Накануне революции

Жулики-чиновники как огня боится прихода боевых отрядов активистов-оппозиционеров.

Законы борьбы противоположностей можно найти во многих сферах знаний. Третий закон Ньютона утверждает, что сила действия равна силе противодействия; квантовая физика доказывает существование антиматерии. Можно обнаружить много похожих примеров – как дуализма в классической философии, так и борьбы добра и зла в теологии. В социальной психологии известен классический эксперимент конформизма Соломона Аша.

Участникам демонстрируют карточки, на которых изображены линии разной протяженности, и предлагают дать оценку их размеров. Перед тем как участник эксперимента высказывает свое мнение, семь других, "подставных", давали заведомо неправильную оценку. Выяснилось, что три четверти участников испытаний корректируют свои оценки в соответствии с мнением большинства, то есть проявляют конформизм, отказываются от своей позиции, чтобы не отличаться от коллектива. Но вот обратные эксперименты, когда небольшое число "подставных" участников давали заведомо неправильные ответы, тоже находило поддержку, и некоторые участники поддерживали откровенно ошибочные оценки. Видимо, в социальной психологии действует аналог закона сохранения энергии: при массовом усилении давления на общественное мнение автоматически усиливается и альтернативное, оппозиционное мнение.

Моя теория изменений, которой я активно и давно занимаюсь, заключается в том, что природа стремиться поддерживать статус-кво. Стабильное состояние мы наблюдаем, только если устанавливается баланс противодействующих сил. Следовательно, перемены возможны, когда в результате какой-то катастрофы резко изменился баланс сил, или в результате плавной адаптации под изменившиеся новые условия. В квантовой физике столкновение материи и антиматерии приводит к выбросу огромной энергии. К сожалению, в психологии масс столкновение сильно поляризованных мнений приводит социальной катастрофе – это может быть война, революция, геноцид. Высвобождается огромная энергия социального недовольства, происходят массовые волнения, льется кровь – прежде всего речь идет о тех социальных слоях, которых выражают полярные друг к другу настроения. Принцип социального разлома основывается на групповой динамике ("свой – это хороший, а чужой – это плохой"), но разделение может пройти как по территориальному признаку, так и по национальному (как было с геноцидом евреев, армян, цыган, тутси) и по иному принципу (например, по классовому, как это случилось во время Русской революции 1917 года).

Российское общество стремительно поляризуется по срезам "коррупционер – оппозиционер", "чиновник – активист", "жулики и воры против народа". Этот процесс неизбежен. Каждому конкретному человеку можно подробно объяснить суть какой-то проблемы, как правило, интеллектуальных способностей отдельного индивида для этого достаточно, но интеллектуальные способности толпы равны не сумме интеллектов ее участников, а наоборот, снижаются до минимума, Поэтому, для того чтобы привести толпу в движение, нужно все упростить, обобщить и использовать максимально эмоциональную подачу. Обобщение "все чиновники – жулики и воры" легко найдет отклик в широких народных массах. Можно и не обобщать – посмотрев конкретный видеоролик про очередного "димона", зрители с удовольствием сами упростят и обобщат, сделают выводы, где свои, а где чужие, где друзья, а где враги. Всего сто лет назад мы наблюдали аналогичный пример классовой поляризации: рабочие против буржуазии. Сегодня то же повторяется в каком-то "неоклассовом режиме – "народ против жуликов".

Коррупция – конечно, это плохо, как нет ничего хорошего и в вороватых чиновниках, но, к сожалению, это болезнь всего общества, а не отдельных его членов. Уровень коррупции в компании или в стране определяется корпоративной культурой и теми внутренними законами и традициями, которыми руководствуется общество. В российском случае уничтожение слоя чиновников не приведет к очищению их рядов – на их место придут другие, через некоторое время все вернется на круги своя. Нужны другие перемены, и не только и не столько новые законы и силовые механизмы их соблюдения, сколько кардинальная долгая работа с обществом, с его ценностями, героями и символами.

В России сильно ужесточили правила дорожного движения: повысили штрафы, установили большое количество камер, введена автоматическая рассылка уведомлений о нарушениях. При этом если на съезде с трассы образуется "пробка", то водители не выстраиваются в длинную очередь в правом ряду, а хаотически перекрывают все ряды, так, что даже в самом левом ряду прямо проехать невозможно. В Германии, США, Израиле, во многих других странах я наблюдал, как водители выстраиваются в длинные "хвосты" в правых рядах и спокойно ждут, пока дойдет очередь до них, не пытаясь при этом влезть вперед, обойдя затор по крайне левому ряду. При этом, как правило, нет полицейских, нет автоматических камер – просто культура вождения такая: водители спокойно ждут, пока находящиеся впереди закончат свой маневр.

В социальной психологии есть понятие эмпатии, и сейчас очень модна теория зеркальных нейронов. Это когда мы, наблюдая за другим человеком, стараемся понимать и ощущать, что он чувствует. Если водитель пытается объехать "пробку", он должен чувствовать, как к этому относятся другие водители, ожидающие своей очереди. Это вызывает у него дискомфорт, как правило, достаточный для того, чтобы не лезть в крайне левый ряд и не пытаться всех объехать с нарушением если не правил дорожного движения, то правил этики. Иное поведение в этом типе общества социально не одобряется, не считается символом силы, успеха, лидерства или иерархии. В отличие от российского общества, в котором если ты можешь как-то приоритизировать свои интересы в ущерб другим (например, проехать с проблесковыми маячками и звуковыми сигналами, заставив тысячи людей потерять десятки минут ради того, чтобы ты сэкономил пять), то это ценится и воспринимается в качестве символа статуса, иерархии, лидерства. Точно так же и с коррупцией: если чиновник смог приоритизировать свои интересы в ущерб другим (попросту говоря – обворовать), то это воспринимается как личный успех, а не как морально неприемлемое действие. Если же чиновник смог украсть и не попасться, то это уже достижение уровня "жизнь удалась" и "мечты сбываются".

Российское общество – как высокофункциональный пациент, страдающий заболеванием аутического спектра. Больные, страдающие этими заболеваниями, могут иметь хорошие когнитивные способности, но с огромным трудом понимают и чувствуют других людей. Им сложно адаптироваться в обществе, они бывают агрессивны, могут вести себя не очень адекватно, так как искренне не понимают, какую реакцию может вызвать их поведение. В нашем случае целое общество страдает заболеваниями аутического спектра, чиновники чуть ли не пачками принимают странные законы, придумывают необычные программы реновации зданий, искренне не понимая (да и не стремясь понять), какую реакцию это вызывает в обществе. При этом общество в целом живет по принципам – здесь и сейчас, схватить и убежать, завтра хоть трава не расти. Консервация такого положения в какой-то момент приведет к накоплению недовольства: произойдет социальный взрыв, который сменится фазой мобилизации общества, строительства, надежд – и через фазу депрессии и стагнации ситуация уйдет на следующий виток развития. Чем-то этот напоминает пациента с биполярным расстройством личности. В качестве терапии можно провести аналогию с семейной психотерапией: пару, находящуюся в состоянии конфликта, пытаются научить слышать, видеть, чувствовать своего партнера, уважать и ценить его взгляды, достоинства и недостатки. Вот и России следует развивать социальную эмпатию, но для всего общества в целом.

Сейчас история страны выходит на очередной круг. С большой вероятностью, большая трагедия Российской революции повторится как фарс. Жулики-чиновники как огня боится прихода боевых отрядов активистов-оппозиционеров, которые будут выносить из дверей построенные на деньги от взяток особняков купленные на средства от других взяток диваны и золотые унитазы. Может, для эволюционного развития общества больше ценности будет иметь создание механизмов, которые не позволят никому обогащаться благодаря близости к власти? В условиях честной конкуренции нужно старательно трудиться чтобы не то, что приумножить свою собственность, а просто для того, чтобы остаться на плаву. В условиях свободного рынка начинают работать законы экономики, по которым средства производства рано или поздно сосредотачиваются у эффективного собственника. Может, вместо идей "отнять и поделить" лучше сосредоточиться на создании равных условий для всех? А вместо консолидации народного гнева на жуликах-коррупционерах, которые разъедают наше общество, подумать о том, как устранить ситуацию, при которой единственная возможность удержать свой бизнес и заработать деньги – это близость к государству?

Арье Готсданкер, «Радио Свобода»