Осилить идущих

Марш в защиту здоровья в больной стране - поступок бестактный.

Ну как это можно - в местности, где свирепствует таинственный вирус, напоминать больным о смертельной опасности и указывать пути к выздоровлению? В Африке за такое врачей вообще убивают, да и у нас при царе Николае Павловиче, которому робко подражает нынешний президент, толпы неравнодушных пациентов уничтожали докторов и крушили холерные бараки.

Поэтому перед началом мероприятия полиция, следуя мудрым указаниям начальства, обыскивает собравшихся. Просто так, на всякий случай, чтобы не считали себя самыми здоровыми. Ну и не пронесли с собой какие-нибудь горькие пилюли. Якобы в лечебных целях, а на самом деле для того, чтобы оскорбить и унизить страждущих.

Марш в защиту психической нормы в обезумевшей стране - шаг рискованный. Ну как это можно - призывать к порядку подавляющее большинство соотечественников, живущих в своем особом мире? Это жестоко в конце концов.

Поэтому не стоит удивляться тому, что при обыске у граждан изымаются какие-нибудь плакаты. Например, плакат, в котором говорится про позор и преступление. И про безумие человека, который управляет всей этой больницей. Не надо, люди обуяны чувством глубокой внутренней правоты, а вы их травмируете. Какое преступление и почему война - это позор? Оставьте людей в покое.

Марш мира в стране, окруженной врагами, - событие экстраординарное. Ну как это можно - устраивать в осажденной крепости шествие под надуманными, а то и прямо зловредными гуманистическими лозунгами и флагами супротивного государства? Крепость может рухнуть, и враги просочатся в город, размахивая желто-синими знаменами. Если не звездно-полосатыми.

Поэтому прямо по ходу демонстрации раскрасневшиеся от натуги и гнева граждане вывешивают транспарант со словами "Марш предателей", а другие представители общественности затевают с пацифистами драку. Лучше уж воевать со своими безоружными национал-предателями, чем с вооруженными до зубов внешними врагами, правда же? Да и безопасней. В этих боях неприятель обречен на поражение.

Тем не менее они выходят на улицу и проходят маршем по городам родной зачумленной, безумной, окруженной врагами страны. Больные расстраиваются, бесноватые дерутся, начальство следит за порядком, иногда отворачиваясь, чтобы потревоженное большинство могло отвести душу на обидчиках, или демонстрируя правоохранительную зоркость, когда надо вытащить кого-нибудь из той или иной толпы и отправить в камеру. Или, проверив документы на месте, отпустить.

Все как обычно. Здоровые, нормальные и мирные проводят смотр своих рядов, стараясь понять, много ли их осталось. Тем же самым занята и власть, подсчитывая количество несогласных с эпидемией и душевным нездоровьем. Организаторы шествия радуются тому, что их не так уж мало. Начальство, занижая по привычке цифры, тоже не проявляет беспокойства. Сравнительно с той недавней эпохой, когда на площадь выходили сотни тысяч россиян, протестующих немного. Значит, пропаганда нездорового образа жизни действует, и весьма эффективно, и можно еще раз и с удовольствием зафиксировать победу над отдельно взятой страной.

Все под контролем. Самые непримиримые или назначенные смутьянами для острастки других сидят в лагерях либо под домашним арестом. А с остальными, сидящими по домам или стоящими под флагами разных донецких республик, можно делать почти все что хочешь. Поднимать цены, закрывать границы или отнимать интернет - все это ведь легко списать на происки врагов, внешних и внутренних, и временные трудности пребывания в осажденной крепости. Опыт за последние 15 лет и столетия прошлой жизни накоплен изрядный. Болезнь загнана в подкорку, в тела и души, и все попытки вылечить подопытное население, даже с использованием западных медикаментов и путем шоковой терапии, позорно провалились.

И если что-нибудь еще и мучает российских начальников, так это смутные мысли о том, что их предшественникам счастье властвовать в России тоже казалось вечным. Да и ситуация в стране, бывало, складывалась такая, что не протестовал вообще никто, а по лагерям да тюрьмам сидели преимущественно такие же смирные товарищи, что и гуляли пока на воле. Однако благословенные времена кончались, и выздоровевший ненадолго народ их проклинал и даже выкидывал, случалось, из мавзолея. Выздоровление подобно изгнанию бесов - оно ведь всегда сопровождается проклятиями.

И это еще полбеды. На потомков плевать, но возникают проблемы с тем, чтобы спокойно досидеть на троне до естественной кончины. Осажденная крепость - это же, как правило, было фигурой речи, пропагандистской риторикой, затверженной истерикой агитпропа. На самом деле союзники всегда имелись, вольные, невольные и подневольные, помимо армии, флота и КГБ в различных его формах и реинкарнациях. А теперь, кажется, впервые за всю историю России эта риторика и истерика - чистая правда. Государство со своим несчастным населением осталось один на один. Против всего мира.

Так что, может, стоит, в порядке исключения прислушаться к тем, кто вчера вышел на площадь - в Москве и других городах. С позволения начальства и без разрешения. Что они там говорили - про мир, про чуму и душевные болезни? Может, пришло время, по-прежнему изображая дикую смелость и непреклонность в своем стремлении перепробовать на себе все бациллы, сколько их есть, и одиноко биться головой об стенку на глазах изумленного человечества, на деле по-тихому отгребать назад? Перестраиваться, договариваться, соглашаться?.. Пока не поздно, пока страна окончательно не погибла, огорчая безутешных врагов.

Илья Мильштейн, Grani.ru