Таракан в лаптях

Сторонников Саши не наберется уже и пресловутых 3%.

Комментаторы обсуждают образ «электората», вырисовывающегося из обращений и речей Лукашенко, предполагая, что этот архаичный образ – человек без штанов, в лаптях, под плеткой – это просто неудачное пропагандистское клише, причем бьющее мимо общественных настроений. Я так не думаю. Этот «человек» действительно - последняя и единственная «опора» Лукашенко.

Присмотримся внимательней к человеку, к которому апеллирует «кандидат» Лукашенко. Этот человек еще недавно ходил в лаптях, без штанов, под плеткой, не знал школ и детских садов, не мог купить бутылку какого-то молока. Теперь он отправляет детей в школу, чтобы те могли поесть (дома кормить нечем), живет в затхлых квартирах (в городишках), и удовлетворяется самым малым – немножко молочка, творожку, иногда мяса. Он враждебно относится как к «буржуям», так и к «тунеядцам». Он беззащитен, но может спокойно ходить по «своей земле», по «островку безопасности», цветущей, но одновременно обнищавшей стране.

Образ идеального «избирателя» для Лукашенко – это человек, совсем недавно знавший лишения в духе ужасов советских учебников о положении крестьян и рабочих в дореволюционной России, а сегодня поразительно нетребовательный, желающий только чтобы его не били, немного кормили и давали погулять по улице ему и его детям. Но: нетребовательный в материальном, этот избиратель, напротив очень и очень требователен в нематериальном. Именно для этого неприхотливого в быту человека надо хранить память о войне и заводы, и этот «избиратель» требует от Лукашенко жертв здоровьем, комфортом и свободой белорусов.

Понятно, что избирателей, вписывающихся в жесткие рамки, заданные «кандидатом» Лукашенко, не наберется в современной Беларуси и пресловутых 3%.

Если еще внимательней прислушаться к представлениям «кандидата» о его «избирателях», то можно догадаться, что все они – это погибшие на белорусской земле, мертвые избиратели.

Когда Лукашенко обосновывал невозможность отмены парада Победы посреди пандемии, он ссылался именно на мнение мертвых: «скажут, что испугались». Ну вот они – участники былых сражений, связанные одной землянкой, спаянные одной целью – Владимир Путин, детишки Лукашенко и кого-то еще и ветераны – словно одногодки из одного окопа.

Именно мертвые помнят времена, как они ходили «в лаптях и без штанов» – больше никто об этом не помнит, поскольку в 1990-х люди ходили в китайских кроссовках и тапках, как и сам тогдашний Лукашенко, а также в штанах и шортах. Среди живых сегодня нет людей, которые могли бы помнить, как и из чего изготавливаются лапти. Считается, что они изготавливались вовсе не из нефти, а из древесного лыка (липовые, вязовые, ивовые и др.), бересты или пеньки.

В середине 1990-х муки в белорусских хлебопекарнях хватало на три дня – такое заявление может повторно фрустрировать только тех, для кого хлеб являлся подлинно стратегическим продуктом. Лукашенко очень нравится этот пример, и он, вероятно, обращается к тем, кто пережил (и помнит) «хлебный бунт» февраля 1917 года в Петербурге. Или он говорит об участниках Великой французской революции? «Если у них нет хлеба, пусть едят пирожные!», – эта фраза приписывается Марии-Антуанетте, хотя впервые упоминается Жан Жаком Руссо в его «Исповеди» и, возможно, была придумана им.

Существуют ли среди ныне живущих белорусов люди, которые отправляли своих детей в школы не за образованием, а для того, чтобы они там «нормально поели»? Вероятно, такое действительно случалось в конце XIX – начале XX века, но уже в послевоенные годы людей в образовательные учреждения направляли не за едой, а за дипломом. Мне не удалось встретить ни одного человека, кто думает иначе.

Так к кому же обращается Лукашенко в своих речах? К чьему опыту обращается, к чьим страхам апеллирует? Голод, лапти, землянки и враги повсюду – это км кому апелляция?

Он обращается к мертвым и ни к кому больше. «Ты думаешь, что мертвые, которых мы любили, навсегда нас покинули? Но ведь мы их зовем, когда нам плохо», – гласит белорусская народная глупость.

Софья Лихутина, «Наше мнение»