Куда летит «обнуленная» Россия?

Прогнозы для почти потопленной экономики.

Начнется ли восстановление экономики России после "обнуления" в условиях продолжающейся коронавирусной эпидемии? Есть ли надежда на нужные бюджету РФ мировые цены на нефть и газ? К чему ведет перенос реализации правительством национальных нацпроектов с 2024 на 2030 год, ради которых повысили НДС и пенсионный возраст, невзирая на протесты? В результате "карантина" закрылся каждый пятый бизнес, что будет дальше? Продолжится ли обнищание: 43% россиян живут на 15 тыс рублей в месяц? Полгода назад их было 38%. Нужен ли приток в Россию мигрантов, за который ратует Владимир Путин?

Куда летит Россия после "обнуления" сроков Владимира Путина. Эти вопросы на "Радио Свобода" обсуждают с политиком из команды Алексея Навального - Владимиром Миловым.

В программе участвует научный сотрудник факультета мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ Марсель Салихов.

Ведет передачу Михаил Соколов.

Михаил Соколов: Мы попробуем сегодня разобраться, куда летит Россия и ее экономика после обнуления. Гость в нашей московской студии — политик из команды Алексея Навального Владимир Милов. И с нами на связи будет научный сотрудник Высшей школы экономики Марсель Салихов. Начну я с события дня, с ареста недавнего журналиста "Коммерсанта" и "Ведомостей", сотрудника Роскосмоса Ивана Сафронова, которого задержали по статье "государственная измена". Коллеги в знак протеста вышли на Лубянку. 15 человек уже задержано. Владимир, как вы восприняли эту новость? Есть версия, что Ивана задержали из-за публикации почти двухгодичной давности о продаже истребителей Египту. Ощущение такое, что обществу дают серьезный сигнал публично.

Владимир Милов: На мой взгляд, это прямое следствие того, что в последние годы у нас так адски распоясались вообще силовики. То есть просто ни одного дня не проходит без новостей о том, что кого-то арестовали, у кого-то обыски или какие-то другие резонансные вещи. Для меня это дико странная история по поводу госизмены. Я себе представляю, что вообще западные разведки владеют полностью всей информацией о том, что у нас происходит. То, что им неизвестно, может быть интересно — это какие-то совсем сверхсекретные вещи, к которым точно не мог никакого доступа иметь Сафронов сто процентов, обычный журналист. На госслужбе у меня был допуск к секретным сведениям по второй форме. Во-первых, его еще долго получать. Во-вторых, я потом умудрился себе достать такую справочку, хотя я ознакомился со всеми секретными документами, но мне потом дали справку "Интересующими сведениями не располагает".

То есть для того, чтобы реально знать какие-то секреты, которые интересны разведкам стран НАТО, это надо быть совсем человеком, имеющим доступ к святая святых. Это точно не был Сафронов, то есть это шито белыми нитками. Вообще здесь очень важный момент, что после всего, что происходило в последние годы, ноль доверия, никакого доверия не может быть ФСБ. ФСБ огромное количество раз ловили на фабрикациях обвинений, на том, что они, в частности, против предпринимателей за обычные гражданские правовые споры возбуждали дела. Калви и вся команда сидят. В том, что ФСБ работают откроенные мошенники — это факт. Их начальник финансового отдела Кирилл Черкалин, который много лет курировал банковский сектор, теперь официально мошенник с огромным числом нала, который разводил банки на деньги. Какое доверие после этого вообще может быть организации под аббревиатурой ФСБ?

Михаил Соколов: Они еще и рот затыкают. Дело Светланы Прокопьевой то же самое, она же пыталась разобраться в причинах теракта в Архангельске, пожалуйста, вам 500 тысяч, оправдание терроризма.

Владимир Милов: Я, кстати, хотел выразить глубочайшее уважение Светлане Прокопьевой, она так мужественно держалась во время этого процесса, когда ей угрожал реальный тюремный срок ни за что, за просто хорошо выполненную журналистскую работу. Конечно, это тоже показательный случай. Просто их надо взнуздать наконец, привести к порядку, потому что они распоясались.

Михаил Соколов: Но пока государство занимается тем, что имеет какую-то государственную политику, даже экономическую политику репрессий. Я знаю, что зять премьер-министра Мишустина подал иск Навальному. Я так понимаю, что власти в каком-то смысле копируют опыт Сингапура, не сажать, а разорять оппонентов. Вы собираете деньги на уплату штрафов за 2019 год?

Владимир Милов: Напомню историю, когда была эта вся заваруха с московскими протестами прошлого лета, нас всех попересажали, они решили нас финансово раздавить, подали к нам иски от разных структур мэрии, силовых структур на общие суммы десятки миллионов рублей. Это все в судах растянулось, скукожилось, но основная цель была просто нас парализовать, арестовать все имущество, заблокировать счета и так далее. К счастью, мы выплатили все это дело, но собираем деньги на компенсацию исков. Мы их обязательно отсудим, дойдем до ЕСПЧ и, уверен, эти деньги в итоге вернем. Сейчас спасибо всем, кто мне на карту, в частности, дает деньги, если хотите, можете помочь. Практически ни дня не проходит, чтобы несколько новостей не прошло. Сейчас история про Петра Верзилова, на которого завели уголовку.

Михаил Соколов: 15 лет просят Юрию Дмитриеву дать в Петрозаводске.

Владимир Милов: С Юрием Дмитриевым очень понятная ситуация, он наступил гэбне на больную мозоль, он рассказывал правду про сталинские репрессии и про Сандармох. Это для них просто страшнейшая обида, угол им нанес, что всю их гэбэшную "героическую" деятельность вот так выкатил наружу. Они будут ему мстить. Например, с Сафроновым, мне кажется, это личные счеты за какие-то его публикации. Его же тягали раньше, иМатвиенко на него обижалась.

Михаил Соколов: Отдел политики разогнали в "Коммерсанте", между прочим.

Владимир Милов: Они написали, что Матвиенко может уйти в отставку, она страшно обиделась. Это какая-то личная месть, потому что, конечно, там не может быть физически никакой госизмены, просто нет никаких оснований для этого.

Михаил Соколов: Давайте перейдем к нашей главной теме, мы все-таки собирались сегодня поговорить об экономике после официально объявленной вроде бы кончающейся пандемии. Я хотел бы напомнить, что за сутки выявлено больше 6 тысяч случаев инфицированных коронавирусом. В пылу парада, обнуления такое впечатление, что государство как-то забыло об этом. Мне кажется, даже дезориентируют граждан, которые решили, что все позади. У вас есть такое ощущение?

Владимир Милов: Абсолютно. Вся история борьбы с пандемией в России, если можно так называть, это история абсолютно конфликтующих между собой месседжей, посылов власти. То это все несерьезно и вероятность того, что Россию это коснется, ноль, официально говорят по телевизору. То потом, бац, всех отправляют в жесткий карантин, ничего не говорят, денег не дают, выживайте, как хотите. То потом вдруг опять коронавирус исчез, как будто его и не было. Хотя, я думаю, многие прекрасно понимают, что риски этой ситуации огромные. В Штатах, кстати, это видим, где гораздо лучше ситуация со статистикой, свободой общественного мнения и так далее. Там видно, что поспешное открытие вызвало резкий новый всплеск заболеваемости в крупных штатах, там ситуация опять идет по нехорошему сценарию. Уверен, что что-то похожее будет и в России. Действительно, власти молчат и подливают масла в огонь. Бдительность людей притупляется, скорее всего, к сожалению, приведет к тяжелым последствиям.

Михаил Соколов: Высшая школа экономики провела очень интересное исследование по поводу эффективности политики властей. Что вы скажете, как вы сделали выводы, на каком основании, что принимавшиеся меры спасли порядка 80 тысяч жизней россиян?

Марсель Салихов: Это в принципе достаточно стандартный подход, такие исследования сейчас делают по многим странам, в частности, по Европе. Было несколько публикаций в журнале "Nature" относительно того, насколько эффективными были меры, которые применяли государства, насколько изменилось поведение граждан. Соответственно, мы проводили подобное исследование для России. Общий подход понятен, что мы строим некую модель по состоянию на середину марта, возможное распространение инфекции, как бы оно происходило, условно, в альтернативном сценарии. Мы используем стандартную эпидемиологическую модель с корректировкой на то, что люди меняют свое поведение по мере того, как растет количество смертей, как растет заболеваемость. У нас есть модельная оценка и у нас есть фактически результаты по состоянию на 24 июня. Мы берем разницу между модельной оценкой и фактическими смертями, таким образом получаем количество смертей, которое не произошло, но которое могли бы произойти, соответственно, это называется спасенными жизнями. При этом нужно понимать, что это лишь частично те меры, которые принимало государство. Большую роль играет то, как граждане изменяют свое поведение. Понятно, даже если бы государство не вводило карантин, не вводило бы режим самоизоляции, то, тем не менее, граждане все равно знают о том, что есть коронавирус, это представляет собой опасность, работодатели это знают, соответственно, они будут менять свое поведение. Если мы смотрим тот опыт, который сейчас есть по разным странам, есть кейсы стран, которые вводили либо минимальные ограничения, либо практически их не вводили, соответственно в этих странах ситуация хуже, чем в странах, которые вводили локдаун, но тем не менее, она не является настолько катастрофической. Поэтому это в принципе дает возможность проводить такие оценки.

Михаил Соколов: Реальной ли статистикой мы оперируем? Вы как-то вводили корректировку на то, что статистика в России многими подвергается сомнению, такая специфическая, в два-три раза отличается от официальных оценок? То есть то, что дает власть, занижено по смертности.

Марсель Салихов: По смертности, да, есть вопросы относительно того, как считаются российские данные, насколько они соотносятся с данными других стран. Нужно понимать, что те цифры, которые часто используются, которые ежедневно сообщает оперативный штаб, это в принципе те данные, которые собираются с больниц по всем регионам. Соответственно, есть другой срез, который основывается на уже свидетельствах о смерти. Такие данные публикует Росстат, в частности, публикации по естественному движению населения РФ. К сожалению, эти данные выходят с задержкой, сейчас есть только данные по апрелю, даже по маю не вышли данные. Поэтому данные будут корректироваться, они даже будут корректироваться в составе официальной росстатовской статистики.

Михаил Соколов: Каковы сейчас прогнозы развития эпидемии? Нас убеждают, что она пошла на спад. Можно ли сказать, что она затихает? Поведение людей тоже изменилось, может быть новый всплеск. Есть какая-то модель, которая это может описать сейчас?

Марсель Салихов: Есть разные модели, разные организации российские пытаются спрогнозировать развитие эпидемии. Мы тоже пытаемся это делать. Безотносительно качества данных в принципе достаточно сложная задача. Я думаю, что даже при тех вопросах относительно официальных данных как по выявленным случаям, так и по смертности, но в целом есть понимание, что инфекция, эпидемия замедляется в России в настоящее время. В Москве в принципе произошло довольно существенное замедление. Скорее по Санкт-Петербургу сейчас более тяжелая ситуация наблюдается. По другим регионам, к сожалению, сложно достаточно говорить, потому что другие регионы, за исключением Москвы и Санкт-Петербурга, их данные вызывают больше вопросов.

Михаил Соколов: Получается так, что эпидемия может быть идет где-то на спад, по крайней мере, в столице, где-то она остается так же опасной. С другой стороны открывается экономика. Получается, что это открытие, восстановление экономики будет идти параллельно с эпидемией. Какой-то не очень благоприятный, по-моему, сценарий.

Владимир Милов: Сначала про эпидемию. Я считаю, что надо четко различать, она идет на спад только в Москве. Во многом это результат не только карантинных мер, которые здесь действовали, но и сознательности москвичей. Я вижу, что многие люди добровольно ограничения по социальному дистанцированию применяют, вовсе не из-под палки. Здесь дисциплина выше. В регионах мне говорят, что там практически не было закрытия экономической активности. Первые две недели апреля что-то условно позакрывалось, многие регионы со второй половины апреля начали ограничения снимать. Если в Москве эпидемия действительно идет на спад, то в регионах это не так, это можно посмотреть даже на официальной статистике. Марсель правильно сказал, что статистика из регионов доверия не вызывает никакого по одной простой причине, это видно даже неспециалисту, что когда вы смотрите на ежедневные цифры, то они одинаковые все. Как Леонид Волков все время издевается над Краснодарским краем, у них число 96, 97, 98.

Михаил Соколов: Мы аналогичные фальсификации увидели на этом голосовании. Из Татарстана участки дают по 77% "за".

Владимир Милов: Это прямой признак фальсификаций, потому что в жизни такого не бывает, каждый день не может быть похожих цифр, а они у них одинаковые, красивый график был, пик, потом идет все ровненько на спад. Явно это рисовка.

Что характерно, что в регионах ситуация гораздо хуже и с квалификацией медперсонала, и в том числе с доступностью от коек до аппаратов ИВЛ, всего необходимого медицинского оборудования для того, чтобы тяжелых больных лечить. Меня больше всего не Москва сейчас беспокоит, а именно ситуация в российских регионах.

Что касается экономики, кто хочет заглянуть в хрустальный шар, в будущее, я рекомендую почитать последний прогноз Центра Белоусова, Центр макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования, они пишут, что в базовом сценарии будет новое введение карантинных ограничений в российских регионах — это приведет к дополнительному удару по экономике. Это закладывается в базовый сценарий, что бы нам ни говорили по телевизору. Таким образом, как в Америке сейчас ситуация, поспешное снятие карантинных ограничений — это преждевременная штука, это приведет к новым вспышкам и так далее. Мне кажется, вероятность преобладающая.