Почему Путину так неймется?

Выходцу из «андроповской гвардии» не дает покоя одна мысль.

«Из всех обязанностей по отношению к другим первейшей является правдивость в словах и делах», — Георг Вильгельм Фридрих Гегель, немецкий философ .

В предыдущей статье «Еще раз о статье В. Путина «Об историческом единстве русских и украинцев» я уже приводил слова английского писателя Ричарда Стила, сказавшего: «Когда человек не имеет другого намерения, как сказать правду, ему достаточно нескольких слов». ( См. «Жемчужины мысли». Мн.: «Беларусь», 1991, с. 232).

В то же время как ложь, говоря словами Алексея Максимовича Горького, «требует громких слов и украшений». (Там же, с. 235).

Не потому ли Президенту Российской Федерации Владимиру Владимировичу Путину, сказавшему в своей статье «Об историческом единстве русских и украинцев», что русские и украинцы, да прибавил к ним и беларусов, — «это один народ, единое целое», так неймется? Чтобы поверили в эту ложь, он собирает один за другим различные форумы и повторяет на них одно и то же. Так что, когда слушаешь его очередное выступление (14 августа) по этому поводу, невольно задумываешься: неужели Владимир Владимирович хочет подтвердить мысль французского писателя начала XIX века Франсуа Рене де Шатобриана, приписываемую потом главному пропагандисту Третьего Рейха Йозефу Геббельсу: если ложь повторить тысячу раз, она «становится правдой»?

Кстати, по поводу использования пропаганды у Й. Геббельса были и свои не менее человеконенавистнические высказывания, например, подобно тому, «что пропаганда — это искусство, которое тем эффективнее, чем меньше люди догадываются, что их обрабатывают». Так что именно с этой целью этот нацистский пропагандист и агитатор превращал «политические митинги и собрания в пышные зрелищные мероприятия, карнавалы с музыкой, флагами и парадами…» (См. Энциклопедия Третьего Рейха. М.: «ЛОКИД-МИФ», 1996, с. 382).

Разве не то сейчас организовывается в Республике Беларусь человеком, заявлявшим в ноябре 1995 года, что он хочет в Беларуси установить такие порядки, которые существовали в Германия времен А. Гитлера? Так что, уважаемые руководители Российской Федерации, неужели все это ( и его заявление о своем желании сделать Беларусь подобной Германии времен Гитлера, и проводимые — порой в пику вам — военные парады, и устраиваимые многочасовые шоу, сопровождаемые открытым хамством, и те убийства людей, совершенные ранее и совершаемые в настоящее время только за то, что эти люди не разделяют тех же гитлеровских порядков и организуемой по-геббелевски пропаганды, вам по душе, что вы продолжаете его поддерживать?

Неужели вы не понимаете, что поддержкой этого человека, вы плодите среди жителей Республики Беларусь своих противников? Неужели у вас империалистические амбиции сильнее здравого рассудка? Нельзя же из соседних народов (украинского, насколько можно судить по телевизионным передачам, а сейчас и беларуского), причем, хотя и разных, но близких российскому по многим параметрам, делать своими врагами! Правда, слава Богу, что ни украинцы, ни беларусы не распространяют свою ненависть к вам, а также вашим пропагандистам и агитаторам на весь российский народ.

*

Более того, неужели Владимир Владимирович, будучи по образованию юристом, верит, что в те далекие времена, при имеющихся тогда средствах сообщения и общения, могло существовать на обрисованной им в статье территории государство в современном понятии этого слова — «Древняя Русь», наследниками которой якобы являются «и русские, и украинцы, и беларусы»?

Ведь такое его утверждение является ни чем иным, как повторением задов царских чиновников, начиная со времен Екатерины II, придуманного с целью руссификации новых территорий, присоединенных к Российской империи во время трех разделов Речи Посполитой (1772, 1793, 1795 гг.), в связи с чем мы приведем (в нашем переводе на русский язык) взгляд на историю вообще и, в частности историю Беларуси, одного из известнейших в Беларуси, при этом незаангажированного ни националистически, ни политически, историка Миколы Ермоловича, кстати, с которым мне посчастливилось встречаться и разговаривать, указывавшего на причину искажения истории Беларуси и стремления опошления языка ее народа теми же российскими (а в более ранний период и польскими) чиновниками, а также напомнить читателям, что зародыши русских и беларусов лежат гораздо глубже существования Киевской (или, как ее В. Путин называет, — «Древней») Руси.

«Итак, народ должен знать свою историю, — пишет М. Ермолович, — но не потому, чтобы повторять, ибо повторение истории, даже самой блестящей, означает, что этот народ не имеет своих идеалов в будущем, что он видит их только в прошедшем, а это равнозначно его гибели. Нет, хотя история по своему содержанию всегда обращена в прошлое, она исследует и изучается во имя будущего. Уже давно стало неопровержимой истиной положение, что народ, который не знает своего прошлого, не достоин и будущего. Как и человек, который, потеряв память, становится совсем беспомощным и, по существу, перестает быть человеком, так и народ, который забывает свое прошлое, становится беспомощным в историческом существовании и, по существу, перестает быть народом».

Дело в том, что «пройденное народом, — поясняет М. Ермолович, — это не балласт, который утяжеляет дальнейшее движение и который поэтому можно скинуть с себя. Исторический опыт — это одна из таких необходимых ношей, из которой он черпает необходимые для движения вперед жизненные ресурсы. Со своего прошлого народ берет собственные примеры как того, что вдохновляет, так и того, что предостерегает от повторения допущенных ошибок».

И далее М. Ермолович напоминает о том, что «все это хорошо знали разного рода завоеватели, и поэтому, подчинив своей власти другой народ и стараясь навсегда задушить его стремление к свободе, они прежде всего отбивали ему память, уничтожали все то, что напоминало о его прошлом».

Именно поэтому в двух вещах особенно старательно действовали и завоеватели Беларуси: «в оплевывании нашего языка и искажении нашей истории. И это понятно: каждый язык и история — особенно красноречивые свидетели самобытности, в чем нам наиболее отказывали. Но поскольку языка нельзя уничтожить, то его можно опошлить, и до такой степени, чтобы и сам народ стыдился его употреблять и отрекался от него. Историю тоже нельзя зачеркнуть. Но ее можно исказить и переделать до неузнаваемости или приписать другим. Так и делалось». (См. Мiкола Ермаловiч. Старажытная Беларусь. Полацкi i навагародскi перыяды. Мн.: «Мастацкая лiтаратура», 1990, с. 10-11).

Кстати, о том, что это было известно с древнейших времен, когда завоеватели стремились отнять у завоеванного народа память о своем прошлом и посеять отвращение к своим родным местам, можно прочесть у русского советского палеонтолога, писателя и общественного мыслителя, доктора биологических наук Ивана Ефремова. Скажем, когда Таис Афинская спросила у Александра Македонского, зачем персы разрушили прекрасные Афины, ей ответил военачальник при Александре, его «лучший наблюдатель стран и государств» Птолемей: «Очень просто… прекрасное служит опорой души народа. Сломив его, разбив, разметав, мы ломаем устои, заставляющие людей биться и отдавать за родину жизни. На изгаженном, вытаптоном месте не вырастет любви к своему народу, своему прошлому, воинского мужества и гражданской доблести. Забыв о своем славном прошлом, народ обращается в толпу оборванцев, жаждущих лишь набить брюхо». (Иван Ефремов. Таис Афинская. Исторический роман. М.: «Правда», 1980, с. 313-314).

II

Так что, заглянув с помощью того же М. Ермоловича вглубь истории Беларуси, отметим, что ее открытая территория и наличие множества рек способствовали поселению здесь, как об этом свидетельствуют Бердыжская и Юровичская стоянки, примерно 30-20 тыс. лет до н. э. А в конце неолита (новокаменного века) и в начале бронзового века (5-4 тыс. лет до н. э.) на указанную территорию пришла волна индоевропейцев, из которых выделились балтские племена, или просто — балты. При этом, в начале I тысячелетия уже н. э. балты, в результате распада первобытнообщинного строя, перешли из своих укрепленных городищ в открытые поселения и к занятию подсечным земледелием и животноводством, в связи с чем охота и рыболовство стали для них уже только подсобными промыслами. Но буквально через несколько столетий после этого на ту же территорию современной Беларуси приходят славянские племена, крупнейшими из которых, что здесь осели, были дрыговичи и кривичи; из других славянских племен, осевших на этой же территории, следует назвать радимичей и дулебов.

«Именно со времени прихода славян на территорию Беларуси и начала их совместной жизни с балтами, — делает заключение М. Ермолович, — и начинается самозарождение беларуского народа и его саморазвитие». (Там же, с.43).

При этом, как отмечает М. Ермолович разные субстраты, с которыми смешивались славянские племена, и определили появление в будущем в восточной Европе разных славянских наций: беларуской, великорусской и украинской. «Дело в том, — пишет он, — что славянские племена стали великорусскими, украинскими и беларускими не до переселения в восточную Европу (как в свое время считали, пока не пришли в тупик из-за своих мнений, русский филолог, лингвист и историк, академик Императорской Санкт-Петербургской АН Алексей Шахмотов и русский и советский археолог, профессор, член-корреспондент АН СССР Александр Спицын — С. Ш.), а после него (переселения — С. Ш.) и в зависимости от того, на какой территории они поселились и с каким коренным населением они вступили в совместную жизнь». В доказательство своему утверждению М. Ермолович приводит примеры. «Вятичи, как и радимичи, с которыми они были, очевидно, близкими, — отмечает он, — могли стать беларуским племенем, если бы они тоже (как и радимичи — С. Ш.) поселились на балтской территории. Однако этого не произошло, они осели на угро-финском субстрате и поэтому вошли в состав великороссов». При этом, приводя другой пример, М. Ермолович ссылается на русского историка, ординарного профессора университета Св. Владимира, статского советника Петра Голубовского, первого, «кто обратил внимание на значение балтов в создании беларуского народа и языка» и «проиллюстрировал значение субстрата на судьбе кривичей. Та часть их, которая поселилась в верхнем Поволжье, не вошла в состав беларусов и говорит на великорусском языке. Причина тому — эти кривичи, в отличие от своих западных соплеменников, осели не на балтской территории, а на фино-угорской и поэтому стали не беларусами, а великороссами. Иной субстрат — иной народ». (Там же, с. 45).

Так что поверим названным историкам-исследователям, утверждающим на основании приведенных фактов, что, в данном случае, русские и беларусы, даже в своем зародыше, уже были не «одним народом», не «единым целым», а не политику В. Путину, приводившему в своей статье в доказательство того, что русские, украинцы и беларусы — это «один народ, единое целое» свое «убеждение»; а тем более, что и дальнейшее развитие и формирование этих народов, как наций, проходило вначале в разных княжествах, а потом и в разных государствах в современном понимании этого слова: великоросов — в Новгородском, Московском и других княжествах, а после их объединения вокруг Москвы — в Московском государстве и Российской империи; а беларусов — в Полоцком княжестве и Великом княжестве Литовском. (Напомним, что Полоцкое княжество было в подчинении Киевского князя Владимира только с 978 по 989 год). Так что к годам трех разделов Речи Посполитой (1772, 1793 и 1795 гг.), в состав которой входило с 1569 года Великое княжество Литовское, зародыши этих народов (великоруссов и беларусов) развивались и формировались, как нации, совершенно в разных обстоятельствах, и стать они «одним народом, единым целым» никак не могли.

Доказательством тому, что к началу XIX века беларусы уже были сформировавшейся нацией со своими обычаями и своим языком, говорит и высказывание в первой половине XIX века польского поэта Адама Мицкевича, родившегося и вырасшего в Беларуси, о беларуском языке, назвав его «самым гарманичным и со всех славянских языков наимее измененным… это наиболее богатый и наиболее чистый говор, который появился давно и чудесно разработан». (См. Мыслiцелi i асветнiкi Беларусi X-XIX стагоддзi. Энцыклапедычны даведнiк. Мн.: «Беларуская энцыклапедыя», 1995, с. 505).

Более того, даже если теоретически предположить, что и русские, и украинцы, и беларусы являются наследниками одного государства — Древней Руси, как об этом говорит В. Путин, то разве и в таком случае несколько наследников одного государства (одной семьи) могут составлять «единое целое»? Скажем, у того же Владимира Владимировича Путина две дочери, и каждая из них имеет уже свою семью, да и проживают эти семьи, по— видимому, каждая в своей квартире, так что разве можно назвать их «единым целым», хотя они и вышли из одной семьи?

Поэтому все эти утверждения В. Путина о «триединстве русского народа» есть не что иное, как очередное проявление русского шовинизма, зародившегося, как я писал уже об этом, в средние крепостнические века и продолжавшего свое существование в эпоху развития капитализма. Так, в изданном в 1874 году «Русском энциклопедическом словаре» (т.4, отдел1, с.507) говорилось, что «название Белоруссия есть географический термин и не имеет особого этнографического значения, потому что ни особой народности, ни даже племени белорусского не существовало… Белорусский разговор слагается из остатков старого языка, что попал под сильное влияние польского». (И все это писалось вопреки очевидным фактам и высказыванию А. Мицкевича, что, собственно говоря, сейчас делают В. Путин и С. Лавров).

«До этого времени, — писал в 1917 году один из борцов за независимую Беларусь Язэп Лесик, — Россия была и пока что остается государством не союзным, или, как говорят, не федеративным. Ни один народ в России не имел автономии, а жил так, как командавали ему в Петрограде царь и его слуги. Монархическая Россия представляла собой огромную казарму, где должны были жить одним порядком, слушать одной команды. Все народы и края России были тесно связаны между собой, но не добровольным перевяслом братского сочувствия, а принудительным и силою, цепями царского самодержавия, подобно тому, как связывали когда-то каторжников, отправляя их в Сибирь». (Язэп Лесик. Творы. Мн.: «Мастацкая лiтаратура», 1994, с. 256).

Поэтому такая национальная политика царских властей, в том числе и неоднократное подавление попыток беларуского народа заявить о себе, дали основание беларускому поэту Янке Купале сказать в стихотворении «Беларушчына» такие горькие слова:

Сотнi лет, непрыяцелем-братам прыбiтая,

Зарастаючы зеллем чужым, як лазой сенажаць,

Ты ляжала, напамяцi пылам пакрытая,

А народ твой быу змушан маучаць i табой пагарджаць.

Так что, характеризуя национальную политику царского правительства по отношению к национальным меньшинствам, проживающим на окраинах империи, И. Сталин не погрешил перед истиной, когда в октябре 1920 года в статье «Политика советской власти по национальному вопросу в России» писал: «Царизм намеренно культивировал на окраинах патриархально-феодальный гнет для того, чтобы держать массы в рабстве и невежестве. Царизм намеренно заселял лучшие уголки окраин колонизаторскими элементами для того, чтобы оттеснить местные национальные массы в худшие районы и усилить национальную рознь. (О чем В. Путин даже не вспоминает, заботясь о русских, проживающих в Украине и других республиках, ставших суверенными государствами. — С. Ш.). Царизм стеснял, а иногда просто упразднял местную школу, театр и просветительные учреждения для того, чтобы держать массы в темноте. Царизм пресекал всякую инициативу лучших людей местного населения. Наконец, убивал всякую активность народных масс окраин. Всем этим царизм породил среди местных национальных масс глубочайшее недоверие, переходящее иногда во враждебное отношение ко всему русскому». (И. В. Сталин. Соч., т.4. М.: Госполитиздат, 1947, с. 356).

И этот русский шовинизм по отношению к инородцам, зародившийся и расцвивший в царские времена, к сожалению, передался и некоторым советским чиновникам, что, как я писал в предущей статье, вызывало тревогу у уходящего из жизни В. Ленина и на что указывал в апреле 1923 года тот же И. Сталин в «Докладе о национальных моментах в партийном и государственном строительстве» на XII съезде РКП(б), при этом опять-таки подчеркивая первенство русского шовинизма по отношению к проявлениям национализма среди некоторых национальных меньшинств. «Конечно, — говорил он, — если бы не было великорусского шовинизма, который является наступательным, потому что он силен, потому что он и раньше был силен, и навыки угнетать и принижать у него остались, — если бы великорусского шовинизма не было, то, может быть, и шовинизм местный, как ответ на шовинизм великорусский, существовал бы, так сказать, в минимальном, в миниатюрном виде, потому что в последнем счете антирусский национализм есть оборонительная форма, некоторая уродливая форма обороны против национализма великорусского, против шовинизма великорусского».

При этом, ради справедливости отметим, что в том же «Докладе» И. Сталин говорит и о некоторой опасности местного национализма: «Если бы этот национализм был только оборонительный, можно было бы еше не поднимать из-за него шума. Можно было бы сосредоточить всю силу своих действий и всю силу своей борьбы на шовинизме великорусском, надеясь, что коль скоро этот сильный враг будет повален, то вместе с тем будет повален и национализм антирусский, ибо он, этот национализм, повторяю, в конечном счете является реакцией на национализм великорусский, ответом на него, известной обороной. Да, это было бы так, если бы на местах национализм антирусский дальше реакции на национализм великорусский не уходил. Но беда в том, что в некоторых республиках этот оборонительный национализм превращается в наступательный». (И. В. Сталин. Соч., т. 5. М.: Госполитиздат, 1947, с. 249).

Более того, в том же «Докладе» И. Сталин назвал и средства, которые, на его взгляд, могут помочь «изжить все это старое наследие, тормозящее сближение народов». (То есть речь уже не шла о праве наций на образование своих государств, а о их сближении, как и предусматривалось в тезисах В. Ленина «Социалистическая революция и право наций на самоопределение» (1916 г.), на которые сослался тогда Сталин и о которых мы тоже остановимся в этой статье).

А сейчас назовем и мы, хотя бы первое средство, предлагаемое тогда И. Сталиным для изживания тормозов, мешающих сближению наций в СССР, тем более, что оно, по нашему мнению, являясь главным, того стоит. Итак: «Первое средство: принять все меры к тому, чтобы Советская власть в республиках стала понятной и родной, чтобы Советская власть была у нас не только русской, но и междунациональной. Для этого необходимо, чтобы не только школы, но и все учреждения, все органы, как партийные, так и советские, шаг за шагом национализировались, чтобы они действовали на языке, понятном для масс, чтобы они функционировали в условиях, соответствующих быту данного народа. Только при этом условии мы получим возможность Советскую власть из русской сделать многонациональной, близкой, понятной и родной для трудящихся масс всех республик и особенно для тех, которые отстали в хозяйственном и культурном отношениях» (Там же, с. 257— 258).

При этом, напомним, что среди тех национальных меньшинств, где местный национализм превращается в наступательный, беларусы Сталиным названы не были. И это естественно, так как уже буквально в следующем году после этих рассуждений И. Сталина (в 1924-ом) ЦИК БССР принял резолюцию «По вопросам местных языков», которой устанавливалось на территории республики равноправие беларуского, русского, еврейского и польского языков, что давало возможность представителям соответствующих наций развивать свою культуру, как и предлагал в то время И. Сталин, на родном языке. Это была, и на наш взгляд, очень разумная попытка сочетания территориального, поскольку уже был в конце 1922 года образован Советский Союз, и национально-культурного подходов решения национального вопроса.

Однако, вместе со сказанным о признании равноправия четырех названных языков, в БССР продолжалась беларусизация и школ, и органов власти, при этом октябрьский (1926 г.) Пленум ЦК КП(б)Б призывал коммунистов быть в этом примером. 31-го августа 1927 года на беларуский язык был переведен печатный орган ЦК КП(б)Б — газета «Звязда».

Так что, в связи со сказанным о слишком рьяной беларусизации, как казалось тогдашнему руководству республики, уже осенью того же 1927 года XI-ый съезд КП(б)Б в своем постановлении констатировал, что мелкобуржуазный национализм и национал-демократизм из прогрессивного явления, каким они были во время борьбы с царизмом, превратились в Беларуси в условиях диктатуры пролетариата в контрреволюционное явление. Поэтому борьба против националистов всех наций и оттенков, против националистических уклонов и национал-демократизма должна быть и далее решительно продолжена. (См. Нарысы гiсторыi Беларусi, ч. 2. Мн.: «Беларусь», 1995, с. 147).

*

Однако, усилившийся к концу 1920-х годов сталинский режим, забыв о тех принципах, о которых говорил сам И. Сталин в начале тех же 1920-х годов, начал беспардонно вмешиваться в решения буквально всех вопросов в союзных республиках, в том числе, конечно, и национального. В июне 1929 года в Беларуси начала работать комиссия ЦК ВКП(б), целью которой было якобы изучение опыта работы по проведению в жизнь национальной политики. И по окончанию работы названной комиссии ее председатель сделал 27 июня доклад на заседании бюро ЦК КП(б) Беларуси, в котором отметил: «Вы с националистами очень много возитесь. Я понимаю — было время, когда приезжали из-за границы эмигранты, надо было для внешнего мира их принять, садить в учреждения… Я понимаю, что было время, когда надо было их использовать для своих целей. Правильно сделали. Однако топтаться вокруг них бесконечно нельзя. Сейчас 1929 г. Очень уже у вас затянулось это дело». (Там же, с.148).

Таким образом, над ранее приглашенными возвратиться из эмиграции на родину учеными, писателями и другими творческими работниками был занесен топор, да и до его падения на их головы ждать тоже долго не пришлось. Приехавшие в 1930 году из Москвы Первый секретарь ЦК КП(б) Беларуси Константин Гaй и руководитель Отдела Государственного политического управления БССР Петр Раппопорт обвинили беларуских коммунистов в стремлении строительства капитализма и сфабриковали существование на территории Беларуси националистической организации — Союза освобождения Беларуси. И на этом основании было арестовано 108 человек, главным образом ученых. Среди арестованных оказались президент АН БССР Влеволод Игнатовский, автор первой истории Беларуси Вацлов Ластовский, автор первой географии Беларуси Аркадий Смолич, уже упоминавшийся Язэп Лесик, известный беларуский писатель Максим Горецкий и другие.

Шельмование национальных кадров не обошло стороной и наших известных поэтов Янку Купалу и Якуба Коласа. При этом коварную роль в репрессии Я. Купалы сыграл литературный критик, по существу, работавший на карательные органы, Лукаш Бэндэ, писавший в предисловии к сборнику Купалы «Адцвiтанне»: «Будущее Беларуси представляется поэту не как социалистическая Беларусь, а как демократическая государственность беларуского народа. Идеал будущего Беларуси Купалы не выходит за рамки буржуазно-демократической государственности в национальной окраске». (Цит. по «Беларускому зборнiку», кн. 4. Мюнхен, 1950, с.67).

Я. Купала не выдержал клеветы и сделал попытку к самоубийству.

Якуб Колас был арестован уже в 1925 году и помещен в подвал минского ГПУ, где, как утверждается в газете «Беларус» (Нью Йорк, кастрыч., 1982), удалось сломать поэта. А в 1930 году он вынужден был написать и «покоянное письмо». Его поэму «Новая зямля» стали называть кулацкой.

В начале тридцатых годов в газете «Правда» появилось несколько публикаций, в которых многие кадры Беларуси опять обвинялись в национализме, а 2-го марта 1933 года вышло и постановление ЦК ВКП(б) «Об искривлениях национальной политики БССР». 12-14 марта данное постановление обсуждалось на Пленуме ЦК КП(б)Б, во время которого присланный несколько раньше Москвой Первый секретарь ЦК КП(б) Беларуси Николай Гикало сказал, что «надо не носиться с националистами, а крепче бить по этим элементам открыто, смело, без страха». И в 1933-1934 годах органами ОГПУ было арестовано опять около 160 человек, в том числе и директор Беларуского государственного музея Семен Рак-Михайловский, доктор философских наук, поэт и литературовед Игнатий Дворчанин, драматург Леопольд Радевич, композитор Антон Гриневич.

В августе 1933 года Совнарком БССР принял постановление об «изменениях и укрощении белорусского правописания», в котором, в качестве обоснования такой необходимости, было сказано: «Белорусский национал-демократизм, исходя из своих буржуазных контрреволюционных целей, проводил подрывную вредную работу, как на хозяйственном, так и на культурном фронте, в том числе и в области языка, терминологии, правописания. Национал-демократизм стремился всеми средствами и способами оторвать литературный белорусский язык от языка широких масс беларусских трудящихся, создать искусственный барьер между белорусским и русским языком и наполнял белорусский язык различными средневековыми архаизмами и буржуазными вульгаризмами». (Цит. по «Беларускаму зборнiку», кн. 1. Мюнхен, 1955, с. 44-45).

Указанным постановлением в беларускую грамматику было внесено около 30 изменений, в результате чего беларуский литературный язык потерял свою мягкость и мелодичность, чем он выгодно отличался от русского языка. С того времени, когда из многих слов был выброшен мягкий знак, как справедливо заметил беларуский писатель Ян Скрыган, их произношение не стало передавать особенности беларуского языка, и литературный язык стал намного дальше от народного. (Ян Скрыган. Апавяданнi, аповесцi. Т. 2. Мн.: «Мастацкая лiтаратура»,1985,с. 347).

В 1934 году под редакцией Алеся (Айзiка Евелевiча) Кучара вышла беларуская хрестоматия для средних школ, в которой перед произведениями беларуских писателей были помещены злобно-критические статьи. Так что каждый из них в чем-то обвинялся; но больше всего грязи было вылито все на тех же Я. Купалу и Я. Коласа.

Одновременно с борьбой против местного национализма в стране пышным цветом расцвел, чего перед смертью боялся В. Ленин, великодержавный русский шовинизм. В данном случае русской литературе, и особенно считавшемуся первым пролетарским писателем Максиму Горькому, стало приписываться какое-то магическое влияние на развитие литератур других народов, в том числе и беларуской, причем на творчество чуть ли не каждого писателя. При этом данную ложь стали повторять и некоторые беларуские писатели. Например, Михась Лыньков в своей статье, посвященной 25-летию со дня провозглашения БССР, утверждал: «Белорусские писатели и поэты учились и росли на лучших традициях великой русской литературы. Их учителями были Пушкин и Толстой, Гоголь и Лермонтов, Тургенев и Горький. От них учились они великому служению родине». (Мiхась Лынькоу. Збор творау у васьмi тамах. Т. 6. Мн.: «Навука i тэхнiка»,1984, с.262). Хотя из высказываний самого М. Горького такого вывода сделать никак нельзя. В 1910 году в письме украинскому писателю Михаилу Котюбинскому М. Горький писал, что в Беларуси есть два поэта: Якуб Колас И Янка Купала, которые пишут очень интересно и просто, так приятно и искренне. «Нашим бы немного этих качеств. О, Господи! Как бы это было хорошо». (Цит. по «Беларускаму зборнiку», кн. 4. Мюнхен, 1956, с. 53). (При этом автор данных строк не умоляет величия русской литературы).

Начиная с 1938 года, в средних школах республики было увеличено количество часов для изучения русского языка и литературы, в то время как для изучения беларуского языка и литературы часы сокращались. Насколько я помню, в 1950-х годах в средних школах были отменены и государственные экзамены по беларускому языку и литературе.

*

В связи с постановлением ЦИК СССР от 5 декабря 1934 года в республике были созданы «тройки», ставшие поставщиками материала в адскую машину репрессий и бесплатной рабочей силы для тяжелых физических работ. О размахе репрессий в Беларуси в 1937-1938 годах свидетельствует, например, тот факт, что только в один день 29 октября 1937 года было расстреляно 10 беларуских писателей, а в следующий день — еще три.

Репрессиям подвергались не только ученые и работники культуры, но и партийные, советские деятели. Причем московские эмиссары не были милосердными к своим младшим братьям ни по правительственным учреждениям, ни по партийным комитетам. Доказательством тому является деятельность Георгия Маленкова, работавшего с 1934 но 1939 год заведующим отделом руководящих органов ЦК ВКП(б). Проведенный в 1935-1936 годах обмен партийных документов был использован им с целью уничтожения национальных кадров. Именно он вместе с тогдашним председателем Комиссии партийного контроля при ЦК ВКП(б), секретарем ЦК ВКП(б) Николаем Ежовым создали версию о существовании в Беларуси разветвленного антисоветского подполья во главе с партийными и советскими работниками республики. На основании этой версии при обмене партийных документов была исключена половина всего состава партийной организации Беларуси. И когда на Пленуме ЦК КП(б) Беларуси Председатель Совнаркома БССР Николай Голодед поставил под сомнение результаты проверки партийных документов, в республику выехал Г. Маленков и учинил разгон республиканским кадрам, так что в числе других был арестован и Н. Голодед, после чего он выбросился из окна. В 1937 году покончил с собой и Председатель ЦИК БССР Адександр Червяков; в том же году был арестован и расстрелян уже другой Президент АН БССР Иван Сурта и другие.

С доклада тому же Г. Маленкову и лично И. Сталину о наличии в Союзе писателей Беларуси центра-штаба национал-фашистской пропаганды, который якобы возглавляют Я. Купала и Я. Колас, начал свою работу в республике и следующий посланец Москвы — Понтелеймон Понаморенко, избранный 19 июня 1938 года Первым секретором ЦК КП(б)Б.

Вековечным памятником в Беларуси злодеяниям большевизму, воспринявшему от царских чиновников русский шовинизм, будет уничтожение национальных кадров в «Курапатах», где нашли свой конец более 200 тыс. невинных жертв этого зловещего режима.

III

И поскольку В. Путин вот уже в который раз обвиняет Владимира Ленина в якобы подложенной им мине под Союз Советских Социалистических Республик (СССР), то вначале напомним на сей раз более подробно и о том, почему В. Ленин настаивал на создании именно такого государственного образования, с правом входящих в него республик на самоопределение, вплоть до выхода из Союза и образования собственного государства; и почему, о чем говорит В. Путин, Иосиф Сталин вступил в полемику по этому вопросу с В. Лениным.

Во-первых, отвечая на 19-ый вопрос: «Может ли революция произойти в одной какой-нибудь стране?» Фридрих Энгельс в своей работе «Принципы коммунизма» (1847 г.) отвечал: «Нет. Крупная промышленность уже тем, что она создала мировой рынок, так связала между собой все народы земного шара, в особенности цивилизованные народы, что каждый из них зависит от того, что происходит у другого. Затем крупная промышленность так уровняла общественное развитие во всех цивилизованных странах, что всюду буржуазия и пролетариат стали решающими классами общества и борьба между ними — главной борьбой нашего времени. Поэтому коммунистическая революция будет не только национальной, но произойдет одновременно во всех цивилизованных странах, то есть, по крайней мере, в Англии, Америке, Франции и Германии. В каждой из этих стран она будет развиваться быстрее или медленнее, в зависимости от того, в какой из этих стран более развита промышленность, больше накоплено богатств и имеется более значительное количество производительных сил. Поэтому она осуществится медленнее и труднее всего в Германии, быстрее и легче всего в Англии. Она окажет также значительное влияние на остальные страны мира и совершенно изменит и чрезвычайно ускорит их прежний ход развития. Она есть всемирная революция и будет поэтому иметь всемирную арену». (М. Маркс и Ф. Энгельс. Оч., т. 4. М.: Госполитиздат, 1955, 334).

Но поскольку капитализм, выйдя из своего «детского» возраста, стал развиваться неравномерно даже в названных Ф. Энгельсом странах, то в 1878 году председатель баварского отделения социал-демократической партии Германии Георг Фольмар сделал вывод о возможности построения социализма в отдельно взятой стране; и в 1879 году обнародовал эту идею в статье «Изолированное социалистическое государство», написанной для «Социологического и социально-политического альманаха», издававшегося в Цюрихе.

Хотя, как известно из «Истории КПСС», первенство данного вывода приписывается В. Ленину, который действительно в августе 1915 года в статье «О лозунге Соединенных Штатов Европы» писал: «Неравномерность экономического и политического развития есть безусловный закон капитализма. Отсюда следует, что возможна победа социализма первоначально (! — С. Ш.) в немногих или даже в одной, отдельно взятой, капиталистической стране». То есть победа социалистической революции, по-Ленину, возможна в нескольких странах и даже в одной, отдельно взятой стране, но только «первоначально». А далее, «победивший пролетариат этой страны, экспроприировав капиталистов и организовав у себя социалистическое производство, встал бы против остального, капиталистического мира, привлекая к себе угнетенные классы других стран, поднимая в них восстание против капиталистов, выступая в случае необходимости даже с военной силой против эксплуататорских классов и их государств». (В. И. Ленин. ПСС, т. 26. М.: Политиздат, 1973, с. 354-355).

(Но ведь это же открытый призыв к вмешательству, в т. ч. и военному, во внутренние дела других государств, с целью принесения туда революции на штыках того государства, в котором такая революция совершится раньше?)

Интерес в плане решения национального вопроса в СССР представляют и уже упомянутые нами тезисы В. Ленина «Социалистическая революция и право наций на самоопределение», в которых он писал: «Социалистические партии которые не докажут всей своей деятельностью и теперь, и во время революции и после ее победы, что они освободят порабощенные нации и построят отношение к ним на основе свободного союза, — а свободный союз есть лживая фраза без свободы отделения, такие партии совершили бы измену по отношению к социализму». (В. И. Ленин. ПСС, т. 27, с. 252-253).

А далее идет и пояснение, как этот выдвинутый тезис о праве наций на отделение следует понимать. «Право на самоопределение наций означает исключительно право на независимость в политическом смысле, на свободное политическое отделение от угнетающей нации. Конкретно, это требование политической демократии означает полную свободу агитации за отделение и решение вопроса об отделении референдумом отделяющейся нации. Таким образом это требование вовсе не равносильно требованию отделения, дробления, образования мелких государств. Оно означает лишь последовательное выражения борьбы против всякого национального гнета…

Целью социализма является не только уничтожение раздробленности человечества на мелкие государства и всякой обособленности наций, не только сближение наций, но и слияние их». (Там же, с. 255, 256).

И Сталин вполне обосновано, как отвечающего его личным взглядам на решение национального вопроса, привел в своем выступлении на XII съезде РКП(б), в качестве подтверждения своему мнению, этот, последний из приведенных нами, абзац из тезисов В. Ленина 1916 года. Да надо иметь в виду, что ни в одной Коституции СССР, кроме декларативного провозглашения о праве наций на самоопределение, не был прописан механизм реализации данного права.

Так что, повторим еще раз: В. Ленин, провозглашением права наций на самоопредение, вплоть до отделения и создания ими собственных государств, подкладывал мину отнюдь не под СССР,