Тренировка солидарности

Свободным гражданам необходимо сообща противостоять произволу власти.

Наблюдая за происходящим сегодня в России, я уже давно пытаюсь разобраться, почему очевидная, казалось бы, мысль о том, что свободным гражданам необходимо сообща противостоять произволу и насилию власти, и о том, что лишь гражданская консолидация может отстоять свободу и справедливость, вовсе не кажется очевидной многим моим согражданам. Лишь немногие оппозиционные лидеры готовы не декларативно, а на деле заключать "водяное перемирие", отказываясь от междоусобной борьбы ради общих целей.

На первый взгляд солидарность не только не противоречит тоталитаризму, но и является родственным ему понятием. Это правда: солидарность – это синоним сплоченности, единства, а тоталитаризмом называют общественно-государственную систему, для которой характерна высшая степень сплоченности и единства, вплоть до единомыслия и единообразия практически во всех компонентах человеческой деятельности. Почему же тогда название польского профсоюзного движения "Солидарность" стало нарицательным для обозначения борьбы за свободу против тоталитарной диктатуры? Что не так с российским аналогом этого движения? Какой солидарности не хватает российскому гражданскому обществу?

Мечта "вместе однажды собраться парням всей земли", чтобы раз и навсегда устранить все конфликты между ними, кажется фантастикой даже сегодня, в век интернета, позволяющего напрямую связывать любого человека со всем миром. Известно, как сложно собраться в одном месте для обсуждения и решения общих задач даже жителям одного многоквартирного дома, не то что города или страны. Более-менее удовлетворительным способом разрешить это противоречие является представительная демократия, при которой граждане делегируют право представлять свои интересы небольшому числу избранников, депутатов, а для непосредственного управления общим имуществом формируют правительство. Система власти, по замыслу, – это реализация потребности людей в поддержании общих представлений, общих ценностей и общих интересов. Эту схему дополняют и другие механизмы обобщения: независимая пресса, культурные институты, общественные объединения, духовные авторитеты и т. д.

В развитом обществе описанная выше схема работает надежно, обеспечивая баланс между консервативными и инновационными факторами существования и развития общества, между личной свободой и общественной необходимостью, между общим правом и бесконечным разнообразием интересов уникальных человеческих личностей. Но иногда этот механизм дает сбой: люди, попавшие в "места власти", присваивают их и вместо исполнения общественных обязанностей реализуют личные или корпоративные интересы. Демократические институты при этом превращаются в собственную противоположность, начинают работать на извращение, подавление и разрушение общественных норм и ценностей. Создается матрица тоталитарной солидарности, максимального единства по формуле "одна страна, один народ, один вождь, много врагов", из которой сложно вырваться, поскольку на ее поддержание тратятся гигантские ресурсы.

В этой ситуации ключевым фактором становится способность гражданского общества восстанавливать базовые демократические ценности и институты буквально с чистого листа. Причем делать это необходимо предельно быстро и со всей решимостью. Для этого, прежде всего, в сознании многих людей должны сохраняться неискаженные представления о праве, честности и справедливости. То самое знание и умение отличать хорошее и доброе от злого и плохого. Но этого мало – необходимы умение действовать солидарно, способность верно расставлять приоритеты, уметь хотя бы временно подчинять личные амбиции общим целям. Когда говорят о развитости или неразвитости гражданского общества, даже о его наличии или отсутствии, то имеют в виду именно отмеченную способность быстрой мобилизации на защиту базовых гражданских ценностей, наличие и развитость навыков гражданской солидарности.

Мало кричать "Позор!" и публиковать фотографии с мест разгона мирных собраний – надо уметь защищаться от насилия. Мало год за годом наблюдать за заведомо нечестными "выборами" – надо учиться проводить настоящие гражданские выборы. Мало обличать коррупционеров, с которых как с гуся вода, – надо целенаправленно снижать зависимость граждан от коррумпированного государства, развивая независимые кооперативные схемы везде, где только возможно.

Чтобы иметь развитые навыки, их нужно постоянно тренировать. Где и как российское общество могло сформировать и натренировать навыки гражданской солидарности, разрушенные за десятилетия коммунистического эксперимента? Только путем свободного развития общественной самоорганизации и самоуправления. Такой период был в новейшей социально-политической истории России, но он был очень коротким, с 1988 по 1993 год, и завершился практически полным восстановлением матрицы централизованного государственного контроля. Широчайший спектр самостоятельных общественно-политических организаций и движений свелся к бутафорской карикатурной многопартийности. Самоуправление полностью встроилось в "вертикаль власти". Профсоюзы, которые могли бы стать реальной школой солидарности, остались карикатурной "школой коммунизма" и сервильности, придатком госмашины.

Казалось бы, на таком мрачном фоне лидерами движения за освобождение общества от государственного гнета должны стать все политические партии, которые принято называть демократическими. Но в реальности большинство из них воспроизвели старые централизованно-вождистские схемы (помните афоризм Виктора Черномырдина о том, что в России какую бы партию ни строили – получается КПСС?) и вполне комфортно существуют в извращенной системе "суверенной демократии", даже если считаются несистемными: содержат бюрократический аппарат, отвлекают ресурсы на бессмысленное участие в "выборах без выбора", уличают друг друга в сотрудничестве с властью. Неудивительно, что такие партии не могут явить миру ни одного значительного образца консолидированных действий в защиту свободы. И если такие партии и становятся школой, то лишь школой политического лицемерия, приспособленчества и карьеризма. Редкие попытки коалиционных соглашений терпят фиаско, потому что оказываются слабее личной неприязни нескольких вождей.

Альтернативой партийному направлению в деле общественного развития часто называют неполитические инициативы, или "движение малых дел". Да, это действительно альтернатива, точнее, весьма эффективное средство снижения уровня гражданственности путем направления социальной активности в надежно контролируемые сферы деятельности. Достаточно вспомнить, как легко власти удавалось разрушить все подобные инициативы, как только они переходили за флажки и приобретали черты реального движения гражданской самоорганизации для реализации и защиты своих прав. Полицейский режим не беспокоит движение поиска пропавших людей или сбор пожертвований для безнадежно больных, но он моментально и крайне жестко реагирует на движения против чрезмерных поборов с дальнобойщиков, против коррумпированной программы реновации или против пенсионной реформы за счет граждан. Именно потому, что любая, даже самая малая победа общества в защите от произвола государственной машины воспринимается как огромная угроза, так как является той самой тренировкой солидарности, отсутствие навыка которой делает российских граждан пассивным "населением".

Преодолеть тоталитарную солидарность можно, только постепенно восстанавливая, тренируя и укрепляя солидарность гражданскую. В идеале, конечно, большего и скорого успеха можно добиться, если подобное движение приобрело общенациональный характер. Но, во-первых, учитывая российские реалии, этого можно и не дождаться. А во-вторых, самой сути этого процесса больше отвечают инициативы и опыт самоорганизации, идущие непосредственно от людей. Поэтому любой успешный образец реализации и защиты прав, реализованный ими самими, многократно ценнее полученного в результате исполнения установок или санкций "сверху".

Виктор Корб, «Радио Свобода»