Freedom House: «Улучшение в Беларуси произошло вопреки правительству»

Деятельность гражданского общества Беларуси дает стране надежду на перемены.

19 июля директор исследований американской правозащитной организации «Freedom House» Кристофер Уокер ответил «Радыё Свабода» на ряд вопросов относительно Беларуси:

Господин Уокер, согласно отчетам Freedom House Беларусь ежегодно имеет почти одинаковые и при этом чрезвычайно низкие оценки. Замечаете ли вы какие-то изменения в этой стране?

Вы правильно говорите, что если говорить об общей тенденции, Беларусь – среди наихудших стран, как в нашем недавнем отчете Nations in Transit, так и в других наших исследованиях, в том числе относительно свободы прессы и прав человека.

В наших обзорах Беларусь определяется, как консолидированное авторитарное государство. То есть, что в ней очень мало места для действительно независимой деятельности, если говорить о избирательном процессе, медиях и гражданском обществе. В последних отчетах мы отметили небольшое улучшение, не за счет действий правительства Беларуси, но благодаря гражданскому обществу, которое борется за расширение свободного пространства.

То небольшое улучшение, которое мы отметили в отчете Nations in Transit, во многом произошло вопреки усилиям правительства, а не благодаря им.

Я хотел бы подчеркнуть, что то небольшое улучшение, которое мы отметили в отчете Nations in Transit, во многом произошло вопреки усилиям правительства, а не благодаря им. Мне кажется, что очень важно это понимать. С нашей точки зрения, гражданское общество Беларуси всегда было сектором, который дает стране надежду. Но белорусское гражданское общество сталкивается с огромными преградами – с очень неблагоприятными законами, регулярным давлением и запугиванием.

Я бы также подчеркнул, что тот жесткий контроль над медиями, который существует в Беларуси, создает огромную преграду для гражданского общества. Ведь в более открытых обществах, гражданское общество получает перевес, благодаря возможности донести свое послание к людям через СМИ. Можно только догадываться, насколько это тяжело в Беларуси, где гражданскому обществу невозможно получить доступ к традиционным медиям.

Какими источниками для оценки ситуации в той или иной стране, например, в Беларуси, вы пользуетесь?

Во всех наших отчетах за каждую страну обычно отвечает один главный аналитик, который работает над отчетом много месяцев. Обычно наши аналитики первоначально довольно хорошо знают страну, которую они изучают. Яны пользуются разнообразными источниками – начиная от других исследований, поэтому в конце каждого отчета обычно можно увидеть длинный список ссылок, но также наши аналитики встречаются с широким кругом людей, чтобы получить полную информацию по тем вопросам, которые мы исследуем.

Даже в какой-то базовой информации министерств нельзя быть уверенным, поэтому мы довольно осторожно к этому относимся.

Есть ли обычно среди этих людей, с которыми встречаются ваши аналитики, представители правительств исследуемых стран?

Такое бывает, но не всегда. Представители правительств имеют возможность предоставить нам информацию, но в конце концов мы должны сделать независимую оценку и основываться на том, что мы считаем объективным описанием ситуации. Проблема в том, что в таких странах, как Беларусь, где существует жестокий контроль за обществом, очень тяжело проверить информацию с министерств, официальную статистику, ведь парламент или медии не могут этого проверить. Это очевидная препятствие, и оно касается не только этого региона, но любой страны в мире, где правительство неподконтрольно обществу и непрозрачно. Даже в какой-то базовой информации министерств нельзя быть уверенным, поэтому мы довольно осторожно к этому относимся.

Насколько выводы Freedom House влияют на решения правительства США и правительств других западных стран?

Мне кажется, нашу информацию используют разными способами. Конечно же, те, кто принимает решения в США, и, я думаю, за границами США, пользуются нашими исследованиями, чтобы увидеть, в каком направлении изменяется поведение какой-то страны, как действуют отдельные институции в какой-то стране. Мы также надеемся, что нашими выводами будут пользоваться организации внутри исследуемых стран. Для этого не обязательно с ними соглашаться, но мы рады, если происходит дискуссия относительно наших отчетов.

Если посмотреть на протяжении последних лет на наши отчеты – можно увидеть, под какую жестокую критику попадают страны, которые считаются стратегическими союзниками США.

Например, в отчете мы исследовали 29 стран, в том числе новых членов Евросоюза с юго-восточной Еворопы и бывшего СССР. Там наши выводы довольно много освещали местные медии. Но ситуация отличается там, где медии имеют меньше свободы, в том числе в Беларуси. Кажется, тут немного улучшилась ситуация с обсуждением в интернете, но местным телеканалам и радиостанциям недостаточно независимости.

Некоторые считают Freedom House инструментом американского господствования, вас обвиняют в том, что неприятели Амерыки получают низкие оценки, касающиеся состояния прав человека, а друзья – высокие. Вы несогласны с этой критикой? Насколько объективны ваши оценки?

Мы считаем их очень объективными. Во-первых, я бы сказал, что наши выводы и оценки попадают под пристальное рассмотрение. Мы получаем много комментариев, и большинство из них позитивные и конструктивные. Конечно же, те правительства, которые попадают под критический анализ, могут делать такие комментарии, как в вашем вопросе. Что касается разного подхода к разным странам, я скажу следующее: если посмотреть на протяжении последних лет на наши отчеты – можно увидеть, под какую жесткую критику попадают страны, которые считаются стратегическими союзниками США. Дам только пример Саудовской Аравии, которая обычно среди стран из наихудшими показателями в наших отчетах. То же самое со странами бывшего СССР, которых обычно называют партнерами и стратегическими союзниками США. По-моему, уровень критики этих стран со стороны Freedom House противоречит мнению, что мы управляемся чьими-то инструкциями.

На ваш взгляд, интерпретация прав человека – универсальная, то есть, западная, либо другие культуры могут иметь свою интерпретацию этой проблемы, в рамках которой положение в них не такое плохое, как следует из ваших отчетов?

Очевидно, что разные страны имеют свои культуры и традиции, а также специфические препятствия для создания более демократической, прозрачной и открытой системы. Но мне кажется, что это попытки рационализировать свое нежелание уважать ценности, сформулированные во Всеобщей декларации прав человека или в документах ОБСЕ или Советы Европы, к которой принадлежат и принадлежали многие из рассматриваемых стран.

Разные страны имеют свои специфические препяствия для создания более демократической, прозрачной и открытой системы.

Я бы сказал, что это не западные ценности – например, доступ к информации, справедливое рассмотрение дела в судебной или исполнительной инстанции – большинство людей это поддерживает. Если посмотреть на опросы общесвенного мнения, где не спрашивают: "Вы за демократию?" – ведь это большое понятие, которое легко интерпретировать по-разному – но спрашивают: "Вы хотите, чтобы судьи и суды имели возможность независимо и объективно рассматривать ваше дело?" – ответ неизбежно будет "да". Тогда возникает вопрос, как дойти до такой степени институционного развития в вашей стране, чтобы это было возможным? И мне кажется, что лучший путь к этому – демократическая система, подконтрольная общество. Поэтому, по-моему, такие аргументы против прав человека используют правительства, которые не хотят давать людям прав.