Бастуют все!

Хватит зарабатывать деньги для выжившего из ума геронтократа.

У нас революция. И она не просто совершается на наших глазах - мы все в ней участвуем. Так что если кто-нибудь еще не присоединился – поторопитесь, а то все закончится без вас.

И хватит уже ждать ответов на свои жалобы из конторы Ермошиной – она ваши жалобы все равно утопит в борще. Хватит складывать пальцы сердечками – это не работает, да вы уже и сами не складываете. Хватит надеяться, что у Саши три процента внезапно проснется совесть, и он придет с большим ключом открывать тюремные камеры, - не придет. Хватит фальшиво утешать себя тем, что рано или поздно все рассосется, - эти гематомы сами по себе не рассасываются.

Мы, как показал опыт, умеем постоять за себя. Мы можем дать сдачи. Мы можем построить баррикады. Мы можем выстроиться в цепь, которую не в силах прорвать. Мы можем измотать силовиков своим рассеиванием по улицам наших городов. Мы можем оказать первую помощь, отбить человека у озверевших «космонавтов», защитить слабого, продемонстрировать ментам моральное и физическое превосходство. Мы можем открыть подъезд, впустить в свою квартиру незнакомцев, которым нужно спрятаться, объехать с медикаментами и бинтами все точки протеста, чтобы помочь раненым. Мы не можем только нападать, унижать, убивать. За эти дни мы обогатили список методов ненасильственного сопротивления еще минимум на десять. Джин Шарп был бы нами доволен.

Мы объединяемся в колоннах и цепочках, и нам осталось последнее, что обрушит дряхлого диктаторишку: объединиться ради самого простого и самого эффективного метода ненасильственного сопротивления. И это, конечно, забастовка. Ничего более мирного и совершенного человечество еще не изобрело. (Разве что колесо.)

Забастовка – это безопасно. Всякое, конечно, бывает в жизни, но наших увальней в форме явно не учили лавировать среди механизмов, станков, а то и столов со стульями. Они только на улицах могут беспорядочно махать ногами и палками. Ворваться в цех, где их случайно может придавить кран-балка, - нет, не получится. На работе каждый из нас – среди своих. А они – чужие.

Забастовка – это мирно. Никто ни на кого не нападает. Просто люди выдвигают свои претензии прямо на рабочем месте, а не пишут послания в мифические отделы по работе с обращениями граждан. И до тех пор, пока их требования не будут выполнены, - не приступают к работе, находясь на рабочих местах. Они не прогульщики – они добросовестно приходят к началу рабочего дня и остаются на своем месте, ничем не нарушая трудовую дисциплину. Это вообще классика – в истории рабочего движения такой вид стачки получил название оккупационной забастовки. Всего лишь заняв рабочее место и выдвинув требования, гражданин уже участвует в смене власти.

Забастовка, как и любой осознанный протест, – это перспективно. Потому что это начало переговоров и рождение новых лидеров. Сейчас на белорусских предприятиях прикормленная заводская номенклатура, которая боится перемен, пытается воздействовать на сотрудников всей демагогической мощью своеобразной цеховой солидарности: «Мы ж с вами один коллектив, я вон на том станке трудовую биографию начинал, а тебе, Кузьмич, путевку в санаторий спроворил, и твоих детей, Лизавета, в лагерь на две смены отправлял. Неужто мы будем друг другу проблемы создавать?..» Таких нужно гнать. И забастовка – отличная проверка на вшивость для этой номенклатуры. Нормальные руководители – поддержат и встанут рядом. Остальные пусть катятся колбаской. Во время забастовок создаются стачкомы, из которых потом формируются новые, по-настоящему независимые профсоюзы. Не зря же главный лозунг польских забастовщиков звучал просто: «Не жгите их комитеты, а создавайте свои!» Лидеры новых профсоюзов, не сомневаюсь, войдут в то самое коалиционное правительство, которое будет работать до новых честных выборов.

Забастовка – это конец вранью. Наивные могут сколько угодно умиляться уходу очередного пропагандиста с БТ. Скажу честно: мне глубоко безразлична судьба пропагандистов, и тем более глубоко безразлично, кто там в телевизоре разговаривает. Уродских говорящих голов в любом обществе достаточно. В конце концов, омоновца Балабу поставят в эфир новости читать – какая, собственно, разница? Зато представляете, что будет, если начнут бастовать технические службы? Инженеры, осветители, ассистенты и прочие? Ни один пропагандист в эфир не выйдет. И на этом пропаганда и вранье закончится. Именно у техников настоящая власть, только они пока ею не воспользовались. Ребята, присоединяйтесь! Запускайте «Лебединое озеро».

И, наконец, самое главное. Забастовка – это победа. Можно сколько угодно участвовать в акциях протеста, но если ночью строить баррикады, а утром идти работать и приносить деньги семье Саши три процента, - это придаст ему сил. Недаром же те самые заводские номенклатурщики «Гродно Азот» вкрадчиво убеждают работников идти бастовать по ночам: мол, никто вас за это увольнять не будет. Конечно, не будет. Они, возможно, еще не поняли, что ситуация изменилась, и это работники теперь смогут уволить директора, отказавшегося выполнять законные требования. Уверяю вас, если вся страна остановит работу – счет для этих обмылков режима пойдет на часы. Мы не успеем не то что умереть с голоду, но даже просто проголодаться.

Нужно только довести дело до конца. Прекратить зарабатывать деньги для выжившего из ума геронтократа и его прожорливой семейки. Прекратить подчиняться негодяям-начальникам. Прекратить думать «уволят – больше не устроюсь». Уверяю вас, это они скоро будут искать работу. Кроме Саши три процента, разумеется, - он еще надолго останется на казенном обеспечении. Скорее всего, на всю оставшуюся жизнь.

Ирина Халип, специально для Charter97