Как живет белорусская «деревня вампиров»

Репортаж из самого мистического места в Беларуси.

Если оставить мелкие городские проблемы и долго ехать на юг по старой дороге, покрытой кубическими километрами пыли, можно оказаться в деревне Паре. Можно, конечно, и не оказаться, а некоторые считают, что лучше и вовсе не пробовать: говорят, там не только пограничники с собаками, магазины до 16:00 и ни одного барбершопа, но еще и вампиры, костомахи да упыри. Старая полесская деревня на самом краю вселенной много лет живет так, как было велено отцами и дедами, и даже не думает ничего менять: ставит огромные кресты на перекрестках, украшает их яркими лентами, на всякий случай прикрывает могилы дубовыми нарубами… Зачем? Так надо. Журналисты Onliner.by отправились в Паре, прозванную «деревней вампиров», и, что показательно, вернулись оттуда.

От Паре до украинской границы метров шестьсот, за ней — уже ничего. Дачников здесь почти нет. В такую даль даже рассаду не довезешь: завянет!

Над старыми соломенными крышами нависает тягучая тишина, в огородах мелькают яркие платки старушек, патрулирующих километры грядок, в тени сидит молчаливый экипаж дедушек в пиджаках и кепках. С виду деревня как деревня, но кое-что необычное в ней есть, и прячется тайна в самом неожиданном месте — на местном кладбище.

Деревня уже не раз привлекала внимание историков, уфологов, мистиков и просто любителей приключений. В интернете опубликовано много историй о том, что на местном кладбище можно увидеть следы необычной традиции — могилы, заложенные частями массивных дубов. Зачем это делалось, историки наверняка не знают, но, согласно одной из версий, таким образом местные жители защищали себя от представителей нечисти, которая периодически покидала места своего обитания и прибывала с визитом в Паре. Кто-то называет их вампирами и упырями, другие пишут о костомахах — сгнивших до костей существах, которые пугали проезжающих людей и пакостили в деревнях.

Как и любую интересную историю, эту тоже пытались приукрасить. Туристы писали об угрюмых и нелюдимых местных жителях, отказывающихся идти на контакт и не общающихся даже между собой, описывали осинник (сырье для изготовления убойных колов против вампиров), каким обсажена деревня, рассказывали о жителях соседних деревень, которые отговаривают туристов ехать в Паре: ведь там чертовщина! Мы нагрянули с визитом в мистическую деревню, чтобы проверить легенды о ней и посмотреть, как живет этот загадочный белорусский уголок.

К скрипучим воротам деревенского кладбища ведет завязанная в узел дорога. Рядом стоит ветхая лачуга с тростниковой крышей, возле нее пасет лошадей старик. Кладбище небольшое, не то что возле крупных городов. В самом центре пугают своим возрастом деревянные кресты — маленькие и большие.

Почти все старые могилы действительно заложены уже сгнившими дубовыми колодами, зато деревьев на кладбище нет вообще — спилено все.

В некоторые колоды вставлены деревянные крестики, а один экземпляр впечатляет больше всего: небольшой крестик «растет» прямо из ствола.

Большинство свежих захоронений ничем не выделяются: обычные гранитные памятники. Однако несколько могил все же вызывают интерес: вместо привычной насыпи они заложены кусками газосиликатных блоков. Традиция живет.

На перекрестке возле кладбища стоит еще один необычный крест — выше остальных, украшенный цветными ленточками. Похожие кресты часто можно видеть в деревнях, но этот отличается своим украшением, к тому же в Паре таких тьма.

За ответами мы направляемся к местным жителям. Совсем недалеко от кладбища находим дом старосты и местного депутата — 73-летнего Якова Борисовича. Сейчас старик занимается заготовкой сена на зиму, но ради общения готов прерваться.

— Те, кто побогаче, ставили камень и железный крест, победнее — вырезали кресты из дуба и могилку деревом закладывали. Ну как зачем закладывали? Чтобы порядок был! Сейчас же тоже стараются аккуратно все сделать. Но тогда средств не было, а дерева в лесу полно! — рассказывает улыбчивый старик.

— Сейчас так уже не делают, сегодня все памятники ставят. А в других деревнях что, тоже не делают так? — удивляется дедушка. — А кресты мы много лет так украшаем. Это называется оброк. В старину так делали, когда скот падал или гроза сильная была. Тогда все мужики шли в лес, делали крест и ставили на перекрестке, а женщины его потом украшали. Это такое обращение к богу, чтобы беды не случилось. Сейчас мы его только раз в год ставим — на Пасху мертвых.

Яков Борисович советует обратиться к его соседу Анатолию Павловичу, звонарю. Говорит, тот все знает. Слушаемся.

Анатолий Павлович выслушивает вопрос и предлагает прогуляться к капличке, от которой у него есть ключи, а по дороге рассказывает о деревне.

— Сейчас тут только старики и пьяницы, которых выселили из квартир в Пинске и сюда отправили, — наталкивает старик на мысль о мошенниках и переходит к делу. — Дуб — дерево крепкое, а у нас их много растет. Зачем эти колоды ставили? А бог его знает. Так все делали. Традиция, наверное, такая была. Сейчас такого уже нет. Только если кто-то умирает, мы достаем похоронки (они тут в капличке стоят) и несем по деревне. А я обычно еще в колокола звоню.

Идем в разведку по деревне. Об истоках, похоже, не знает никто. Все старики твердят одно и то же: ставили просто так, о вампирах не слышали, упыри сон не нарушают (не считая тех, что из Пинска сослали). О переродившемся языческом обряде с обращением к богам информации тоже практически нет. Разве что одна старушка, сгребающая сено, вспомнила, как оброк проводило поколение ее бабушек и дедушек.

— Раньше крест ставили именно ночью. Сразу после грозы все мужики шли в лес, чтобы до утра успеть сделать большой крест. Потом они шли спать, а бабы выходили на перекресток и украшали его рушниками, ленточками и «хустками». Почему ночью? Да не знаю. Все так делали. Говорили, что, если оброк не провести, скотина будет болеть и дохнуть.

Похоже, найти информацию в деревне вряд ли получится. Разворачиваем лошадей, чтобы до заката успеть покинуть место (а то мало ли) и мчим к ученым: они-то должны были заняться столь любопытной темой!

Историки советуют обратиться к доценту, кандидату исторических наук Игорю Углику. Ученый посвятил не один десяток лет исследованию белорусских обрядов. Как оказалось, историк не единожды бывал в Паре в рабочих поездках и пытался разобраться в истоках странной традиции.

— Эти дубовые колоды называются нарубами. Это уникальная традиция, следы которой сохранились только в нескольких деревнях на Полесье, — со склонной преподавателям вкрадчивостью «начитывает» Игорь Григорьевич. — Существует две гипотезы об установке этих нарубов.

Первая гипотеза — рационалистическая. Утверждается, что дубы на могилах служили защитой от диких животных (в первую очередь волков). На мой взгляд, такая гипотеза появилась только потому, что другого объяснения просто не было. Хотите защитить место от волков — почему бы не заложить его камнями? Да и зачем тогда кресты на нарубах? Они от волков вряд ли защитят.

Вторая гипотеза — религиозно-мифологическая. Я считаю ее более логичной и обоснованной. Когда-то мне на глаза попались довольно редкие фотографии начала XX века. На одном из снимков наруб стоит вертикально и очень напоминает соху.

Соха в белорусской культуре и мифологии — это разделитель, который разграничивает мир живых и мир мертвых. Соха служила оберегом, защитой от мертвых. Ее использовали во время обряда празднования Веснянки: девушку сажали на соху и обвозили вокруг горящего костра — делали магический круг. Белорусский мифологический герой запряг змея в соху и провел большую разделительную черту. В общем, примеров тьма.

Соха — самое тяжелое сельскохозяйственное орудие, его основная функция — придавливать землю.

Если учесть при этом тот факт, что нарубы ставили именно на «Наўскі вялікдзень» (день поминания мертвых), вывод напрашивается сам собой.

Я писал об этом месте статью и в ней приводил пример, когда грубо сделанный тяжелый крест клали на могилу «грешной», разгульной женщины, чтобы она под тяжестью креста еще помучилась на том свете. Здесь схожая история: наруб должен был защищать от вампиров, которых в Беларуси называли «вупырамі». У нас было свое представление об этих существах: они не были похожи на летучих мышей и не имели длинных клыков. У белорусского упыря был длинный острый язык, которым он впивался в шею жертв, а потом зализывал им раны, чтобы никто не смог увидеть следов. Белорусы верили, что не очень хорошие люди могли вставать из могил и, например, приходить на ночь к своей вдове, пугать людей, пакостить…

Причем упырем мог стать не только колдун, а практически любой человек, который перед смертью думал о чем-то нехорошем или сделал что-то плохое.

Традиция с крестами на перекрестке тоже отходит к язычеству. По представлениям древних славян, перекресток — это сакральное место, где собирается нечисть.

Интересно, что кресты и с кладбища, и с перекрестка сделаны именно из дуба: к выбору дерева всегда подходили осознанно. У славян дуб — это дерево Перуна. Потому местные и говорят что-то про грозы.

Думаю, все эти нарубы очень и очень старые. Скорее всего, речь идет о переходном периоде между язычеством и христианством. Увиденные вами относительно свежие могилы, заложенные блоками, вероятно, говорят о том, что традиция жива и сегодня, только люди делают это инертно, не придавая значения.

К сожалению, эта тема исследована очень плохо. Подобных деревень в Беларуси много, но внимания к ним явно не хватает. К тому же много информации по ним давно утеряно, а люди редко задумываются над тем, зачем они делают те или иные вещи.