Голливуд на дроце

Диктатор на голубом глазу выдает одну нелепицу за другой.

Фанаты американского муви не дадут соврать: в голливудских лентах герои любят вплетать в свою речь устойчивые словосочетания. «Да что с тобой не так?», «Это не то, что ты думаешь», «Даже не начинай» и т.д. — эти фразы можно услышать практически в каждой картине.

Еще одна популярная в Голливуде присказка — because he (she) can — «потому, что может». Ну, например:

«Почему дон Чичо убирает своих конкурентов? — Потому что может».

«Почему Джина меняет мужчин как перчатки? — Потому что может».

«Почему Илон Маск запускает в космос автомобили? — Потому что может».

Нам до Голливуда как до Луны на комбайне, но вот по части because he can у нас полный тип-топ. В этом плане на властном олимпе у нас сплошной Голливуд на дроце.

За 25 лет мы, конечно, привыкли ко многому, и нас трудно чем-либо удивить. После очередного явления гаранта народу, мы где-то час пребываем в глубоком фейспалме, потом еще часиков десять рефлексируем, перетираем услышанное, а потом забываем и живем, как ни в чем не бывало дальше.

Лишь одна досужая мысль не покидает нас все эти годы: почему первое лицо государства позволяет себе то, чего не позволил бы ни один европейский политик?

Да что там европейские политики — не во всех белорусских пивнушках сейчас такое услышишь! Вот честное слово: уровень рассуждений и культурная планка завсегдатаев бара порой на голову, а то и на две выше уровня первого лица. И это не может не озадачивать.

Слушаешь его и думаешь: почему он хамит направо налево, почему тыкает даже немолодым людям, почему публично унижает своих подчиненных, низводя их до уровня плинтуса?

Почему на голубом глазу выдает одну нелепицу за другой? Как можно сказать, что хватит, мол, цацкаться со средним и малым бизнесом — «торбешниками и мешочниками» — давайте заниматься «сильными производствами»? Ведь в развитых странах все с точностью до наоборот — именно малый и средний бизнес там служат опорой экономического благополучия! Он вообще в теме сюжета?

И почему обязательно нужно оскорблять, называть торбешниками людей, которые этого ну никак не заслуживают?

Почему он, президент Беларуси, возмущается, увидев табло на белорусском языке — мол, оно непонятно русским людям? А то, что белорусским людям скоро будут непонятны ни слово «выконвай», ни слово «хуткасны» — это его не возмущает?

Почему, наконец, всю эту словесную затирку наш златоуст месит не дома на кухне, где кроме Коли его возможно никто не услышит, а без тени смущения мажет по ушам всей стране — к ужасу и стыду последней?

В цивилизованном мире державные мужи тщательно фильтруют сказанное, потому что одно неосторожное слово может стоить им карьеры. Наш вождь об этом не парится — от мнения народа его карьера вообще никак не зависит.

И если на внешних площадках наш златоуст еще что-то фильтрует в своих словоструях, то на внутренней сцене ему это ни к селу — нет стимула, нет мотивации, нет нужды.

Но отсутствие сдержек и противовесов — худшее, что может случиться с политиком. Как для страны, которой он руководит, так и для него самого. Потому что, стоя на выжженном поле, политик перестает развиваться как личность, откатывается в развитии к более ранним стадиям. Так уж устроен мозг человека, прибор точный и эргономичный — не встречая сопротивления, он начинает работать на сниженных оборотах, дабы не тратить энергию впустую.

История знает немало примеров, когда неограниченная власть не только ввергала в кошмар целые страны и народы, но и губила самого властителя. Здесь можно вспомнить много имен, начав с Тиберия и Калигулы: разрушаясь как личности, они начинали пренебрегать реальностью и совершать роковые ошибки.

А реальность пренебрежения не прощает и жестоко мстит за него.

Потому что может.

Дмитрий Растаев, «Салiдарнасць»