Выстрел в ногу

Корректировка таможенной стоимости невыгодна бизнесу и бюджету страны.

Для тех, кто не в курсе: корректировка таможенной стоимости или в простонародье КТС – это принудительное по своей сути доначисление таможенным органом таможенных платежей импортеру. Тема стара, как мир. Впрочем, как и вопрос: а почему у нас все так дорого?! Вопрос, прозвучавший сверху вниз, на который вразумительного ответа снизу вверх так и не поступило.

Попробуем упростить задачу, разложить ее на отдельные составляющие. Вот, например, какой импорт нам нужен: дешевый или дорогой? При прочих равных, конечно.

С учетом повальной таможенной практики корректировки таможенной стоимости ввозимых товаров, похоже, мы выбираем дорогой. Своя логика в этом есть. КТС защищает внутренний рынок от более конкурентоспособных импортных товаров.

Не секрет, что производителей не «кэтээсят». Ну, или почти не «кэтээсят». Во всяком случае так было заявлено представителями Государственного таможенного комитета на заседании Совета по развитию предпринимательства, рассматривавшего этот болезненный для бизнеса вопрос на расширенном заседании 22 июня 2018 года.

И если в отношении потребительского импорта подобная логика действий имеет право на жизнь, то более дорогой импорт инвестиционных товаров, а импортоемкость белорусского ВВП составляет 65%, приводит к росту цен на конечную продукцию белорусских производителей. Продукцию, которая вынуждена конкурировать, в том числе по ценовому фактору, как на внутреннем, так и на внешних рынках. И львиная доля товаров производственно-технического назначения, нравится это кому-то или нет, поступает в страну через посредников-импортеров. Тех самых, которых «кэтээсят».

КТС всегда осуществляется в одну сторону – вменение декларанту более высокой таможенной стоимости. При этом за основу, как правило, принимается таможенная стоимость более дорого аналогичного импорта, ввезенного иным импортером. Каким – тайна за семью печатями.

КТС подталкивает предпринимателя к завышению цен импорта, в том числе использованию «фирм-однодневок», офшорных, контролируемых иностранных компаний. А это уже прямой путь в объятия людей с другим цветом мундира. Достаточно почитать приговоры по наиболее резонансным делам крупных бизнесменов. Помните, «… завышал цену ввозимых товаров, чем причинял ущерб потребителям продукции (бюджету, отечественным производителям – нужное подчеркнуть)?

Зачем бизнес завышает цены импортируемых товаров и выводит прибыль за рубеж понятно не только силовикам. А вот каков экономический смысл занижения цен на импорт предпринимателем самим предпринимателям не ясно. Ну разве что альтруисты от бизнеса хотят увеличить налог на прибыль. Если же предпринимательская логика занижения понятна таможенным органам, думаю, есть смысл разъяснить свою позицию деловому сообществу.

Не сомневаюсь, что найдется два-три экзотических примера ввоза с последующей реализацией импортируемого товара по откровенно теневым каналам. С такими схемами-примерами должны работать правоохранительные органы, но стоит ли с мутной водой теневого бизнеса из тазика выплескивать и растущего ребенка отечественного предпринимательства? Того самого, на которого возложены большие надежды, что он вырастет вместе с нашим ВВП и накормит не только себя, но и всю бюджетную страну.

На рынке дорогих потребительских товаров КТС приводит к росту конкурентоспособности российских импортеров аналогичной продукции, вывозу гражданами валюты из страны в точки продаж соседнего государства.

Согласно данным Белстата, в 2012 году только 10,9% легковых автомобилей ввозились в страну с территории Российской Федерации. Спустя пять лет, в 2017-ом – более 80 %. Вместе с легковыми автомобилями мимо нас поехали и миллиардные потоки автозапчастей.

Откорректировала белорусская таможня таможенную стоимость ввезенных в Беларусь легковых автомобилей из Украины «в связи с не подтверждением выполнения критерия достаточной переработки», а продажи автомобилей данной марки в Беларусь не прекратились. Из автосалонов Российской Федерации.

Видимо, логичным могло бы быть решение о создании единой базы данных индикативных цен на товары, которой пользуются все без исключения таможенные органы стран-участниц ЕАЭС для целей корректировки таможенной стоимости. В конце концов, в Союзе должна проводиться единая таможенно-тарифная политика.

И дело не только в том, что тот самый дешевый импорт, от которого нас защищает отечественная таможня, поступает к нам через сопредельное государство, оставляя там, а не здесь, добавленную стоимость и рабочие места. Кроме косвенных, страна несет и прямые бюджетные потери.

Дополнительно начисленная сумма таможенной пошлины зачисляется в бюджет Беларуси в соответствии с Договором о Евразийском экономическом союзе (протокол №5) в размере всего 4,56%. С рубля доначисленной таможенной пошлины – 4,56 копейки в бюджет страны.

При этом затраты плательщика увеличиваются на тот же рубль, и, соответственно, налогооблагаемая прибыль, исчисляемая по ставке 18%, снижается на условные 18 копеек. Только в отличие от таможенной пошлины налог на прибыль в полном объеме поступает в бюджет Беларуси.

В нашем условном примере при корректировке таможенной стоимости на один рубль бюджет потерял 13,44 копейки. В реальной жизни вместо условных рублей имеют место быть реальные миллионы, если не миллиарды.

С точки зрения интересов бюджета КТС имел смысл до вступления Республики Беларусь в Таможенный союз. А нынче – это выстрел в ногу. Нужен ли стране одноногий бизнес и одноногий бюджет?

А пока власти и бизнес ищут ответ на этот вопрос, от таможенной корректировки ни рукам, ни ногам покоя нет. Каждый раз в доказательство своей добросовестности импортер (декларант) предоставляет таможенному органу сотни копий различных документов.

Условный перечень таких документов утвержден решением Коллегии Евразийской экономической комиссии от 27 марта 2018 года № 42. Переписывать его бессмысленно не только потому, что читатель уснет, не дойдя до конца перечня, но и по причине того, что заканчивается сей перечень безразмерной фразой: иные документы и сведения, в том числе полученные декларантом от иных лиц, включая лиц, имеющих отношение к производству, перевозке (транспортировке) и реализации ввозимых товаров.

Удивительно, но факт нашей правоприменительной жизни. Законами провозглашен принцип презумпции добросовестности субъектов предпринимательской деятельности, а в таможенной практике бремя доказывания добросовестности возложено на предпринимателя.

Полагаю, что пирамиду доказывания стоило бы перевернуть с головы на ноги. Если, конечно, при этом не стрелять себе в ногу.

Сергей Варивода, «Ежедневник»