Эстонский профессор: Началось с небольших демонстраций, а через год протест увенчался успехом

В борьбе белорусов с диктатурой окно возможностей может открыться неожиданно.

В процессах, которые сейчас происходят в Беларуси, протестующим важно сохранить свой моральный авторитет и помнить об окне возможностей, которое может открыться неожиданно, благодаря событиям исторического масштаба.

Об этом сайту Charter97 рассказал профессор эстонской и общей истории Таллиннского университета Карстен Брюггеманн (Karsten Brüggemann)

– Расскажите, как начиналось движение за независимость Эстонии? Что побудило людей начать бороться за свободу?

– Это сложный вопрос, потому что в наши дни люди охотно верят, что движение за независимость началось уже в июне 1940 года, когда советские войска вторглись в страну, и оно никогда не прекращалось, пока в 1991 году не была достигнута независимость. То есть, это обычное повествование о постоянной борьбе эстонского народа за независимость.

Если вы спросите меня о реальных действиях, которые имели место в период советской аннексии, их было не так уж и много. Эстонцы регулярно демонстрировали верность своим национальным цветам во время годовщин независимости или исторических дат депортаций в 1941 и 1949 годах. В эти дни школьники носили национальные цвета, например, браслет, что режим расценивал скорее как хулиганство, чем национальное сопротивление.

Как правило, в Эстонии протестовала молодежь, а в 60-е и 70-е годы власти обычно реагировали «профилактическими мерами», как это называлось в терминологии КГБ. Для всех балтов дата 23 августа, день, когда Гитлер и Сталин подписали Пакт Молотова — Риббентропа в 1939 году, имела важное значение для мотивации сопротивления. В целом в Эстонии было относительно мало людей, действительно преданных борьбе за независимость. Эти люди знали, что столкнулись с драматическими последствиями.

В 1960-е и 1970-е годы люди начали принимать тот факт, что Советская власть никуда не денется. Настоящий импульс к более мощным протестам исходили от Москвы и Горбачева. Я бы сказал, что с самого начала, когда началась «Перестройка», это была борьба за большую автономию Эстонской советской республики. Даже когда независимость еще не казалась реалистичным вариантом, люди начали о ней мечтать.

1986 год начался с небольших демонстраций, которые проходили в дни государственного календаря – 24 февраля, рождение Эстонской республики в 1918 году, даты депортации в 1941 и 1949 годах и 23 августа. Очень скоро движение стало трехсторонним, потому что организаторы начали искать контакты в Литве и Латвии, где в то же самое начало происходил в разной степени. Три республики с похожей историей заявили более громко о борьбе за независимость.

Ключевой момент начался в 1987 году, когда демонстрации больше не были подавлены ни КГБ, ни милицией. Люди посчитали, что под лозунгом «гласности» государство как-то становится более либеральным. Это серое поле активизма получило большой импульс, когда в Эстонии экологическая тема была включена в повестку дня. Советский Союз планировал добывать фосфорит на севере республики. Среди тех, кто протестовали, было даже сотрудники Эстонской академии наук, что придало протесту некоторый авторитет в масштабах всего СССР.

Такой активизм дал четкое представление о том, что мы должны защищать свою природу, чтобы защитить свой народ, поэтому люди выступили против экономических целей центральных советских министерств в Эстонии. В конце 1987 года протест увенчался успехом, государство перестало планировать увеличение добычи полезных ископаемых. В глазах людей это был еще один пример того, что государство реагирует не так жестко, как раньше, что давало некоторую свободу действий для новых инициатив.

– В 1987 году в Эстонии начались протесты против системы, которые стали открытыми и частыми. Почему это случилось именно в 1987 году? Что было движущей силой в борьбе против коммунистического строя?

– Это было изменение отношения режима, потому что Горбачев не поддерживал идею насильственного подавления любых демонстраций, которые не были явно против Советского Союза. «Перестройка» несла в себе идею гласности. Более того, весь Советский Союз обсуждал такие исторические вопросы, как жестокая сторона сталинизма и его репрессии против собственного народа.

Заполнение этих «белых пятен» истории было тогдашней общесоюзной повесткой дня. В нем приняли участие и люди из балтийских республик, потому что советская аннексия независимых стран Балтии в 1940 году идеально вписывалась в эту повестку дня. Они использовали это, чтобы включить свои национальные идеи в советскую повестку дня демократизации общества.

– В апреле 1988 года был создан Народный Фронт Эстонии. Какими были главные цели движения, как оно смогло сплотить людей?

– Во-первых, идея организации чего-то вроде «Народного фронта» была публично озвучена в апреле 1987 года одним из самых важных политических активистов Эстонии того времени Эдгаром Сависааром, в то время еще членом Коммунистической партии. Однако «Народный фронт» не был основан в этот день, он был основан только в октябре того же года, а затем распространился по всему Советскому Союзу, в первую очередь, конечно, в других балтийских республиках.

Изначально «Народный фронт» представлялся как популярная организация, поддерживающая Горбачева. Вы должны принять во внимание, что довольно много первоначальных членов «Народного фронта» были членами Коммунистической партии. Это сделало его в некотором роде легитимным для центра, по крайней мере, для тех, кто поддерживал идею социал-демократизации, даже если в то время об этом еще никто открыто не говорил.

Основная идея заключалась в том, чтобы сохранить процесс реформ демократизации в неизменном виде. Все понимали, что это – шанс получить некоторые выгоды для национальной повестки Эстонской ССР. Конечно, о независимости тогда официально никто не говорил. С другой стороны, с 1988 года в Эстонии существовало небольшое, но растущее радикальное крыло, которое также пыталось самоорганизоваться, требуя немедленной независимости.

Таким образом, у Эстонии было два альтернативных потока мобилизации массовой поддержки политических идей. Один из них, более умеренный, хотел более эволюционного развития в сотрудничестве с центром и партийными структурами, потому что надо было оставаться в рамках закона. Никто в то время не думал, что можно распустить Коммунистическую партию. С другой стороны, более радикальное крыло поддержало восстановление полной независимости в ближайшем будущем. Оба движения получили поддержку населения.

Более того, в то время было довольно много людей, которые были активны в обоих направлениях, поскольку идея стать независимой становилась все более привлекательной по мере того, когда центр явно терял власть.

– Известно, что эстонская борьба за независимость была бескровной. Как вы считаете, почему эстонцы выбрали именно этот путь, а не прибегли к оружию? Чем мирная революция превосходит вооруженную?

– Думаю, это было осознанное решение с самого начала. Эстонцы сознательно хотели избежать насилия и провокаций. В процессе обретения независимости были критические моменты, например, когда активизировалось возглавляемое из России движение против независимости («Интердвижение»). Были моменты, когда ситуация могла легко перерасти в насилие, однако даже в этот момент эстонцам удавалось поддерживать мирный процесс.

В общем, провокаций со стороны центра было довольно много. Вы, наверное, помните, что произошло на российско-литовской границе в июле 1991 года, когда были убиты 7 литовских пограничников. Я считаю, что сохранение ненасильственного характера было главным достижением балтийских независимых движений во время «Перестройки». Другая причина, по которой это было сделано – представить наше движение как законное, особенно в глазах Запада. Каждый раз, когда Кремль выбирал насилие, чтобы сохранить СССР, симпатия к Горбачеву и Советскому Союзу сводилась к минимуму. Напротив, симпатия к балтийским народам росла.

Это произошло и благодаря крупной демонстрации 23 августа 1989 года, «Балтийскому пути», когда до 2 миллионов человек протестовали против советской власти, держась за руки все 650 км от Вильнюса до Таллинна. Это был переломный момент в борьбе за независимость. Я считаю, что с самого начала, когда они готовили эту живую цепь, трехсторонние организаторы четко понимали, что это шанс продвинуть проблему независимости на Запад. Резкая реакция советского центра после этой демонстрации сделала еще более немыслимой для балтов идею оставаться частью советского «братства наций».

– Какую роль сыграл самиздат в Эстонии? Насколько важно было иметь независимые источники информации? Как СМИ помогли объединить людей?

– Я мало что знаю об эстонском самиздате того периода. Есть знаменитая «Хроника католической церкви в Литве», в которой собрана информация об антирелигиозных репрессиях в Советском Союзе и которая была довольно хорошо известна на Западе (а также по всему Советскому Союзу). Однако в Эстонии ничего подобного не происходило.

Может быть, причина того, что эстонский самиздат не так заметен, кроется в экзотичности эстонского языка? Кто подвергал цензуре эстонскую печать? Очевидно, никто из Кремля – из-за языковых проблем, поэтому, как правило, это делали сами эстонцы. В советское время издавалось довольно много литературы на эстонском языке, которая никогда не имела бы шанса быть легальной и публиковаться на русском языке. Поэтому я считаю, частично то, что мы могли бы назвать «эстонским самиздатом», освещалось в официально издаваемой литературе. Более того, у эстонцев был доступ к финскому телевидению, что также сделало ненужным наличие большого количества нелегальных антисоветских публикаций.

– Уже больше года в Беларуси в той или иной форме продолжаются протесты. Видите ли вы какие-то сходства между процессами в Беларуси сейчас и Эстонии тогда?

– Есть явное сходство – борьба с диктатурой, но и различий довольно много. Как и в Эстонии, протесты против автократической власти носят мирный характер и имеют национальную окраску. Однако главное отличие состоит в том, что в случае с Эстонией это был своего рода протест против в корне неэстонского правления. Московское правление могло быть легко характеризовано как чужое, чего нельзя сказать о Беларуси. К сожалению, Лукашенко, говоря очень романтично, все еще «детище» той же страны.

Эстония обрела независимость благодаря мирным демонстрациям и общему патриотическому подъему во всех трех балтийских республиках (и частично также симпатии в остальной части СССР – в январе 1991 года 100 000 человек в Москве провели демонстрацию за независимость Балтии). Но важнее всего следующее: никто не знает, что произошло бы в Эстонии, если бы не было переворота в Москве в августе 1991 года.

Сам Советский Союз рухнул в этот момент, что создало окно возможностей для ухода всех трех балтийских государств. Некоторые люди в странах Балтии по-прежнему будут утверждать, что решающую роль в этом сыграло движение за независимость стран Балтии, но это означало бы пренебречь целым рядом других факторов, которые привели к распаду советской империи.

В тот период шли споры, например, о союзном договоре, который Горбачев хотел обновить. Однако балтийские республики и некоторые другие не захотели в нем участвовать. Никто в центре не был готов отпустить балтов, даже Запад в тот момент не был готов их поддержать.

Решение было найдено как раз в тот момент, когда к власти пришел Ельцин. Именно он поддержал независимость Балтии еще в январе 1991 года после кровопролитных столкновений в Вильнюсе и Риге. Всегда важен такой момент в истории, когда становится ясно, что власть имперского центра вот-вот рухнет.

– Какой совет вы можете дать белорусам, которые продолжают борьбу за свободу в стране?

– Очень важно иметь хотя бы моральную поддержку со стороны Запада, потому что Запад никогда не будет воевать в военном смысле за Беларусь. И сохранить эту моральную поддержку можно только в миролюбивом состоянии. Если вы прибегнете к насилию в борьбе с режимом Лукашенко, я не знаю, что будет. Достаточно посмотреть на юг и увидеть военное вмешательство Москвы в Украину.

Это напоминает мне дискуссию, которую ведется в странах Балтии по поводу поддержки НАТО. Готово ли НАТО, например, защитить Нарву от нападения России? Никто не знает. Конечно, есть контракты, общие обязательства между партнерами по НАТО, но действительно ли Альянс пошлет что-то, что остановит русскую армию на границе?