Тбилиси - Минск - Киев

Протесты в Грузии, Беларуси и Украине глазами очевидца.

Сотруднику международного рекламного агентства в Киеве Всеволоду Крутько за последние восемь лет трижды выпадало стать свидетелем значимых событий в истории стран: пятидневная война Грузии с Россией в августе 2008, Плошча в Минске в декабре 2010 и вот сейчас Майдан в Киеве. По просьбе редакции KYKY.org он сравнил общее ощущение от всех трех революций:

«Конфликты — это, в первую очередь, напряжение: ты сам и твои близкие либо вовлечены, либо так или иначе страдают от последствий, связанных с противостоянием; наконец, ты сам напряженно следишь за новостями, мучительно пытаясь угадать, что же произойдет дальше. Сравнивать события, приводить их к какому-то общему знаменателю очень сложно. Они происходили при различных исторических и геополитических обстоятельствах, различных режимах. Пожалуй, главное, что их объединяет — во всех трех случаях это была борьба народа за свою свободу. Против общего внешнего врага, как это было в Грузии, либо против режима в собственной стране, как в Беларуси и Украине — но это всегда был именно всплеск освободительного движения, переполнившаяся чаша терпения людей, выплескивающаяся на улицы обидой и гневом. Пожалуй, если что и стоит сравнивать в этих событиях, так только самих людей. Три народности, которые я люблю и уважаю больше всего на территории бывшего СССР.

Тбилиси

Грузины — гордый и свободолюбивый народ, в чем я и убедился в 2008-м. Надо заметить, что после событий ноября 2007 года, когда силовики водометами разогнали мирную демонстрацию у Парламента в Тбилиси, многие в Грузии ненавидели либерального и демократичного Саакашвили так же, как в Беларуси не любят авторитарного Лукашенко или в Украине — Януковича.

Однако внешний враг всегда объединяет обе стороны внутренних «баррикад», поэтому, даже при том, что многие до сих пор считают Саакашвили виновником конфликта, в дни самой войны на улице нельзя было услышать ни одного плохого слова в его адрес. Как только пошли первые сообщения о мобилизации мужского населения, все мужчины, независимо от возраста, рода занятий и уровня дохода, пошли в добровольцы. Закончилось тем, что на призывных пунктах стали отказывать парням, объясняя, что войска полностью укомплектованы. Помню, как наши коллеги девушки в слезах возвращались с пунктов сбора крови, рассказывая, что у них отказались брать кровь из-за слишком малого веса. Это была общая война, для чиновников и бизнесменов, детей и матерей. Тогда не было соцсетей. Были «Одноклассники», да, но это другое. Никто ничего там не обсуждал, не звал, не соболезновал, не собирал подписи. В интернете получить информацию было сложно: местные грузинские сайты читать было нельзя из-за незнания языка, российские ресурсы читать было бесполезно — информация распространялась через сарафанное радио. То есть это всегда были по большей части слухи и домыслы, от которых становилось только страшнее.

Помню, как выходил на пустынную улицу в традиционно оживленный «базарный» день — субботу, замечал двух бабушек на лавке с радио-приемником, держащихся за голову в полном молчании, и так понимал: что-то произошло. Когда пошел слух, что русские танки идут на Тбилиси, в магазинах стали сметать с полок соль, хлеб, крупы, на заправках выстроились километровые очереди за бензином. Я смотрел в эти гордые сосредоточенные лица и понимал, что никакой паники нет. Все едины в мыслях и поступках. Все отлично понимают, что нужно делать. Разве можно их победить? В конце концов, для людей все это было не впервой: конфликт в апреле 1989 с разгоном демонстрации танками, война в Абхазии 1992–1993, революция роз 2004 года — да эти люди за период постсоветской эпохи пережили больше, чем кто-либо другой! При всем при этом, грузины — крайне миролюбивый народ. Сколько раз в беседах с людьми на улицах приходилось слышать «Мы очень любим русских, мы близки, это же наши люди, они такие же, как мы. Зачем эти сволочи-политики все только испортили!..» Так мы проникались трагедией этого небольшого по численности, но очень большого сердцем народа.

Минск

В 2010 году в Беларуси все было по-другому. Скажу сразу, что не согласен с расхожим мнением, будто белорусы — эдакие «толерантные застабилы», которых можно нагибать сколько угодно, они будут только приспосабливаться и еще упорнее работать, чтобы нести пану хлеб. Просто у белорусов приоритеты другие. Меньше романтики, больше прагматики. Да, они со многим не согласны. Да, они готовы выходить протестовать: демонстрации, аплодисменты, заторы на дорогах — кто еще из бывших советских народов был настолько креативен, чтобы придумать такое? А ведь происходило это не только в столице, которую традиционно принято считать местом сосредоточения интеллигенции и гражданского общества. Просто в конечном итоге всем надо возвращаться домой, к семье, думать, как прокормить себя и близких. Многим есть что терять, и они это прекрасно осознают. Точно такие же мотивы у «гэбистов» и милиции, по этой же причине они не переходили тогда, в декабре 2010-го, на сторону людей. Как так получилось, что эти люди оказались по разные стороны баррикад — это уже другой вопрос.

Кроме того, белорусы из всех народностей, о которых мы говорим, — наиболее близки по ментальности к северо-западным европейцам. Мне кажется, именно поэтому мы привыкли «играть по правилам». То есть как раз у этой самой интеллигенции и активной части гражданского общества есть четкое понимание границ, переходить за которые не столько опасно, сколько просто неприлично и недостойно. Кроме того, борьба белорусов — это, конечно, в первую очередь, информационная война в интернете. Больше онлайн, нежели оффлайн. Со «штабом» оппозиции в «Фейсбуке» и ожесточенными боями с троллями на «Хартии», «Партизане» и других «полях стражений». И от этого, кстати, борьба не менее напряженная. Просто менее кровопролитная, в отличие от Грузии и уже, к сожалению, Украины.

Киев

Что происходит в Украине сейчас? Прежде всего, нет никакого единого народа Украины, или, как любят говорить в Москве, «юго-западного русского» народа. Здесь очень много внутренних течений, национальных и региональных особенностей, которые текущая власть, к сожалению для себя, совершенно не учитывает. И то, что сейчас происходит в Киеве, — это объединение различных народностей в борьбе против системы. Борьба эта для украинцев также не нова. И речь даже не об оранжевой революции 2004 года, которая была мирной и быстрой по сравнению с нынешней.

Любой местный житель скажет вам, что если не дай бог с вами что-то случилось, то милиция — это последняя инстанция, в которую стоит обращаться.

Не стану брать на себя корону «разрушителя мифов», но в целом нельзя не обратить внимание на то, что за пределами страны сформировался ряд неверных стереотипов относительно этих людей. Первый стереотип — «моя хата с краю» — происходит, кстати, из аграрного запада страны. Именно «западенцы» являются сейчас наиболее активной частью протестующих, локомотивом борьбы. Это видно и по происходящему в регионах, где уже пошел захват областных администраций, во Львове, Тернополе. «Это наш город, мы будем за него бороться» — так один приятель из Львова прокомментировал приезд большого числа земляков на манифестацию в Киев. После таких комментариев, конечно, становится понятно, что никаких «хат с краю» нет и в помине. Другой стереотип — «каждый стремится, прежде всего, извлечь личную выгоду для себя». Ну какую выгоду извлекают маленькие кафешки в центре Киева, бесплатно угощающие протестующих чаем, кофе, бульоном? PR-эффект от таких «специальных предложений», конечно же, несравненно мал по сравнению с возможными санкциями власти, которая 16 января-де-факто узаконила любой беспредел со своей стороны. А какую выгоду имеют бизнесмены, бесплатно привозящие продукты питания, медикаменты, покрышки? Или активисты Автомайдана, использующие в качестве заградительных баррикад свои автомобили стоимостью в несколько десятков тысяч долларов? В Украине очень много честных, открытых, смелых, организованных и достойных людей. Это большая честь быть среди них сейчас, даже не являясь активным участником конфликта.

Что происходит за пределами центра города? Внешне Киев живет своей жизнью. Внутри — постоянно нарастающее напряжение, недовольство ситуацией. Кто-то слышит по ночам взрывы гранат и не может уснуть, кто-то жалуется, что некуда было сводить детей погулять в праздники, кто-то недоволен пробками на объездных дорогах, так как в центре движения нет. Но в целом количество тех, кто обвиняет в происходящем оппозицию, становится все меньше. Власть удивительно сплотила людей в ненависти против себя — и уже не важно, выступал ты за ассоциацию с ЕС или за Таможенный Союз, хочешь ты отдать Крым русским или китайцам — эти вопросы в повестке дня уже давно отошли на второй или третий план. «Нас не уважают, нас не считают за людей» — вот основной мотив борьбы сейчас. Ну и конечно же, опять — информационная война. В Грузии я впервые на собственном опыте узнал, что это такое.

Сейчас война в интернете вышла на свой, пожалуй, самый высокий виток с 2008 года. Очень много «вбросов», слухов. Появляются уже даже советы, как правильно фильтровать огромный поток информации, чтобы не сойти с ума.

Из основных страхов людей за пределами непосредственно Майдана и Грушевского — непредсказуемость ситуации, невозможность предугадать, чего ожидать дальше. Непонятно, где сейчас в городе опасно, где безопасно. Ходят слухи о гопниках (здесь их называют «титушками»), которые крушат автомобили на улицах вне зоны противостояния с силовиками. Боятся, что власть может ввести чрезвычайное положение — тогда могут отключить мобильную связь, интернет, телевидение, ограничить передвижение по городу.

Делать какие-то прогнозы я не стану. Во-первых, это дело неблагодарное, во-вторых, есть масса политологов, бывших министров, генералов в отставке и прочих экспертов, которые знают ситуацию изнутри и могут дать более взвешенную оценку. Грузия свою войну проиграла, ведь вернуть Южную Осетию шансов теперь практически нет. Беларусь — пока тоже не выиграла. Мне очень сложно поверить, что Украина может остаться побежденной в этой борьбе. Зная историю этих людей, их настрой и волю к победе, хочется верить только в самое лучшее».