27-летний минчанин умер в больнице после обычной операции

У него остался полуторагодовалый сын.

В конце января случился медицинский кошмар. К сожалению, с последствиями, которые принято называть необратимыми. Стечение обстоятельств (следствие выясняет их случайность) при безобидной на первый взгляд операции привело к смерти 27-летнего парня, пишет onliner.by.

Наталья скоро вернется на работу. В конце прошлого года они с мужем Виктором решили, что так быстрее получится заработать и начать строительство дома, фундамент которого уже успели заложить. В декретный отпуск, согласно плану молодых родителей, отправилась бы одна из бабушек.

А сейчас… Лишь бы чем-то отвлечься. По этой же причине она с маленьким Костей, которому нет и полутора лет, уехала из квартиры родителей Вити, где они все вместе жили.

— Я не могу там быть. Истерика от каждой мелочи. Все напоминает о прошлой жизни. Да и родителям мужа сейчас не легче, к ним психолог приходит.

«Волнуешься?» — «Начинаю»

— В прошлом году Витю начали беспокоить головные боли. Он прошел ряд обследований, результаты которых показали: забита носовая пазуха, гайморит. Кроме того, врачи обнаружили полипы и искривление носовой перегородки, — рассказывает Наталья. — Через общих знакомых мы нашли врача — доктора 4-й минской больницы Павла Елисеева. Около десяти лет назад он уже делал подобную операцию отцу мужа, все прошло хорошо.

На консультации перед операцией он уточнил, что будет одновременно делать все, потому что без выравнивая перегородки (она нас совсем не беспокоила) ему не добраться до пазух.

17 января этого года Виктор собирался лечь на операцию, но не оказалось свободных мест. Сейчас это уже кажется символичным. Но к таким сигналам прислушиваются только крайне суеверные люди.

22-го мужчина отправился в больницу снова. Операция была запланирована на следующее утро. За несколько часов до нее Виктор выслал жене фото: «Как тебе мой прикид?» Последнее фото из привычной жизни.

— После операции, около часа дня он скинул свое фото: ужасное селфи с подтеком на правом глазу и бинтовой повязкой. Больше на связь Витя не выходил. Я была на работе и хотела думать, что он отходит от наркоза. Коллеги успокаивали.

Вечером Наталья стала названивать в отделение. Трубку поднял Елисеев.

— Я спросила, как прошла операция, и услышала, что с кровоизлиянием в мозг Витю доставили в БСМП. Чуть позже в разговоре с сестрой Павел Елисеев сказал, что все шло в обычном порядке и что после операции Витя был в норме. Но потом ему стало хуже. Что случилось, он сказать не может: «Вина моя — в том, что я взялся за операцию. С носом все хорошо, а вот рядом…»

Запись этого разговора есть в редакции. На ней — мужской голос, который явно в расстройстве и растерянности: «Почему так случилось? Потому что операция — это стресс, травма… Конечно, все не просто, иначе не принимали бы таких экстренных мер по перевозке».

— Я позвонила в больницу скорой помощи. Там мне подтвердили: Витя в стабильно тяжелом состоянии с гематомой. Мы поехали. Было уже поздно. К нам вышла какая-то женщина в голубом халате, представилась дежурным врачом. Ни бейджа, ни внятных ответов.

А самое страшное, что к тому моменту уже было известно, но нам не сказали: Витя получил черепно-мозговую травму и сломал лобную кость — одну из самых крепких у человека.

Откуда? Запись с камер наблюдения в БСМП показывает, что в 18:50, через 10 минут после появления в кадре, человек в белом халате сидит на лежанке, а Виктор, едва приходя в сознание, делает попытку и переворачивается, после чего падает с каталки, на которой опущены бортики.

Бортик подняли, но поздно. Парень с ЧМТ лежит головой на спинке. Каталка коротка для 186-сантиметрового роста?

Травма, полученная при падении, то ли напрямую повлияла, то ли ускорила смерть организма.

— О том, что Витя упал, мы узнали на следующий день, 24 января, от лечащего врача в БСМП, — вспоминает Наталья, листая небольшой ежедневник. В нем исписано несколько страниц. На них — последние дни. Записывала не потому, что подозревала неладное, — просто сознание разрывалось, а забывать рекомендации врачей было нельзя.

— Он сказал про кровоизлияние, про медикаментозное лечение и про падение. Еще доктор рассказал о психическом расстройстве мужа и частичной парализации. Но на записи видно, что парализация наступила не от падения. Видно, что рука была согнута, еще когда только привезли.

Здесь у Наташи появляются вопросы, отсутствие ответов на которые ранит и вызывает подозрения.

— Видно, что Витю привезли без одежды. Почему? Не потому ли, что его реанимировали еще в 4-й больнице? На следующий день мы увидимся с мужем, и он расскажет мне, что слышал, как врачи говорили о его клинической смерти. Почему нам ничего не говорят? Я спрашивала Елисеева: почему нам не рассказали об осложнениях и переводе в другую больницу? Он отвечает, что у них был телефон мамы. Покажите карточку! Я уверена, что муж написал бы мой мобильный. Вместо этого мне дают какую-то распечатку с нашим адресом и городским номером, который давно поменяли. Да Витя и не помнил этого квартирного номера: кто им сегодня пользуется?!

Неделя до смерти

24 января Наталье разрешили навестить мужа, который находился без сознания.

— Мы зашли к нему с Витиной сестрой. У него была гематома уже на втором глазу и поломанный лоб. Одна рука крепко сжата, другая привязана.

25-го мы приехали и услышали, что Витя пришел в сознание. Тогда и показалось, что все будет хорошо. Первым делом Витя спросил, что с моими волосами (а мне мастер «сожгла» их как раз накануне). Мы улыбнулись. Он всех узнал, спросил про Костика. Потом сказал, что помнит о падении. Говорил громко и ясно, не подбирая слова. И про свою клиническую смерть рассказал. Мы помассировали руку, которую он не чувствовал.

На следующий день чувствительность стала возвращаться. Показали видео, где Костя передает папе привет, — Витя заплакал. Видео быстро закрыли.

Уже вечером этого же дня у него поднялась температура. Нам сказали, что это норма: организму дали сильнейшие антибиотики, он борется.

Наступило 27 января, суббота. Мои самые страшные выходные. Лечащих врачей нет — только дежурные. Я попросила назначить капли для промывания глаз — просьба где-то потерялась. Покормила едой с высоким содержанием белка. Рука мужа немного расслабилась. Надежда крепла, хотя мы и не отчаивалась: Витя — очень сильный парень.

28-го я приехала и увидела огромный подтек на простыне. Дежурный врач сообщил, что приходил нейрохирург и сказал: это через нос вытекает спинномозговая жидкость. Это уже плохо. Витя мало разговаривал. Жаловался на растущую головную боль, на то, что стреляет в ухе. Что это? Последствия травмы? Операции?

Приехал Елисеев, чтобы достать длинный жгут, который использовал при операции по удалению полипов. Сказал, если бы не падение…

29-го наш лечащий врач констатировал ухудшение: у Вити диагностировали менингит. Взяли пункцию спинного мозга для анализа. Через день-два анализы показали наличие очень сильного вируса. После консилиума врачи решили переводить мужа в искусственную кому, чтобы он не мучился от головной боли.

Меня в реанимацию больше не пускали.

2 февраля утром мне сказали: мозг сдается, муж не справляется, готовьтесь. В 15:33 позвонили и сообщили, что Витя умер.

«Мы с сыном будем учиться жить заново»

Видео с падением Наталья пересмотрела, наверное, уже сотни раз. В голове — десятки «почему». Почему упал, почему голова на поручнях, почему борта опущены, почему так долго без реанимации, почему не позвонили, почему лечили так, почему папку с документами, которую Витя брал с собой, отдали пустой и так далее. Говорит, что соболезнования слышала только от лечащего врача БСМП. Елисееву написала SMS, на которую тот не ответил.

— Когда Витя еще был жив, у меня не было желания разбираться. Я думала, вот он поправится и пусть сам решает, ругаться с кем-то или нет. А теперь… Нам с мужем до нашей встречи как-то не очень везло в личной жизни. И когда мы праздновали два года свадьбы, то тихо радовались. А сейчас половину меня забрали. И у Кости.

В Минздраве не смогли предоставить оперативный комментарий по поводу случившегося.

Комментарий официального представителя Следственного комитета Юлии Гончаровой:

— На данный момент уголовное дело (квалифицируемое по части 1 статьи 162 УК) возбуждено по факту ненадлежащего исполнения профессиональных обязанностей медицинскими работниками, которое повлекло по неосторожности причинение тяжких телесных повреждений мужчине 1990 года рождения. Сейчас изучаются обстоятельства оказания ему медицинской помощи в двух учреждениях здравоохранения: 4-й городской клинической больнице и больнице скорой медицинской помощи. Для определения точной причины смерти молодого человека следователями назначена комплексная судебно-медицинская экспертиза, которая осуществляется Госкомитетом судебных экспертиз. Окончательная квалификация будет дана по результатам этой экспертизы. Расследование осуществляется следственным управлением УСК по Минску.

Очевидно, что в этой истории не все сработали так, как нужно было. Наталья считает: если врачам неинтересна их работа, есть много другой, менее ответственной. Она намерена добиваться справедливости в суде.

Следственный комитет вскоре поделится своими выводами, но как это сможет исправить систему и принципы работы врачей? По информации журналистов, доктор Елисеев был уволен из 4-й больницы в конце прошлой недели, до обнародования каких-либо выводов и результатов расследования. «Он очень хороший врач и сильно переживает случившееся», — говорят его коллеги.

Но кому как не медикам знать, как хрупка жизнь, а вместе с ней и ответственность с карьерой. Это очень сложная работа.

А вот упасть в больнице с каталки, тем самым поставив под вопрос свою жизнь, — этого понимать и не хочется.