжают

Украина таки не Россия.

Не знаю, что именно имел в виду Леонид Данилович Кучма, но он оказался прав самым парадоксальным образом. Удивительно! И язык похожий, и воруют так, что сразу видно: все свои, включая Леонида Даниловича… И Киев — сами знаете чьих городов мать, а вот поди ж ты… Не Россия!

Это выясняется именно в такие дни; собственно, только на таких тектонических разломах и выясняется.

А что не так? В смысле: что там не так, как у нас?

Как выясняется — главное: ощущение нации как некоторого корневого и очень мощного единства!

Сотни тысяч людей выходят на улицы после ночного налета «Беркута» на палаточный городок (у нас, после аналогичного избиения людей ОМОНом, улицы быстро опустели, что и позволило власти довершить расправу в судебном порядке).

Киевляне — вышли, и выходят каждый день, и мы видим, как растеряны те, кто ставил на силу корпорации: они столкнулись с силой, о которой, кажется, прежде не имели представления.

Нынешний Майдан довольно ощутимо отличается от первого: тогда, поверх всей искренности митингового миллиона, происходила именно политическая схватка: «оранжевые» против «донецких», корпорация против корпорации… Сегодня мы имеем дело со стихийным, но все более отчетливо осознающим себя национально-освободительным движением — и оппозиционных политиков это, похоже, застало врасплох так же, как и власть.

Украинская нация хочет не обратной смены Вити на Юлю — она хочет свободы! Как идея свободы коррелирует с практическими интересами Евросоюза — отдельный вопрос, ответ на который будет еще полон разочарований, но сегодня речь именно о выборе национальной идеи.

Тут-то обнажается смысловая разница, очень прискорбная для России.

Украинцы — географически близкие, лингвистически родные и этнически неотличимые, так же небогато и воровато живущие… — ценят свободу и готовы за нее бороться. Само слово «империя» для них, чье совсем юное государство сшито из лоскутков трех мертвых империй, — угрожающее слово!

И они сносят памятник, символизирующий самую страшную из прокатившихся по ним империй, — и правильно делают. Мы же, намертво протравленные имперской идеей, даже не ощущаем это как болезнь.

Власть, как известно, растлевает и холопов: помните мажорное самоощущение троекуровских псарей? Ничего не напоминает?

Мы по-прежнему гордимся могуществом царей и генсеков, и былое геополитическое величие не дает нам ощутить себя нацией. Нам мало быть нацией — мы Империя! И очередной проханов закатывает глаза в ворожбе, столоверчением вызывая дух то Петра, то Иосифа…

Эта зараза сидит у нас в кишках со времен, когда раздолбаев царя Гороха сменили адепты Третьего Рима, ею поражены все внутренности общества, и иногда кажется, что это уже неоперабельно…

И ведь вроде не мы первые с таким диагнозом, и с полдюжины империй как-то эволюционировали, приноровились к изменившему миру, — а нас все хлебом не корми, дай порасчесывать свое особое место!

Водяра паленая, консервы просроченные, форум в аренде, патриции на Майами, дети мрут, как в Эритрее, а у нас все блеск в глазах и имперские галлюцинации. И полная готовность учить окружающих, как свободу любить!

Танки уже, правда, дальше Осетии не выезжают, но выездные семинары по духовности — круглосуточно. Духовность эта, как вы заметили, со времен графа Уварова кандалами прикована к текущим нуждам администрации и ее имперским прибамбасам…

Христос бы сильно удивился, если бы узнал, что его именем в скифских степях будут укреплять власть местных царьков…

Увы. Для россиян, вышедших было на свободу, — скорее, на свободу отпущенных… — сама идея свободы так и не стала своей. Полуспившиеся «римляне» времен полураспада империи продолжают гордиться, хотя уже нетвердо помнят, чем именно.

Но Украина — не Россия.

Виктор Шендерович, The New Times