Урби эт скорби

Может, когда-нибудь они и вправду глянут друг другу в лицо - эти две России.

Такие разные, такие непохожие, будто с разных планет. Такие, как бы поточнее сказать, взаимоисключающие.

Нет, я не про тех, которые, соответственно, сидели и сажали. Поэтам свойственно заблуждаться, особенно великим поэтам, безосновательно, свято и твердо убежденным в том, что по их слову порой вершится историческая справедливость. И что она так и выглядит: тот, кто сидел, смотрит в глаза тому, кто сажал, и несчастный палач глаза отводит и кается, головою повинной тяжел. Подобное иногда случается в судах, наподобие Нюрнбергского, но и там на одного потупившегося душегуба приходится штук двадцать бодрящихся.

Имею в виду две другие России. Соотечественников, правильно и неправильно скорбящих, - и тут опять-таки необходимо уточнение. Речь не о тех скандальных событиях, когда хорошие вроде люди, узнав об авиакатастрофе, испытывают внезапный прилив злорадства. Речь о других событиях, вызывающих искреннюю или неискреннюю боль у разных людей, и о том, как они эти чувства выражают.

Бывает, что неправильно, как после гибели Бориса Немцова. Собираясь на месте убийства в ночь после преступления и устраивая едва дозволенный властями марш в память о погибшем через день, и год, и два года спустя, и ныне и присно. Возводя у кремлевских стен беззаконный мемориал, который начальство вынуждено сносить в постоянном режиме, а потом еще устраивать ремонт моста, хотя ремонтировать там нечего. Короче, ввергая в хлопоты очень занятых людей, начиная с высших кремлевских служащих и кончая простыми рабочими, простыми ментами, простыми шпиками.

А бывает, что люди скорбят правильно. То есть по разнарядке, по велению администрации, местной и повсеместной, по призыву щедрых затейников с сайта massovki.net, расплачивающихся рваной трешкой не то червонцем старыми деньгами в одни руки. Скорбят как празднуют, и на путинги в честь годовщины присоединения известно чего, приплывшего в Россию, стекаются те же самые граждане, что и вчера собирались на митинги протеста против террора.

Доходит до того, что одни и те же люди оказываются способны и поскорбеть, и отметелить смутьянов, но это уже высшая степень государственного служения, это уже астрал. Люди, обделенные этими универсальными талантами, просто являются туда, куда их согнали. И отрабатывают повестку.

Приказано ликовать - ликуют. Приказано клеймить - клеймят. Приказано скорбеть - скорбят. В любую погоду.

Вот эти две России, чудится, когда-нибудь познакомятся друг с другом и разговорятся. Ты правда, что ль, бесплатно ходил на Немцов мост и даже дрался с нашими, которые нами командовали? А почему? Ну не придурок ли? А ты правда за рваную трешку не то червонец или страха ради готов был размахивать флагами и орать всякую ахинею либо цветочки класть куда скажут? А тебе не стыдно было? Как перед кем? Ну перед погибшими хотя бы, если тебя сгоняли их оплакивать? Позорище-то какое.

Да, хочется верить, что когда-нибудь они и вправду глянут друг другу в глаза - эти две России. Та, которую сгоняли, и та, которую разгоняли. У нас ведь мечты поскромней, чем у великих поэтов, и мы не ждем, что палачи будут наказаны и устыдятся, а при жизни реабилитированные и родственники убитых порадуются торжеству справедливости и, может, устыдившихся простят.

Мы надеемся, что неплохие в сущности люди, но слишком, что ли, дисциплинированные, задавленные и затюканные прозреют, перестанут ощущать себя баранами в стаде и почувствуют себя людьми. Мы полагаем, что эти мечты и надежды реалистичны. Но мы, вероятно, ошибаемся.

С чего им, собственно, прозревать и стыдиться, если они ничего дурного не делали. Никого не присоединяли, не убивали и ядерной бомбой тоже не размахивали. Это взрослые дяди в Кремле позволяли себе всякие геополитические грубости. А они вели себя как дети и слушались старших.

Ну да, в среднем этим детишкам было хорошо за сорок, а то и больше, но это же была такая игра для тех, кто до седых волос ищет себе батяню и легко выполняет разные команды. Скачет козликом, кручинится, ненавидит врага. Что с них взять и чего намерена увидеть в их глазах другая Россия, когда путинги отменят за ненадобностью и выходить на площадь снова можно будет по велению сердца, а не потому, что иначе отчислят, уволят, денег не дадут?

Закрадывается мысль, что они никогда ни о чем не договорятся. По той причине, что те не поймут, зачем эти выходили, если приказа не было, а эти не постигнут, как же тем удавалось восторгаться и печалиться, когда на самом деле им было все до фонаря. В итоге две России поглядят друг на друга, вздохнут, пожмут плечами, сплюнут и разойдутся - до новых встреч, в иных поколениях, при новых вождях. Мучительно припоминая, где ж они раньше виделись. Но не припомнят и разбредутся опять: скорбящие правильно и неправильно. Кто на митинг, кто на путинг.

Илья Мильштейн, graniru.org