Данута Бичель: Хочу, чтобы белорусы вернулись к своей идентичности

Гродненской поэтессе Дануте Бичель исполнилось 79 лет.

Одна из главных фигур белорусского возрождения в Гродно, создательница музея Максима Богдановича, известная общественная деятельница и заслуженная поэтесса, большинству белорусов известна из школьных учебников по белорусской литературе. «Белсат» навестили Дануту Бичель накануне ее дня рождения.

Данута Яновна гостеприимно открыла двери своей скромной квартиры. К журналистам выбежали пять ее кошек, о которых хозяйка рассказывает тепло, будто о людях. Немудрено: любовь ко всему живому чувствуется в каждой строчке стихов поэтессы.

Ели картошку с толчеными семечками, но не чувствовали бедности

Данута Яновна Бичель родилась в деревне Бискупцы в 1937-м году, где прошло ее детство. Несмотря на то, что большую часть жизни она прожила в городе, деревня никогда не оставляла ее, жила в ее снах.

Свое детство поэтесса вспоминает как самое прекрасное и ангельское время своей жизни. В деревенском доме маленькая Данута жила вместе с мамой, папой и сестрой Реней.

«Родители ссорились с утра до вечера, но это неважно. Они любили друг друга, любили нас, – говорит Данута. – Мы были слишком бедные, концы с концами еле сводили, но сводили. Это была совсем другая жизнь, чем сегодня. Мы не чувствовали, что нам чего-то не хватало. Ели картошку с семечками толчеными, особенно в пост, но это не имело совершенно никакого значения.

Зима пришла, а у меня нет обуви теплой. И это как-то все переносилось естественно, хорошо.

Я переносила все эти невзгоды, босоногое хождение по росе – была пастушкой коров. Я не знала другого уклада жизни, и тот, который был, был таким, как надо».

«Самое красивое – это было пасти коров, вспоминает поэтесса, – эта раса, эта жизнь леса, травы, коровки, птички. Ты смотришь и пишешь стихи: нельзя не писать – они сами складываются».

Это был мой мир, жаворонковый…

«Я на днях услышала, что у нас в Беларуси жаворонков мало. Даже подсчитали, сколько их осталось. А я вот помню эту землю, за границы которой я не выходила. Это – деревня, какие-то там хутора. Тогда этот мой мир был жаворонковый, он звенел весной, – говорит Данута Яновна. – Помню стихи, которые я написала, когда уже поехала учиться в Лиду: «Той жаўранак, які вітаў мяне, яго паветра роднае трымала…».

Данута Яновна окончила педучилище, три курса в Лиде и потом – четыре в Новогрудке. Город очаровывал ее богатством своей истории. С детства поэтессу вдохновлял Адам Мицкевич. «Гражина» и «Конрад Валленрод» были одними из первых произведений, которые читала Данута Яновна. После него стоит Франтишек Богушевич и Тетка, с произведениями которых поэтесса знакомилась, листая виленские журналы, напечатанные латиницей, которые всегда были в родительском доме.

В Гродно Данута Яновна переехала в 1957 году, где поступила в Гродненский педагогический институт имени Я. Купалы. Именно с этим городом поэтесса связала всю оставшуюся жизнь. Работать свежеиспеченный учитель белорусского языка и литературы начала в 1962-м году в Школе рабочей молодежи. После ее закрытия перешла в детскую школу, однако работа с детьми оказалась для нее адской.

«Меня не восприняли как учительницу. Мне говорили, что нужно на детей кричать, но я этого не умела. В Школе рабочей молодежи у меня не было вопроса дисциплины. Меня уважали люди, которые приходили иногда, ночь не спав, без тетрадей на первую смену, так как это были взрослые. Я была их подругой, и они ценили мою работу. Я немного не доработала до 20-ти лет учительского стажа. В дневной школе я не смогла работать. Тогда Алексей Карпюк и Максим Танк устроили меня на работу в Гродненский историко-археологический музей, в литературный отдел. В нем освободили одну квартиру под музей Богдановича».

Искали Беларусь и приходили в музей Максима Богдановича

В 1982 году Данута Яновна начала создавать музей Максима Богдановича, который во времена политических перемен станет площадкой, где собирался совет Белорусского народного фронта. Сюда привозили газеты из Минска, здесь печатали листовки для своих кандидатов. Печатали газету «Рэанімова». Сначала набирали на машинке, а потом делали ксерокс. Печатать ездили аж в Вильнюс, потому что все городские ксероксы можно было отследить и вычислить. Дануту Яновну не раз возила в Вильнюс одна медсестра, которая работала на кожаной фабрике.

«Музей привлекал людей. Приезжали из других республик, искали Беларусь и приходили в музей Богдановича. Люди сами предлагали, что могут. Было такое время. Физики собирали музей древнего белорусского искусства. Хотелось, чтобы в Беларуси была нормальная атмосфера, нормальная жизнь. Прежде всего мы хотели, чтобы эту шестую статью сняли, чтобы коммунистическая партия не доминировала (6-я статья Конституции СССР о руководящей роли КПСС была отменена в марте 1990 года. – прим.). Но так как-то сложилось, что мы все равно живем в некой искусственности. Все время мы жили, и нас учили лгать. Выходили на трибуны, начинали говорить, как у нас все хорошо, в какой прекрасной стране мы живем. А на самом деле, это было не так. Было плохо».

«Все поднялись. Все республики. И мы за ними. И была такая возможность что-то изменить. Мы могли это сделать, но не сделали. Не сделали, потому что Позняк, Шушкевич и Кебич не договорились между собой. Ну это так, если формально», – с сожалением признает Данута Яновна.

Счастливая «нищенка»

«Никогда ко мне власти хорошо не относились. Мне было хорошо потому, что были Карпюк и Быков. Они брали огонь на себя. У Карпюка – как у партизана. Он делал что-то и убегал в кусты, а у Быкова своя офицерская тактика. И я была между ними. Ну, проверяли меня. Боже мой! Я писала стихи, книжки, о них говорили. Тогда литература была совсем не в таком состоянии, как сейчас. Теперь мы все известны в тесном кругу, а тогда известны были в Беларуси. Мы были публичными людьми. Нас приглашали в президиум на все их советы. На различные торжественные вечера».

«На допросы меня в основном вызывали насчет Ларисы Гениюш. Сначала в обком партии, потом в КГБ. Я не была такой великой, как Быков, поэтому мне было легче. Постоянно как-то лавировали. Я, кстати, тогда и с книжкой хитрила, я же ее выпустила в государственном издательстве, а она антигосударственная. И сегодня бело-красно-белый флаг – запрещенный флаг.

А в моих стихах его полно. И мысли, и все мои эти герои, о которых я пишу, очень много их нереабилитированных. Первая – Лариса Гениюш».

В конце советской эпохи Данута Бичель очень много выступала со стихами. Теперь делать это ей сложно. «Долго не могу быть там, где много людей, даже в костеле. Быстро устаю», – признается поэтесса.

В конце 90-х Дануту Яновну уволили из музея, что стало для нее большим ударом. Ей было уже 60 лет, однако сидеть дома было очень трудно. Поэтесса долгое время искала работу и в итоге устроилась сторожем.

Моя подруга говорила мне раньше: «Тебя выгонят на пенсию, и ты будешь нищей!». Все так, но я счастлива, что я нищенка. Я работала на Максима Богдановича, я рассказывала о нем людям».

Акунь-дакунь-кунь-кунь-кунь

Стихи белорусская поэтесса начала писать, еще даже не умея писать. Данута Яновна в шутку рассказывает, что впервые рифмованные строки родились во время игры с сестрой и ее подругами: «Мы играли в «кошку-мышку», и они спросили меня: «Мышка, мышка! Где живешь?». А я ответила: «Окунь-дакунь-кунь-кунь-кунь!». Вот это был мой первый стих. Когда мы ходили в школу через лес, мы играли: кто-то начинал стихотворение, а второй продолжал. А потом они перестали этим заниматься, а я продолжала. Я записывала стихи в тетради, а мама те тетради брала, чтобы распалить печку, потому что не было бумаги».

Частые поездки по Беларуси с литературными выступлениями сильно повлияли на поэтессу: она начала писать стихи на историко-патриотическую тематику. Появился целый цикл про Кастуся Калиновского, Евфросинии Полоцкой и других исторических фигур Беларуси. В 2000-х годах Данута Бичель углубилась в духовную и религиозную тематику. Были изданы такие сборники, как «Стакроткі ў вяночак Божай Маці» и «Ойча наш…», увидела свет книга прозы «Мост святога Францішка».

В 2008-м году вышло издание мемуаров и эссе Дануты Бичель «Иди на мой голос», где поэтесса собрала свои воспоминания про самых близких людей и друзей – Янку Брыля, Матея Иосифа Канановича, Василя Быкова, Алексея Карпюка, Кастуся Тарасова, Кристину Лялько, Зоську Верас, Ларису Гениюш и др. Последней книгой, которая стала подытоживанием творчества поэтессы в течение жизни, стал сборник произведений писательницы в серии «Белорусский книгосбор». В следующем году белорусская поэтесса будет праздновать свое 80-летие, однако она признается, что юбилеев не любит – в ее семье их никогда не праздновали.

«Что важно для меня? Беларусь, ее место под солнцем. Ее история и будущее. Я писала для этого края, который мне очень нужен. Я хотела бы, чтобы, когда я умру, он остался, чтобы новое поколение все-таки вернулось к своей идентичности, чтобы вспомнили откуда они, кто они. Я бы хотела, чтобы Беларусь осталась на этой карте».