Геннадий Федынич: Мы пойдем до конца, так как наша совесть чиста

Профсоюз РЭП продолжит защищать права рабочих, несмотря на давление властей.

2 августа сотрудники Департамента финансовых расследований провели обыск в минском офисе профсоюза РЭП. Председателя профсоюза Геннадия Федынича и его заместителя Игоря Комлика задержали, против них заведено уголовное дело о «неуплате налогов в крупном размере». В этот же день прошел обыск и в офисе Белорусского независимого профсоюза в Солигорске. Поздно вечером 2 августа Федынич вышел на свободу, Комлик остается под стражей в СИЗО на Окрестина.

«Еврорадио» поговорило с лидером профсоюза РЭП Геннадием Федыничем.

- Насколько неожиданным стало для вас задержание?

- Не знаю случаев, чтобы люди говорили, что это для них было ожидаемым. Это всегда неприятно и всегда неожиданно. Это было сделано в то время, когда профсоюзное движение и наш профсоюз на подъеме, много за последнее время сделал по защите как людей труда, так и безработных. На мой взгляд, это прежде всего политическая акция — чтобы приструнить независимые профсоюзы, показать, что высовываться не стоит, а делать только то, что разрешат.

- Как проходило задержание?

- В лифте, подошли мужчины в комбинезонах сантехников и повели на обыск. Потом завезли в ДФР (Департамент финансовой милиции Комитета госконтроля — прим.), там — протоколы. Что ознакомился, имеет права и имеет обязанности. Дал подписку, что не буду распространять информацию о содержании допроса. Почти сразу дали мне дежурного адвоката. Если говорить о самом допросе, то он длился недолго — долго ходили они по разным кабинетам, распечатывали разные бумаги. Сам допрос хорошо если час длился. Там у них в этот день много допросов разных было, и приходилось ждать, чтобы не пересечься.

- Думали, что вечером опять будете на свободе?

- Я был готов к худшему варианту, переоделся соответственно, воды из дома захватил. В нашей стране если ты работаешь, а тем более если работаешь в независимом профсоюзе, нужно быть готовым ко всему. Ведь работа в нашей системе по защите людей вынуждает быть готовым к жертвам. Понятно, что это трудно, но духовно ты должен быть готов ко всему. Даже к тому, к чему ты не готов!

- Ограничения помимо нераспространения информации какие имеете?

- Подписку о невыезде не давал. Но они могут в любой момент прийти и взять эту подписку. Поэтому, если бы захотел, сегодня бы еще, может, и выехал бы за границу, а завтра — уже и нет. Но я никуда сбегать не собираюсь. Мы пойдем до конца, так как наша совесть чиста и перед богом, и перед людьми. Мы здесь особо не заморачиваемся. Людей жалко: обыски, допрос... Людям, которые с этим не сталкивались, сколько нервов испортили, годы жизни им сократили.

- Следующий допрос вам еще не назначили?

- Нет. Кстати, я не знаю, как они это будут делать — телефон мне так и не отдали. Что они в этом телефоне надеются найти? Обычный телефон, даже не смартфон!

- Каков ваш статус на данный момент?

- Подозреваемый по делу. И статус будет неизменным, пока Следственный комитет не сделает свои выводы.

- Готовы отсидеть срок в тюрьме?

- Я готов отсидеть за правду, но не готов к насильственному приговору.

- Вы сказали, что уголовное дело против вас — политическое давление. Но за что на вас давит власть?

- А кто наиболее удачно отработал зиму и весну этого года? Одних наших профсюзников было задержано во время акций протеста 39 человек, в общей сложности они отсидели 170 суток, заплатили 4200 евро — слава богу, люди помогли. В какой партии или движении было наказано столько людей за участие в мирных акциях? Соответственно, авторитет наших региональных лидеров вырос, люди пошли в профсоюз. Все же это отслеживается: что делается в регионах, что делается в нашем офисе. Нет, скрывать нам здесь нечего — пусть следят. Я считаю, что это преследование за нашу деятельность по защите людей труда. Но наша работа участием в весенних акциях не ограничивается: только в прошлом году мы помогли людям вернуть 1,5 миллиарда неденоминированных рублей. Это те деньги, которые людям не добавили в зарплату, или за отпуск, или еще за что-то — мы эти деньги отсудили. И это не остается незамеченным. А скольким людям мы помогли восстановиться на работе, скольким инвалидам, здоровье на работе потерявшим, помогли добиться выплат. Это все РЭП делал и дальше будет делать. Или случай, когда под Зельвой забирали детей у матери. Как и почему она вышла на нас, но мы взялись помочь и отвоевали детей. Может, это и не профсоюзное дело было, но когда человек приходит, рассказывает о своей беде и просит помочь, мы не можем не помочь. И так у нас каждый день! Вот сегодня был обыск, а сегодня люди приходят на консультацию. И мы не можем отказать. Был обыск, а сегодня наш юрист снова участвует в деле судебном. Это жизнь.

- Вы бы сами сравнили свое дело с делом Алеся Беляцкого?

- Статья у нас одна и та же. Только ему предъявили претензию, что не платил налоги как физическое лицо, а нам — что не платили как юридическое лицо. Но семинары и обучение, которыми нас попрекают, мы проводили и будем проводить. Мы входим в Международное профсоюзное движение, и без этого нельзя. В Минске будем это делать или в Вильне, но будем людей обучать. Нравится это кому-то или нет, но с этим надо согласиться: если мы хотим быть равными с другими в Европе, то надо соглашаться с теми конвенциями, которые есть в Европе, и также их выполнять.