Как «открытый для всех» Дворец Независимости стал режимным объектом

Несмотря на заверения Лукашенко простому белорусу в Дворец Независимости не попасть.

В октябре 2013 года в Минске открылся Дворец Независимости. С момента первых упоминаний в прессе он был объектом повышенного внимания. Далеко не сразу власти признали, что это будет очередная резиденция Александра Лукашенко.

Тогда же прозвучало заверение, что дворец «будет открыт для людей».

Сразу же после открытия Дворца Независимости заговорили об экскурсиях. В администрации Лукашенко обещали распахнуть двери для посещений во дворец в ноябре. Правда, в пресс-службе правителя пояснили, что необходимо оставить заявку.

В ноябре прошлого года журналисты попытались записаться на обещанную экскурсию и... столкнулись с проблемой. Ни в администрации, ни в Музее современной белорусской государственности не нашлось ответственных за организацию экскурсий.

В апреле 2014-го, спустя несколько месяцев после попытки №1, корреспондент «Салідарнасці» решил попытать счастья под видом простого гражданина.

Позвонил в пресс-службу Лукашенко. Говорю, что читал про экскурсии в газетах, решил записаться. На другом конце провода сотрудник с плохо скрываемым раздражением говорит, что ничем мне помочь не может, и что пресс-служба этим не занимается. Также прозвучало, что он не знает, к кому я могу обратиться по этому вопросу.

Сложилось впечатление, что таким вопросам здесь совсем не рады. После такого приема задумался, стоит ли осуществлять вторую часть плана: попасть во дворец с улицы, под видом случайного туриста.

В конце концов, решаюсь на программу-минимум: прогулку возле новой резиденции вдоль забора.

Патрули, видеокамеры и пустота

Ко дворцу иду со стороны «Минск-Арены». По пути заглядываю на Площадь государственного флага. Здесь никого нет. Абсолютно пустая площадь под серым, как плитка под ногами, мартовским небом, угнетает.

Подхожу к гигантскому флагштоку. В этот момент со стороны улицы Орловской подъезжает милицейский УАЗ. Из него выходит спецназовец и идет в мою сторону. Я фотографирую на телефон текст государственного гимна и иду навстречу милиционеру. Тот что-то сообщает по рации, рассматривая меня, потом разворачивается и идет к машине.

Эта сцена почему-то вызывает в памяти фрагмент из басни Крылова про волка и ягненка: «Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать». Осадок от встречи с «волком» сопровождает меня до самого дворца.

Здесь та же картина — пустота под свинцовым небом. Считанные люди молча пробегают в сторону Орловской, прижимаясь к зданию «БелЭкспо». На дорожке возле забора новой резиденции — никого. За забором прохаживается охранник, несколько секунд смотрит на меня и идет дальше.

В глаза бросаются видеокамеры, присматривающие за всем, что происходит вдоль забора. Въезд с улицы через ворота преграждают специальные металлические препятствия цилиндрической формы, торчащие из дороги. (Похожие видел у посольства Великобритании в Берлине — там их установили из-за высокой степени угрозы терактов).

Выхожу на Орловскую. Внимание привлекает газон, расположенный между пешеходной дорожкой и забором резиденции. Практически лысый, без травы, он скорее напоминает контрольно-следовую полосу на госгранице. Его ширина также наводит на мысли об иных, отличных от декоративных, функциях. В тот момент у меня уже вырисовалось определенное впечатление от увиденного.

А именно: Дворец Независимости напоминает хорошо охраняемый режимный объект, вряд ли предназначенный для ежедневного свободного посещения туристами.

Подхожу к воротам, из будки выбегает военный:

— Фотографировать нельзя! — показывает на фотоаппарат, который держу в руках.

Я спрашиваю про экскурсии: пускают ли внутрь простых граждан? Охранник бодро отвечает «нет», а на мое уточнение, что в газетах писали про экскурсии, говорит, что было такое дело, но все кончилось, дворец поставили под охрану.

— То есть, теперь это режимный объект?

— Да, зарежимили объект, теперь посторонним нельзя.

Я отхожу в сторону. Из-за ворот появляется молодой человек спортивного телосложения. Когда он равняется со мной, у меня звонит телефон. Отвечаю по-белорусски, мужчина заметно напрягается, некоторое время косится в мою сторону, а потом вырывается вперед.

Я тоже набираю темп — под присмотром камер чувствую себя не совсем уютно.

А как у них?

Если постараться, то можно без особых усилий найти примеры других государств, чьи власти, как и современные белорусские, держат своих избирателей на расстоянии от резиденций и дворцов.

Но есть и другие примеры, свидетельствующие о том, что власть может быть гораздо ближе к народу.

Однажды в Варшаве я решил сфотографировать скульптуры львов, украшавших парадный вход в президентский дворец. Рядом стояли охранники. Один из них увидел фотоаппарат и направился ко мне.

«Влип!» — по привычке подумал я.

И оказался не прав. Полицейский спросил... не портит ли он и его коллега мне кадр. И даже выразил готовность отойти в сторону, если нужно.

Возле дворца польского президента вас не заставят удалить фото резиденции

Случай в Германии. В Берлине у здания рейхстага экскурсовод доходчиво объяснил, что парадным входом здания пользуются исключительно простые немцы и туристы. Слуги народа — депутаты и министры, а также канцлер и президент, — попадают внутрь через черный вход в тыльной части здания.

Это принципиальный момент, чтобы избранные народом чиновники четко знали свое место и роль.

Королевский дворец в Стокгольме открыт для туристов со всего мира

Несколько лет назад довелось побывать в Стокгольме в составе группы белорусских журналистов по приглашению шведского института Fojo.

Заходя в здание парламента, мы узнали от сопровождавшего нас шведского журналиста, что, будучи студентом, он с друзьями часто забегал пообедать в парламентскую столовку. Правда, после убийства премьер-министра Улофа Пальме попасть в здание риксдага человеку с улицы стало гораздо сложнее.

Кирилл Иванов, «Салідарнасць»