Новые «полезные ископаемые»

Как Кремль готовится к падению нефтегазовых доходов.

Зачем правительство повышает пенсионный возраст и ставку НДС в момент, когда бюджет и так лопается от денег? Судите сами: в 2018 году его профицит составил 2,7 трлн. рублей, за 9 месяцев 2019 — уже почти 3 трлн. В 2019 году профицит федерального бюджета будет больше совокупной зарплаты, которую за год получат на руки 8 миллионов россиян.

Богатое государство

Кстати, вы никогда не задумывались над тем, что доходы консолидированного бюджета (после вычета региональных трансфертов) больше совокупной зарплаты, получаемой на руки всеми россиянами? Т.е. государство богаче всех своих работающих граждан. Странно, не правда ли?

Разгадка — в доходах, которые приносит бюджету экспорт углеводородов. Например, в прошлом году из 37,2 трлн. доходов консолидированного бюджета «нефтегазовые доходы» дали целых 9 триллионов. А на самом деле — значительно больше, потому что в них не учтена большая часть налога на прибыль (мы помним, что в кризисном 2009 году, когда цена нефти резко упала, поступление налога на прибыль сократилось в 2,5 раза). Не учтена и значительная часть НДС, как внешнего, так и внутреннего, ведь покупательная способность населения при падении стоимости нефти снижается, вместе с ней сокращаются и покупки, а с покупками — НДС и поступления от таможенных пошлин на импорт.

Но во власти, оказывается, работают не дураки: вот министр энергетики Александр Новак на прошлой неделе заявил, что цены на нефть в 100 долларов за баррель нам уже не видать никогда, и в среднесрочной перспективе справедливая стоимость барреля — не больше 50 долларов.

Минфин, уже накопивший в резервах $124 млрд, в ближайшие три года намерен добавить к ним еще почти $100 млрд. А главное, как рассказал недавно министр экономики Максим Орешкин, найдена панацея от любых экономических проблем — «свободный курс рубля». То есть подешевела нефть — подорожал доллар, доходы бюджета в рублевом выражении не сократились.

Сто бед — один ответ. Девальвация называется. Прекрасное лекарство, минус только один: падение уровня жизни населения.

Все тот же Минфин пробил возвращение к достаточно жесткой норме «бюджетного правила», согласно которой федеральный бюджет, по сути, бездефицитен при цене нефти в $40/баррель, а все сверхнормативные доходы складируются в Фонде национального благосостояния. Это, конечно, немного угнетает экономику, но, с другой стороны, придает устойчивость бюджету. А устойчивость бюджета, ритмичность выплат пенсий и зарплат бюджетникам — это (как показали «проклятые 90—е») основа устойчивости власти.

Итак, мы видим, что российское государство накапливает огромный финансовый резерв, причем предпочитает хранить его в иностранной валюте, что логично, если вы планируете в будущем еще не одну девальвацию. А так же проводит политику слабого рубля, которая, собственно, и делает бюджет глубоко профицитным. И при этом повышает налоги.

Бюджету не до пенсий

Но и это еще не все: государство сокращает социальные расходы бюджета. Речь в первую очередь о той самой пенсионной реформе, которая началась не в 2018—ом, а в далеком 2013 году — с конфискации (как теперь уже понятно всем) накопительной части пенсии. Это изъятие эквивалентно росту ставки налога на доходы физических лиц с 13% до 19%. Если считать, что в стране насчитывается более 50 млн. плательщиков пенсионных взносов, то при средней «грязной» зарплате в прошлом году 43 724 рубля в месяц, только одной этой мерой в одном только 2018 году госбюджет был пополнен на 1,5 трлн.

В 2018-ом был повышен пенсионный возраст, что также дало госбюджету серьезную и нарастающую экономию — речь как минимум о нескольких сотнях миллиардов рублей в год.

Госбюджет получает двойную выгоду: не платит пенсий тем, кому подняли пенсионный возраст, продолжая получать с них НДФЛ и социальные платежи.

Кстати, повышение пенсионного возраста есть не что иное, как вынужденное следствие конфискации государством накопительной части: с 2024 года на пенсию начнут массово выходить первые возраста, в чьем пенсионном обеспечении серьезную долю должны были сформировать те самые накопительные пенсионные отчисления. Но поскольку их к тому моменту уже 10 лет как не будет, то остается только одно: повысить для них (и всех прочих) пенсионный возраст.

Планируемое введение «гарантированного пенсионного продукта» (ГПП), суть которого в том, что на накопительную пенсию гражданин может рассчитывать только в случае уплаты им из своей зарплаты шестипроцентного «накопительного пенсионного взноса», в условиях маленьких российских зарплат приведет к тому, что значительная часть работников не будет делать этих отчислений. Прекратив работать, эти люди будут получать лишь минимальную пенсию, причем, на взгляд государства, будут виноваты в этом сами.

А поскольку прожить на «минималку» невозможно, придется работать до самой смерти. То есть для огромного числа россиян введение ГПП фактически означает отмену пенсии.

И тут вспоминаем, что индексация пенсии для работающих россиян отменена. То есть они будут получать от государства одну и ту же, каждый год уменьшающуюся из—за инфляции сумму. Но и это еще не все: введенная несколько лет назад система «пенсионных баллов» де—факто ставит размер вашей пенсии в зависимость от наполненности бюджета страны.

Наконец, предложенный недавно Минтрудом перевод Пенсионного фонда РФ в форму публично-правовой компании отменяет заложенную в Законе об обязательном пенсионном страховании субсидиарную ответственность государства по обязательствам ПФ перед плательщиками пенсионных взносов.

Прочувствовали красоту и масштабность замысла? А заметили вы только повышение пенсионного возраста.

Диверсификация по-русски

Следующий элемент — реформа налогообложения ТЭК, снижающая налоговый пресс на сырьевую отрасль. Что логично: этой отрасли в недалеком будущем предстоит перенести сильнейший удар, который ей нанесет сокращение спроса на нефть и нефтепродукты, так что лучше дать ей возможность подготовиться к нему заранее, заодно подготовив к нему и госбюджет. Для чего надо заблаговременно перенести тяжесть налогообложения на население и несырьевые отрасли экономики.

Но с несырьевых отраслей много не возьмешь, к тому же 72 миллионам работников нужна какая-то работа, которая у абсолютного большинства из них сосредоточена не в добыче полезных ископаемых. В сухом остатке:

«наша новая нефть» — население, которому и предстоит внести основной вклад в предусматривающий сокращение налогообложения сырьевиков налоговый маневр.

Еще один существенный элемент подготовки бюджета к будущим потрясениям — сокращение социальных расходов, которое идет по всем направлениям и охватывает как федеральный, так и региональные и местные бюджеты. Под основным ударом оказалось здравоохранение: еще в 2015 году Минфин предложил, приняв во внимание то, что в общих расходах на здравоохранение основную долю составляют расходы на персонал, проводить экономию именно в этой области. Результат налицо: практически каждый день из-за низкой оплаты труда то тут, то там целыми коллективами увольняются медики.

Минэкономразвития, упреждая новый виток банковского кризиса, абсолютно правильно продавило принуждение банковской системы к сокращению темпов роста потребительского кредитования, логично дополнив его направлением высвобождающихся у банков средств на кредитование ипотеки и субъектов экономики. С учетом доли импорта в продажах потребительских товаров, потребительское кредитование есть кредитование импорта, в то время как ипотека предъявляет спрос в т.н. «неторгуемой» отрасли — готовые многоэтажки пока еще импортировать из Китая не научились. Кроме того, жилищное строительство дает максимальный мультипликационный эффект для экономики, что со временем компенсирует ей убытки от снижения потребительского спроса.

Все это примеры того, как государство готовится к грядущему глобальному сокращению доходов от экспорта углеводородов, работая по следующим направлениям: наращивание налогов и сборов, а также улучшение администрирования, сокращение социальных расходов государственного бюджета, наращивание финансовых резервов правительства, демонтаж основной статьи соцрасходов — пенсионной системы, сокращение потребительского кредитования населения, перенос тяжести налогообложения с ТЭК на несырьевой сектор экономики и население.

Максим Авербух, «Новая газета»