Раб на колеснице

Во все времена военачальники и правители любили устраивать парады.

Торжественно марширующие солдаты ласкали их взгляд и тешили самолюбие.

Все парады, существовавшие в мировой истории, не перечислить, но очень грубо это разнообразие можно разделить на две части. С одной стороны, были парады, которые мы сегодня назвали бы, скорее, военной подготовкой. Когда солдат — будь то в македонской фаланге, будь то в прусской армии Фридриха II, или в русской у Павла I, — бесконечно муштровали, обучая их действовать в компактной группе, не нарушать строй, атаковать, разворачиваться или отступать всем вместе.

На этом во многом и основывалась мощь таких построений. Когда огромная фаланга ощетинивалась гигантскими копьями и ровным шагом двигалась вперед, сопротивляться ей было тяжело — и, кстати, просто страшно. Точно так же, когда отлично вымуштрованные на "парадах" — смотрах прусские войска совершали свою знаменитую "косую атаку", заходя на противника с фланга, но при этом не ломая строя, — мало кто мог устоять.

Но время шло, армии все меньше сражались единой, неразбиваемой массой, и на первое место вышли совсем другие парады — торжество победителей, ликование по поводу праздника, юбилея, радостного дня. И если в "гражданских" парадах могут маршировать девушки с жезлами или танцоры самбы, или члены ирландских общин, которые двигаются свободно и рассыпаются по всей улице, то военные парады — это по-прежнему торжество муштры, дисциплины, демонстрация военной мощи.

Плутарх подробно рассказал нам о том, как проходил триумф римского полководца Эмилия Павла, разгромившего македонского царя Персея. Триумф по сути дела тот же парад — вход победившего войска в Рим. Он длился целых три дня. Все римские жители высыпали на улицы, те, кому повезло, сидели на специально сколоченных трибунах, двери всех храмов были открыты. В первый день "с утра дотемна на двухстах пятидесяти колесницах везли захваченные у врага статуи, картины и гигантские изваяния. На следующий день по городу проехало множество повозок с самым красивым и дорогим македонским оружием". За ними еще шли люди, демонстрировавшие римлянам захваченные богатства — сосуды с серебряными монетами и драгоценную посуду.

Главным был третий день, когда в Рим въезжал сам триумфатор. По улицам шли трубачи, игравшие боевые гимны, за ними вели "сто двадцать откормленных быков с вызолоченными рогами", которых позже приносили в жертву. За ними несли самые ценные трофеи. Во время триумфа Эмилия это был священный ковш из чистого золота, покрытый драгоценными камнями, и золотая посуда македонского царя. На триумфальной арке императора Тита, подавившего иудейское восстание, видны евреи, несущие священные светильники из иерусалимского храма.

После того, как все насладились видом трофеев, по улицам повели пленных. Во время триумфа Эмилия Павла вели "царских детей в окружении целой толпы воспитателей, учителей и наставников, которые плакали, простирали к зрителям руки и учили детей тоже молить о сострадании. Но дети, — двое мальчиков и девочка, — по нежному своему возрасту еще не могли постигнуть всей тяжести и глубины своих бедствий". За ними следовал сам царь, который до этого умолял Эмилия избавить его от унижения, но тот отказался, велев насмешливо передать пленнику, что тот всегда может сам себя избавить — то есть покончить с собой.

С пленниками поступали по-разному. Персея, кажется, уморили после триумфа голодом в тюрьме. Бывало, что пленников приносили в жертву. Часто над ними демонстративно глумились. Мы знаем, что у нумидийского царя Югурты, заклятого врага Рима, во время триумфа вырвали из уха золотое кольцо — оторвав заодно мочку, — а позже тоже обрекли на голодную смерть. Не случайно, видно, египетская царица Клеопатра предпочла самоубийство участию в триумфе — и поднесла к груди ядовитую змею.

А после того, как все трофеи и знатные пленники были продемонстрированы римлянам, в город на колеснице в пурпурной тоге, с лавровой ветвью в руках въезжал триумфатор, — и это был величайший момент в жизни любого полководца.

Вот так все происходило в Риме. И читать про это очень интересно — а вот видеть по телевизору, как по Красной площади маршируют войска, едут ракеты и танки — совсем не интересно, и только грустно и страшно. Помню, что в детстве мне очень нравилось смотреть, как главнокомандующий подъезжал к одной группе участников парада за другой и говорил: "Здравствуйте товарищи!" А они отвечали: "Здрав-жел-товарищ-маршал!" Почему-то ни родители, ни бабушка с дедушкой не отвечали на мои призывы и не подходили к телевизору, чтобы посмотреть на это великолепное действо.

Я могу понять смысл парада Победы после окончания войны, когда страна, победившая фашизм, хотела насладиться своей победой. Я понимаю, почему фашистские знамена бросали к подножию мавзолея — это далекий отклик тех времен, когда царя Персея вели по улицам Рима.

А что же мы празднуем теперь? Кто эти ветераны закончившейся 75 лет назад войны, которые еще способны маршировать на параде? Зачем нам смотреть на машины, которые тащат загадочное вооружение — просто, чтобы вспомнить, что "можем повторить?" Вот после коронавируса и экономического коллапса нам только "повторения" войны не хватало.

Путин объявил, что парад переносится. Не отменяется, а переносится. Он обязательно состоится. Обязательно будут перекрывать улицы в Москве, будут гонять по улицам военную технику, тратить на это деньги — в стране, где каждый день растет количество безработных и тех, кому банально нечего есть. А потом будет еще салют.

И самое страшное предположение, что празднование перенесут на 3 сентября, день, который наша дорогая дума "назначила", вопреки разуму, днем окончания Второй мировой войны. И если это будет так, то и техника, и салют, и толпы ряженых в пилотках и военной форме — выплеснутся на улицы в годовщину Бесланской трагедии. И, если бы я могла выбирать между быстрым завершением карантина и вот таким 3 сентября, то точно могу сказать — лучше я буду сидеть в карантине до Нового года, чем увижу все это.

Маленькое дополнение. Когда триумфатор въезжал в Рим, то на колеснице за его спиной стоял раб, который время от времени шептал ему на ухо: Memento mori — помни о смерти. Даже триумфатор, окруженный всеобщим почитанием и славой, должен помнить о том, что он всего лишь человек, и когда-то будет отдавать отчет в своих поступках перед высшим судом. Вот так вот… Как сказали бы те же римляне — Sapienti Sat — мудрому достаточно.

Тамара Эйдельман, «Фейсбук»