«Свободный театр» в условиях тотальной несвободы

Фильм о Беларуси покажут на фестивале в Нью-Йорке и по каналу HBO.

12 июня в Нью-Йорке открылся ежегодный Фестиваль правозащитного кино (Human Rights Watch Film Festival). Его совместно проводят Кинообщество Линкольн-центра и Центр независимого кино IFC. Нынешний фестиваль – юбилейный, 25-й по счету. Зрители увидят 22 фильма, 20 из них – документальные, рассказывающих о борьбе людей в разных странах за свои права и свободы, против насилия, расизма и дискриминации. Фестиваль продлится до 22 июня.

«25 лет – это серьезный рубеж, и мы рады сопутствующему фестивалю энтузиазму аудитории, – сказал директор фестиваля HRW Джон Бьяджи. – Годовщина дает нам возможность задуматься, почему озабоченность правами человека возрастает с каждым днем».

Программа нынешнего года сгруппирована по пяти тематическим блокам: вооруженный конфликт и «арабская весна», правозащитники – идеалисты и злодеи, права сексуальных меньшинств, права мигрантов, права женщин и детей.

В секции «правозащитники – идеалисты и злодеи» будет показана полнометражная документальная лента «Опасные акты с участием нестабильных элементов в Беларуси» (Dangerous Acts Starring the Unstable Elements of Belarus). Она снята по заказу телеканала HBO американским документалистом Мэделин Секлер. По этому телеканалу фильм будет показан 7 июля.

Этот фильм – третий полнометражный фильм, снятый Мэделин Секлер, – рассказывает о подпольном «Свободном театре», ставшем одним из символов борьбы белорусской оппозиции против режима Лукашенко.

Первый фильм Секлер, «Лотерея», вызвал оживленную дискуссию о будущем государственного образования в США. Второй – «Дюк 91 & 92: Спина к спине» – был спродюсирован телеканалом Turner Sports и дал возможность заглянуть в мир студенческого баскетбола. Выпускница Университета Дюк в Северной Каролине, Секлер получила степень по биопсихологии. Работала редактором-фрилансером на телевидении, в рекламном бизнесе. В 2008 году открыла в Нью-Йорке собственную кинопроизводственную компанию Great Curve Films.

С режиссером Мэделин Секлер побеседовал корреспондент «Голоса Америки».

- Фильму вы дали такое длинное название. Сразу не запомнишь...

- Но сам-то фильм – не длинный, правда? Хотелось, чтобы необычность ситуации со Свободным театром сразу же прозвучала – с открывающих фильм титров. Они все потрясающие люди, и я рада, что мне довелось с ними познакомиться в 2010 году, когда мне рассказали про подпольный театр в Минске, на спектакли которого можно попасть только после подтверждающего звонка менеджера театра.

Места проведения спектаклей держались в секрете до последнего момента. Зрителей предупреждали, чтобы они брали с собой паспорта – на случай рейда КГБ. Я не могла поверить, что такое происходит сегодня в Европе.

- Необычность еще, наверное, и в том, что основатели театра находятся в эмиграции, а практически все актеры – в Беларуси.

- Главная необычность в том, что они со сцены рассказывают реальные истории, о том, что происходит с людьми при власти Лукашенко, последнего диктатора Европы. Мне показалось интересным совместить театр и кино, тем более по ходу съемок события приобрели драматический характер. Вначале у меня была более простая и ясная задача.

Я хотела показать Свободный театр с помощью оригинальной съемки и фрагментов отснятого другими операторами материала, которые нам удалось получить из Беларуси. Но затем жизнь стала вносить коррективы. Основатели Свободного театра Николай Халезин и Наталья Коляда, режиссер Владимир Щербань в самом начале 2012 года под угрозой репрессий были вынуждены эмигрировать и обосноваться на Западе. Конечно, фильм изменился вслед за его героями.

- Крен в сторону политики не входил в ваши первоначальные планы?

- Слово «политика» может означать разные вещи. В современной Беларуси, где запрещено практически все, любой ракурс наблюдения и разговора становится политическим. Люди с экрана говорят о драмах и трагедиях, ломающих жизнь их и их семей. Их откровений вы никогда не услышите в официальных масс-медиа Беларуси, которые подвергаются жестокой цензуре.

Я говорю даже не о политических протестах, а о бытовой правде жизни, которая заглушается официозной пропагандой. Например, наркомания, гомосексуализм, самоубийства – запретные темы.

- Вы снимали в Беларуси?

- Нет, мы использовали чужие съемки. Я даже не подавала заявку на получение въездной визы. Американцев, которые до нас пытались приехать в Беларусь для общения со Свободным театром, заворачивали на границе. Наш главный приоритет – безопасность съемочной группы. Мы не стали рисковать. Я договаривалась с нашими коллегами в Минске, они снимали тех людей и те события, которые мы включили в сценарный план. Мы часто выходили на связь по скайпу. А основатели театра, его лидеры, сейчас живут в Англии, что облегчило нам задачу.

- Два года назад, когда я брал интервью у Николая Халезина для «Голоса Америки», он сказал: «Мы с Натальей (Колядой) – министерство культуры Беларуси в изгнании». Как вы понимаете это утверждение?

- Все актеры театра, за исключением одного, находятся в Минске. Состояние раздвоенности, вынужденного отъезда – крайне неуютное и тревожное. Руководители театра не рассматривают себя вне контекста белорусской культуры, и в этом я вижу смысл утверждения. Я попыталась в своем фильме заполнить лакуны, объяснить зрителю, как Беларусь оказалась в таком положении, что люди творческие, мыслящие вынуждены ее покидать, если не навсегда, то надолго.

- Как американские деятели театра реагируют на преследования режимом Лукашенко их белорусских коллег?

- Мы показали в фильме демонстрацию протеста в Нью-Йорке, в частности, выступление на митинге художественного руководителя Паблик-театр Оскара Юстиса, который много делает, чтобы помочь белорусским коллегам.

- В самом начале фильма один из ваших героев произносит знаменательную фразу: «При диктатуре жить очень легко». Как бы вы ее прокомментировали?

- В этом утверждении заложена ирония. Диктатура упрощает многое. Не нужны разные точки зрения, есть только одна. Резко сокращается выбор – модели поведения, стиля жизни, образа мышления. Мы, американцы, испорчены множественностью выбора. Думая о себе, избранной мною карьере документалиста, я осознаю, что в некоторых других странах я никогда бы не смогла это сделать. Такое сравнение очень помогает по-новому взглянуть на жизнь в нашем  демократическом обществе при всех возможных претензиях к нему.

- В контексте происходящего символичен эпизод на детской площадке в Минске. Детишки-дошколята играют не в куклы, не в войну, не в докторов, а в КГБ. Арестовывают, выносят приговоры и приводят их в исполнение...

- У нас много друзей в Минске, с которыми мы сотрудничаем. Всего в нашем распоряжении были около 500 часов документального материала, примерно половина из Беларуси, другая половина – из международных источников. Что касается упомянутого вами эпизода, то в Беларуси, за время правления Лукашенко, выросло поколение людей, которые не знают никакой другой власти. Это и есть диктатура, тоталитаризм.

- Как вы оцениваете роль новых коммуникативных технологий в общении с такими закрытыми странами, как Беларусь?

- Во время работы над фильмом мы очень активно пользовались скайпом. Тогда он, похоже, не контролировался властями Беларуси. И все равно наши собеседники очень осторожно подбирали слова. Сегодня режим Лукашенко стремится контролировать все виды электронных коммуникаций. Во время подавления протестов после выборов 19 декабря 2010 года были заблокированы мобильная связь и  доступ к ряду Интернет-ресурсов. Это одно вызвало хаос и страх.

Сегодня мы продолжаем пользоваться электронной связью в общении с белорусскими коллегами, при этом осознаем, что все контакты контролируются и прослушиваются. Впрочем, зачем далеко ходить – и в Америке, к сожалению, правительство влезает в частную жизнь граждан, так что ты можешь только догадываться, читают ли твою электронную переписку или слушают разговоры по мобильному телефону. Это такой скользкий склон, по которому очень легко скатиться до тотального ограничения свобод и прав личности. 

- Понятно, что ни о каком официальном показе вашего фильма в Беларуси речи быть не может. Предпринимаете ли вы попытки организовать частные просмотры?

- Да. Мы хотели бы совместить показы с какой-нибудь крупной акцией протестного характера. Дата пока не определена. Нам помогают Андрей Санников и другие наши друзья. Нам важен отклик в любой точке мира.