Многовекторная бесполезность

Почему диверсификация «друзей» не спасет луканомику.

Неприятно ощущение, что наша власть под многовекторностью политики понимает возможность во всех направлениях ходить с протянутой рукой и клянчить кредиты и инвестиции. По сути, ничего не предлагая взамен. Хотя и понятно, что Беларусь отчаянно нуждается в экономической помощи для выхода из кризиса.

Неинтересная страна

Но в нынешнем, достаточно суровом мире экономики, реальная помощь может быть оказана либо в обмен на политические услуги, либо — при наличии конкретного экономического интереса. Как правило, связанного с горнодобычей или крупными инфраструктурными проектами. И наша беда в том, что сегодня Беларусь потенциальным донорам ни того, ни другого предложить не может.

Да, страны Восточной Европы в свое время за политические услуги помощь получили значительную. Последним в очереди, Болгарии и Румынии, досталось поменьше, а Украине — вообще мелочь. Особенно на фоне размеров помощи, например, Греции. Сегодня спрос на такого рода услуги почти исчез. А яростная русофобская кампания стран Балтии и Польши — просто попытка поднять спрос на их политические услуги Западу.

Горнодобычи у нас почти нет. Единственным крупным инфраструктурным проектом, реализуемым в регионе, является ответвление Нового шелкового пути. Но и тут Беларусь — на обочине, поскольку ни скоростных магистралей, ни портов, ни зоны свободной торговли с ЕС не имеет. Стратегически Китай уже сделал здесь выбор в пользу Украины и Венгрии, что вполне объяснимо с точки зрения и логистики, и экономики. А опыта работы со странными режимами Китаю не занимать, в Африке натренировался.

Помощь помощью, но не менее важно определиться, для чего эта помощь может быть использована. Россия регулярно оказывала нам помощь и нефтегазовой подпиткой, и кредитами. Мы все проели.

Сегодня наша проблема — увеличение производства товаров и услуг для внешних рынков. Без значительного увеличения поступления валюты ни уровень жизни населения, ни уровень социальной сферы даже удержать невозможно. И не только произвести, но и суметь продать. А это означает не только допуск на рынки, но и собственные сервисно-сбытовые сети. И инвестиции в них.

Что касается допуска на рынки. Сегодня, в условиях мирового экономического кризиса, протекционизм, в той или иной мере, применяют почти все страны. Из документов и G20, и ООН исчезли даже те лицемерные декларации о недопустимости протекционизма, что имели место много лет. Формируемые экономические блоки огораживаются всерьез, применяя не только фискальные, но и технические барьеры. Даже такие близкие союзники, как Россия временами выстраивают барьеры для нашего импорта.

Вне блоков

И в ближайшие годы ситуация здесь существенно не улучшится. Думаю, опять таки — в ближайшие годы, формируемые экономические блоки вряд ли позволят кому бы то ни было «сидеть на двух стульях»: границы будут пытаться очертить почетче. Выбирать придется. По крайней мере, основного союзника.

И выбор здесь невелик. Реально имеется два глобальных центра экономической силы: США и Китай. Как региональные центры, в нашем регионе — ЕС и Россия. Все остальные пока суетятся, пытаясь выторговать себе место в формируемом сегодня миропорядке покомфортнее.

Что касается глобальных центров, то ни для США, ни для Китая сама по себе Беларусь особого интереса не представляет: небольшая страна, экономика — еще меньше, стратегически значимых запасов ископаемых нет.

США нарочито-формально критикуют Беларусь по разным гуманитарным поводам, проявляя, в целом, безразличие к ее политике. В том числе экономической. Да и наш торговый оборот с США незначителен и потенциала его существенного роста не просматривается.

Другое дело — Китай. И межгосударственные отношения прекрасные, и кредитную линию открыл, и индустриальный парк с масштабными льготами, «Великий камень», осваивает. Правда, очень медленно. Но в экономике — наш дефицит в торговле с Китаем непрерывно растет.

И здесь стоит упомянуть проект Нового великого шелкового пути. Который вызвал такой энтузиазм в самых разных странах. Однако в стратегическом плане участие в этом проекте вызывает большие вопросы.

Есть опыт африканских стран. Там, вслед за китайскими инвестициями, возникала китайская диаспора. Которая, кроме своей непосредственной, в рамках инвестиционных проектов, работы немедленно принималась за освоение китайским импортом внутренних рынков. Проблемы возникли всюду. И решать их, при важности для страны китайских инвестиций, оказалось очень непросто.

Конечно, проект Нового шелкового пути — проект, в том числе, и логистический. Но, с моей точки зрения, прежде всего — это первый в истории проект построения глобальной сервисно-сбытовой сети на совершенно новой технической базе. Уж и не знаю, как много рабочих мест в странах, включенных в проект, создаст логистика, но что в этих странах возникнет китайская диаспора и одновременно прочно войдут Amazon, Alibaba и tao-bao — несомненно. Местному бизнесу такую конкуренцию не выдержать.

Это традиционная сервисно-сбытовая сеть опирается на оптовые склады, дилеров с приличным капиталом, на инвестиции экспортеров. В наше время, время Интернета и скоростных магистралей, такие затраты можно сильно сократить. Тем более, что китайская сеть будет опираться не на местный бизнес (который может и заартачиться), а на дисциплинированную диаспору.

И не совсем понятно, как наша власть планирует выстроить отношения с таким Китаем и какое место в разделении труда с ним нам предстоит занять. По меньшей мере, на примере окрика В.В.Путина при попытке продать МАЗ китайцам или на опыте препятствий по допуску Jeely на российский рынок, понятно, что Россия превращение Беларуси в сборочный цех продукции из китайской комплектации не допустит. А мы импорт китайской промежуточной комплектации наращиваем, в ущерб потенциальной нише для наших предприятий. Слабо верится, что продукцию «Великого камня» без вопросов примут и ЕС, и Россия. И тогда куда она будет сбываться?

Не случайно Россия без всякого воодушевления лишь краешком участвует в проекте Нового великого шелкового пути: слишком быстрое и активное вхождение Китая на внутренний рынок создаст сильнейшие препятствия для ее реиндустриализации. И без того идущей не шатко-не валко. А уж для Беларуси такое вхождение про реиндустриализацию заставит забыть. И что, на одном молоке и софте государство содержать будем?

Вряд ли сегодня Беларусь представляет особый интерес и для ЕС: Brexit, проблема мигрантов, противостояние с Трампом, который пытается подмять ЕС, волна выборов и успехи на них националистов — только некоторые из проблем, которые для ЕС заведомо важнее Беларуси.

Да и экономических интересов пока не просматривается: уж слишком разный технический уровень наших производств. Интегрировать их — сложная инженерная задача, заниматься которой ЕС нет смысла: альтернативных вариантов достаточно много. Тем более, что и рассматривать Беларусь как ворота в ЕЭП нет особых оснований: Россия бдительно следит и за уровнем локализации машинотехнической продукции, и за проходом подсанкционной продукции. Перенаправляя такие потенциальные инвестиции на свою территорию.

Давно хотел высказаться относительно экономической политики России и нашего места в ней. Однако невнятность этой политики, неопределенность в ее направлениях не позволяла. Но сегодня, в рамках поиска Беларусью выхода из ее экономического кризиса, и здесь пора определяться.

Искусство невозможного

В обществе широко распространено убеждение, что экономическую политику России диктуют ее олигархи. Немногочисленная группа «форбсов». На деле это не совсем так.

Олигархический бизнес в России практически выстроен, сферы поделены, и конфликты интересов, типа конфликта между АФК «Система» и «Роснефтью», относительно редки. Проблемы крупного и сверхкрупного бизнеса в России скорее не внутри страны, а на мировых рынках. Времена березовских и ходорковских прошли, воздействие олигархов на политику минимально. Скорее, существует, гласный или негласный, конкордат: власть гарантирует, что передела собственности не будет и не препятствует олигархам проводить свою политику внутри их бизнеса, олигархи не вмешиваются в политику общероссийскую. Да и Беларусь с российскими олигархами общий язык и сферы взаимодействия находит, с ними проблем у нас немного.

Но бизнес в России — не только олигархический. Самое существенное влияние на ее политику оказывает и торгово-финансовый капитал. Ведь в России еще в 2010 году было 440 тысяч долларовых миллионеров. И эти деньги вложены, в значительной степени, в торговый оборот и в недвижимость, в разного рода спекулятивные сделки. Частью — хранятся на зарубежных счетах. Участвуют в этом капитале и подавляющее большинство чиновников, очень активны разнообразные лоббистские организации. Так что интересы этого капитала есть кому защищать.

Сегодня сфера применения этого капитала существенно сузилась. В розничной торговле сети и интернет-торговля выталкивают более мелкий капитал. В недвижимости, в связи с падением доходов населения, назревает «пузырь». Санкции существенно ограничили применение капитала в импорте. В банковском секторе — перенакопление ликвидности, кредитовать, в целом, нечего.

Не состоятельной оказалась идея, что, достигнув перенакопления, торгово-финансовый капитал хлынет в реальный сектор: в условиях засилья импорта для него зона производства представляет собой зону недопустимо высокого риска. Какие-то инвестиции идут только в пищевую, некоторые сектора легкой промышленности и производство стройматериалов. Где оборот капитала достаточно быстр. Ключевые отрасли промышленности остаются недофинансированными. Попытки Кремля обеспечить их модернизацию за счет заказов ВПК вряд ли будут успешны: опыт неудачной конверсии еще свеж в памяти.

Но это по российским меркам российский торгово-финансовый капитал представляет силу. По мировым меркам он слаб, дезорганизован и нуждается в поддержке государства. И экономический смысл российских притязаний на «зону российских интересов» на постсоветском пространстве — предоставление российскому торгово-финансовому капиталу монопольного права контролировать внутренние рынки и экспортно-импортные операции постсоветских стран. Особенно — торговый оборот между Россией и этими странами. Что без поддержки Кремля вряд ли возможно. И что, безусловно, вызывает сопротивление конкурентов и с Запада, и с Востока.

В Беларуси мы уже давно сталкиваемся с жестким противодействием российского торгово-промышленного капитала нашим попыткам выстроить в России собственные сервисно-сбытовые сети. Вплоть до перехода наших российских «дилеров» на продажи китайской продукции. Активны на нашем рынке и российские банки, и российские девелоперы. В результате на российском рынке покупатель от 20 до 40% цены на белорусскую продукцию платит российским же фирмам и банкам.

Говорят, «политика — искусство возможного». Экономическая политика — тем более. Экономические интересы всех центров силы сегодня с экономическими интересами Беларуси не совпадают. А в каких-то моментах им и прямо противоречат. А собственных накоплений нет. В этих условиях решение проблем Беларуси путем ее включения в какой-то экономический блок или полное подчинение одному из центров силы заведомо бесперспективно: взаимовыгодный союз возможен только для сильных партнеров, слабый будет подчинен и останется слабым навсегда.

А это означает: никто наши проблемы за нас решать не будет. Будущее нашей страны и ее экономики решается только внутри страны. За любую помощь (которой все равно придется пользоваться, изыскивая темы взаимных интересов) придется дорого платить. А у нас — ни страновой стратегии, ни промышленной политики. Только рост долгов.

Александр Обухович, Tut.by