Гибридный мир искусств

Искусство – вещь хоть и хрупкая, но с невероятным упорством продолжающая самовоспроизводство.

Кажется, что во время войн, революций и террора оно должно остановиться (известное выражение о молчащих музах и говорящих пушках), но все обстоит ровно наоборот. Еженедельник Charlie Hebdo ответил на парижский теракт серией карикатур. Петр Павленский ответил на государственную риторику о борьбе с террором акцией у дверей Лубянки. Во времена киевского Майдана не прекращал работу Музей изобразительных искусств на улице Грушевского, расположенный в ста метрах от баррикад, всю горячую зиму там держали открытой выставку об украинском модерне (посетители приходили в обычном объеме) и не позволяли беркутовцам сделать из здания перевалочный пункт. На самом Майдане бесперебойно функционировал так называемый Мистецький барбакан, сооружение художников и поэтов, читавших стихи и устраивавших перформансы в абсолютно авангардном духе.

Сложнее дело обстояло в городах зоны восточноукраинского конфликта: повстанцы не жаловали институций современного искусства, но сохраняли учреждения консервативные (как с гордостью говорят жители Донецка, «у нас клумбы в цвету, и музыкальные школы работают»). Киевские художники левых политических убеждений уже осенью 2014 года поехали на восток Украины и привезли оттуда картины разрушений жилых домов и страданий мирного населения. Гогольfest, феерический украинский фестиваль современного искусства, в сентябре показал несколько выдающихся современных опер под девизом «Искусство войны, любви и мира». Просвещенная киевская публика жаловалась, что из-за этого не все успевают сходить на биеннале современного искусства. Не говорю о том, что во времена современных революций и войн бесперебойно работает кинематограф, и воюющие стороны в курсе голливудских новинок. Никто не собирается отказывать себе в скачивании сериалов, когда в осажденном городе включают интернет. Увы, я мало что знаю о мусульманском военном мире, кроме того, что там разрушена Пальмира. Поэтому продолжу наблюдения за знакомым.

Русские творцы и артисты на самом деле не так пассивны и аполитичны, как может показаться на первый взгляд. Москвичка Лена Хейдиз ответила на убийство Бориса Немцова и акцию Петра Павленского серией портретов; иногда она рисует собственной кровью. Мои друзья проводят квартирные выставки, посвященные Украине. Неунывающий и самовозрождающийся Театр.doc почти каждый день предлагает своей преданной публике политические памфлеты и социальный вербатим. «Гоголь-центр» и центр Мейерхольда не изменяют принципам авангардного высказывания. «Электротеатр» предается разнузданным волшебным экспериментам прямо на Тверской, как будто никакого Кремля всего в паре километров и в помине нет. Центр современного искусства «Гараж» ведет себя примерно так же, привозя мощные выставки звезд мирового contemporary art (ну, у них хоть все кураторы иностранцы). А что творится на киновечерах «Мемориала», Сахаровского центра, что сейчас происходит на ярмарке non/fiction, а через неделю будет твориться на московском «Артдокфесте»!

Всякий раз у меня вызывает изумление тот факт, что искусство живо даже в своей бизнес-машинерии вопреки любым трагическим обстоятельствам. Более того, в теперь уже официально воюющем государстве Россия с размахом продолжаются государственные концерты, постановки, премьеры. Не отменяют концерты звезды мирового уровня. На недавнем концерте группы Garbage ее солистка начала было произносить такой текст: «Мы давно хотели приехать в Москву, но эти чертовы политики…» Ей ответили из зала: «Россия – лучшая страна в мире». Она усмехнулась и сказала: «Некоторые так говорят, да», – и продолжила программу. Шоу маст гоу он. Нужно обладать невероятной независимостью и презрением к деньгам, чтобы остановить это мировое шоу сегодня, прямо сейчас. Или надо быть, как Эми Вайнхаус, великой невротичкой, чтобы сорвать концерт в Белграде: выйти на сцену пьяной в дым, не произнести ни звука, обозначая конец карьеры. Мне не кажется, что город, где это произошло, был случайным в ее биографии (вскоре после этого эпизода Эми заснула и не проснулась), хотя лондонская еврейка специфического богемно-джазового круга могла быть совершенно не в курсе действий режима Милошевича, почившего в бозе за десятилетие до ее яркого выступления.

И немного о частном. Не умерла из-за кризиса и санкций и профессия художественного критика. Я с интересом наблюдаю в facebook цеховые перепалки по поводу двух выставок: в Москве, в Манеже работает «Романтический реализм» с портретами Сталина, в Питере в Русском музее – «Россия. Реализм. XXI век». Кажется, можно быть уверенными в сообществе: профессионализм не позволяет коллегам хвалить эти выставки, несмотря на хорошие отношения с кураторами.

Елена Фанайлова, «Радио Свобода»