Почему в белорусских колониях у заключенных «едет крыша»?

Белорусская пенитенциарная система расправилась с «блатными». Но сиделец по-прежнему рискует не выйти из тюрьмы в целости и сохранности.

Руководитель правозащитной организации «Платформа» Алёна Красовская-Касперович уже несколько лет помогает заключенным отстаивать свои права. В прошлом она работала медсестрой в больнице, принадлежащей минской колонии №1, где воочию познакомилась с реалиями белорусской «зоны». Правозащитница рассказала «Ежедневнику» о самых острых недостатках нашей пенитенциарной системы, не забыв отдать должное и ее позитивным завоеваниям.

Холод, плесень, болезни…

- Алена, что вам кажется самым вопиющим проблемами в местах лишения свободы?

- Проблем много. Во-первых, тяжелые социально-бытовые условия. Нормальному человеку их представить сложно.
Например, в одной из колонии в штрафном изоляторе растут грибы. Можете представить, какая там влажность. А ведь человек в изоляторе может провести месяц, а то и не один. В одной из колоний в отряде уже несколько лет отсутствует отопление. Прямо в помещении, где живут и спят люди, зимой не тает глыба льда.

Но мне не хотелось бы все мазать черной краской. Стоит подчеркнуть, что в описанных проблемах не виноваты начальники тюрем - часто они сами страдают от происходящего.

-Почему же администрация не исправляет ситуацию?

- Когда нам становится известно о подобном факте, мы обращаемся к начальнику колонии. А он отвечает: «У меня нет ресурсов, чтобы исправить проблему, не выделяют на это денег. Я пишу, я стучусь, я говорю, но денег не дают». И ты понимаешь, что он вовсе не такой гадкий человек, которому хорошо от того, что люди мучаются.

Конечно, есть случаи, когда сотрудники колонии воруют, и поэтому заключенные остаются лишенными некоторых благ. Но стоит сказать, что начальство и органы внутренних дел борются с такими сотрудниками.

А по поводу финансирования - может быть, это логично, что деньги уходят на больницы и школы, а не тюрьмы. Но иногда ситуация доходит до крайности, и впору задуматься, кем человек выйдет из такой тюрьмы.

Врачи-офицеры исполняют приказы, а не лечат

- От чего еще страдают заключенные?

- В местах лишения свободы довольно много медицинских проблем. Хотя в системе существуют свои медучреждения, оборудования практически нет, а то, что имеется – устаревшее и совершенно изношенное.

Врачи здесь являются офицерами МВД, они все имеют звания, и это влечет за собой определенные трудности. Бывают ситуации, когда они руководствуются не соображениями о здоровье пациента, а командой начальства. Простые врачи не позволили бы себе издеваться над пациентами.

- В тюремных больницах издеваются над пациентами?

- Я с такими случаями сталкивалась, когда работала в больнице департамента исполнения наказаний. У нас был пациент со сломанными ногами. Он отбывал срок в другом населенном пункте, и его несколько раз этапировали в Минск для оказания медпомощи. Здесь его встречали, но ничего не делали, а просто отправляли назад. Хочу, чтобы вы понимали: этап – это очень тяжелый процесс для такого осужденного - все бегом, все на себе, условия ужасные, постоянные переезды, нет покоя. А человек на сломанных ногах! Такое повторялось несколько раз: его поднимали, отправляли на этап, потом разворачивали и отправляли назад.

Когда я последний раз его видела, я пошла на должностное преступление. Представьте, здоровый мужик просто плакал, у него опухли ноги в местах переломов. Он просил: «уколи хоть что-то, я умру от боли». Я уколола ему обычную «тройчатку», потому что ничего более сильного не было.

Я не скажу, что такие случаи происходят массово, но они бывают. Не знаю, чего хотели от этого человека, но видимо, все это не просто так.

В колониях зэкам не хватает работы

- На зоне заключенных заставляют работать. Есть ли здесь место для издевательств и нарушения прав?

- Условия труда очень тяжелые. Средства защиты закупаются в недостаточном количестве, заключенные работают без респираторов, на металлообработке – без очков, тогда железными стружками травмируется глаз, и человек становится инвалидом.

Труд заключенных можно назвать рабским, ведь он оплачивается копейками. Если зарплата побольше – миллиона два, то работать приходится на износ. Недавно освободился парень, который на зоне работал швеей. В колонии шили куртки, и они имели хороший сбыт. У парня была неплохая зарплата в 2,5 миллиона. Но для этого нужно было по 8-12 часов (смены часто удлиняли) сидеть за машинкой, не разгибаясь. Из суммы, что он зарабатывал, вычитывали деньги за содержание, и на руки отдавали 600 тысяч. У некоторых осужденных удерживаются деньги в счет выплаты по искам или на содержание детей. Тогда от зарплаты не остается ничего.
Хотя сегодня в колониях острее проявляется другая проблема – отсутствие работы.

- Отсутствие работы? Странно, ведь считается, что в колонию осужденных отправляют именно работать.

- Это и сейчас записано в документах. Но на практике не хватает рабочих мест.

Дело в том, что колонии никому не интересны как поставщики товара, сбыть его очень сложно. Оборудование не модернизируется – нет денег. Ну, напилят зэки досок – кому они нужны? Колонии не могут выпустить что-то конкурентоспособное.

Да, в некоторых местах есть производства, где делают, например, пластиковые окна. Там осужденные получают по 4 миллиона – и они довольны, и колония довольна. Но такие производства маленькие – человек 15. Поэтому обычно во всей колонии работает процентов 40%. Остальные заняты непонятно чем.
В местах лишения свободы также есть ПТУ, туда приезжают преподаватели. Многие заключенные хотели бы учиться. Но там мест также мало. Можете себе представить, зеки поступают в ПТУ на основе конкурса, как в лучшие вузы страны. А если еще и специальность неплохая, которая может пригодиться потом на свободе, то туда вообще не попасть.

А ведь стоило бы наладить систему образования – и она бы помогла решать проблему воспитания и будущей социализации. Но возможность не используется, опять-таки - не хватает денег.

Дисциплина – одно из завоеваний системы

- Насколько жестоки нравы в самой среде зэков, действуют ли «блатные» законы?

- Наши органы внутренних дел успешно борются со всеми блатными проявлениями, в колониях неплохая дисциплина. Сегодня у нас нет, как в России, зон, которые «держат» зэки. Блатные понятия остались, но система смогла адаптировать их под свои нужды. Что максимум могут сделать зэки – побить другого сидельца, но за это им придется ответить. Конечно, за какие-то тяжелые преступления, например, связаннее с детьми, человек переводится в статус «опущенного», он моет полы, его презирают. Но в целом, все спокойно.

Почему у людей на зоне «едет крыша»?

- Есть ли у заключенных возможность пожаловаться на жестокие условия и потребовать соблюдения законных прав?

- Осужденные жалуются на нарушения, но их жалобы не входят за пределы колонии. По закону, письма нельзя вскрывать, но на деле они вскрываются. Если есть какой-то конфликт и осужденного «давят», то его могут лишить свиданий, переписки, он остается в вакууме, и никто не знает, что с ним происходит.

В этих случаях часто у людей, грубо говоря, «едет крыша», человек начинает вести себя неадекватно. Дело в том, что в стрессовой ситуации заключенному нужно хотя бы с кем-то поговорить, рассказать, как ему тяжело. Таких людей переводят в определенные лечебные учреждения, где лечат «дикими» препаратами. Но ведь это всего лишь психологическая проблема, не психиатрическая.

С этими проблемами могли бы помочь даже адвокаты и правозащитники. Но юридическая помощь осужденным не оказывается. По законодательству, бесплатный адвокат (государственный) предоставляется на этапе досудебного и судебного разбирательства. Правозащитников к заключенным не пускают. После того, как человек отправился на зону, никто не знает, что с ним.

- По вашим оценкам, с течением времени система становится более закрытой или, наоборот, либерализуется?

- Постепенно ситуация улучшается. Когда три года назад мы появились как организация, с нами не то, что не разговаривать не хотели, нас считали врагами. Сейчас в правоохранительных органах поняли, что мы делаем одну и ту же работу: мы хотим, чтобы все было по закону, они тем более этого хотят - ведь они служители закона. Появилась возможность что-то обсуждать, можно приехать в колонию, указать на проблемы. Некоторые проблемы они могут исправить, некоторые не могут. Если указать, что в тюрьме есть контролер, который систематически избивает осужденных, они начинают выяснять. Если подтверждается – контролера увольняют. Правда, всегда напрягаются, откуда мы получили информацию.

В Швеции заключенные носят джинсы и пишут «докторские»

- Наверняка вы изучали мировой опыт организации пенитенциарной системы. Есть ли страны, у которых мы можем чему-то поучиться?

- Расскажу в первую очередь о шведской тюрьме. Во время посещения одной из них меня больше всего поразило, что осужденные и сотрудники общаются почти на равных.

Комнаты заключенных открыты, они свободны в своих передвижениях. Могут пойти в столовую попить кофе, посмотреть телевизор. И их нельзя отличить от сотрудников по внешнему виду: и те, и другие могут быть в джинсах.

Я попросила посмотреть камеру. Девушка согласилась. Она постучалась в дверь, заключенный открыл. Девушка попросила: «Здесь гости приехали, можно твою камеру им покажу?». Он отвечает: «Да у меня не убрано!» Но мы его все-таки уговорили. В комнате стояла кровать с одеялом, отдельный санузел. Да, комнатка небольшая. Но у нас в таком помещении лежало бы шесть зеков на нескольких ярусах.

Там никто за заключенными не следит беспрестанно, им доверяют. Я увидела - в коридоре стоит моток жестянки, говорю: «Слушайте, это же живые ножи!» А они отвечают: «Так у нас на кухне есть ножи». Они не боятся нападения заключенных - мол, тем это просто не нужно, ведь тогда нарушителя переведут в тюрьму с жесткими условиями, он не сможет досрочно выйти. Сотрудники вспомнили лишь одно нападение – наркомана, у которого была «ломка».

В Швеции налажена система обучения осужденных. Заключенные учатся тому, чему хотят. Мы в посещаемой тюрьме встретили преподавателя русского языка. Оказывается, из всех пенитенциарных учреждений страны два человека изъявили желание учить русский язык. У них в тюрьме можно даже писать докторскую диссертацию. Осужденные выходят на свободу, у них есть дипломы, знания. Конечно, есть те, кто ничего не хочет – их заставить невозможно.

Такая система требует больших денег, но потом эти люди приносят пользу государству. Они работают, платят налоги, совершают меньше преступлений.

- Многим, пожалуй, покажется, что таким заключенным уж слишком хорошо – в чем тогда наказание?

- Заключенные наказаны лишением свободы, и этого достаточно.