Неизбежная встреча «мангала» с «Джавелином»

Система Лукашенко рухнет так же, как примитивная и бесполезная конструкция на танке оккупантов.

Кажется, еще недавно Лукашенко произносил тронную речь перед своими сторонниками, приглашая их «заглянуть за горизонт», обещая каждому небо в алмазах. Говорил он о «референдуме», в очередной раз «обновляя» Конституцию страны, давайте прямо скажем, в свою пользу.

Вообще говоря, за эти десятилетия страна жила от «референдума» до «референдума», тем более что плебисцит в стране не мог инициировать никто, кроме Лукашенко.

В СССР за всю его историю никаких «референдумов» не было и не могло быть. Точнее, был один-единственный референдум, который положил начало краху страны.

Начиналось это так: за многие десятилетия все привыкли, что вопросы в обществе задает только партия, она же отвечает на них. Но в 1980-е годы будто из ниоткуда стали появляться вопросы, ответить на которые не мог никто.

В поиске ответов на них попробовали обратиться к истокам. Например, считалось, что СССР создавался как гопсударство нового типа. А в чем его новизна? Что об этом говорилось хотя бы в Декларации об образовании Союза Советских Социалистических Республик, принятой 30 декабря 1922 года? Оказывается, согласно этому документу, СССР возник по причине раскола гопсударств мира на два лагеря: лагерь капитализма и лагерь социализма. И, мол, у капиталистов установились национальная вражда, социальное и колониальное неравенство и шовинизм, национальное угнетение и погромы. А в мире социализма восторжествовали взаимное доверие и мир, национальная свобода и равенство, мирное сожительство и братское сотрудничество народов. Поэтому, мол, возникшая ситуация и сама природа Советской власти толкает трудящихся к объединению в одну социалистическую семью – для «скрепного» обеспечения внешней безопасности, внутреннего хозяйственного преуспевания, свободного национального развития народов.

Разумеется, «гуртом и батьку бить легче», и можно вместе успешно хозяйствовать, тем более процветать, но в реальности так получалось не всегда. По этому поводу братья по классу могли разругаться, попросту не ужиться в одной семье. Предвидя эту ситуацию, Декларация определяла, что Союз является добровольным объединением равноправных народов, что за каждой республикой обеспечено право свободного выхода, что доступ в него открыт «всем социалистическим советским республикам как существующим, так и имеющим возникнуть в будущем». В перспективе предполагалось, что мировой капитализм проиграет, а трудящиеся всех стран объединятся в мировую Социалистическую Советскую Республику.

В общем, отмечалось, что если что-то пойдет не совсем так, то за каждой республикой было декларировано «право свободного выхода из Союза».

Однако многолетний опыт показал, что декларированные принципы реализованы не были. Ни республики, ни Союз в целом не преуспели в хозяйственном развитии по сравнению с капиталистическим лагерем, свободное национальное развитие тоже повсеместно тормозилось, а новые республики не спешили присоединяться к Союзу. Союзным же республикам в выходе отказывалось под угрозой обвинений в сепаратизме, буржуазном перерождении, шовинизме и национализме.

Тех, кто мог «заболеть» такими «болезнями», лечили силой. Но недаром говорится, что на штыки можно опираться, но нельзя на них сидеть. Требовались иные методы управления. Пришла необходимость перехода экономики к рыночным отношениям. Как это сделать? И Николай Рыжков, тогдашний премьер, заявил, что это будет делаться по «социально справедливым ценам». В результате из торговли исчезли мизерные товарные запасы, прилавки опустели от слова «совсем». Вместо нэпа эмитировали карточки и талоны и фактически реставрировали осужденный еще Лениным военный коммунизм. А вместе с нарастанием бюрократического вала противоречивых приказов и требований центра на местах исчезала любая возможность для решения конкретных социально-экономических задач.

Естественно, возникали и иные вопросы, которые требовали ответа. Например, в Прибалтике всегда знали, что их республики не совсем добровольно «вступили» в состав СССР. А когда почувствовали, что их никто смертельно наказать не может, Литва, Латвия и Эстония решили оставить СССР и на деле воссоединиться со странами «старого типа».

Страна, советский народ освобождались от пут прошлого, от ответственности за злодеяния Сталина и его клики. Что им оставалось в наследство? Да почти ничего, за исключением все той же Декларации об образовании Союза ССР. Она сохранила актуальность и почти не требовала перевода на современный язык. Опираясь на ее текст, о своем суверенитете объявили не только страны Балтии, но и присоединившиеся к ним Грузия, Молдавия и Армения.

И что?

То, что власти решили провести референдум, на котором народу предлагали высказаться: «Считаете ли Вы необходимым сохранение Союза Советских Социалистических Республик как обновленной федерации равноправных суверенных гопсударств, в которой будут в полной мере гарантироваться права и свободы человека любой национальности?» Следует обратить внимание, что вопрос референдума содержательно соответствовал тексту Декларации 1922 года. Среди граждан, принявших участие в референдуме, почти 80 процентов проголосовали «за». Но они проголосовали не за действующий СССР, а за прошлый, некогда обещанный в Декларации, в которой ничего не говорилось о «развитом социализме», при котором ширпотреб распределяется по талонам, а вермишель отпускается по карточкам.

Исходя из этого, можно считать, что большинство, проголосовавшее «за», видело перед собой ту страну, которой никогда не было, не могло быть в настоящем, но могло быть в будущем.

Иными словами, каждый выбирал что-то для себя, на свой вкус, в том числе и права человека, и свободу национального развития, и гопсударственный интерес для своей республики. В Московии, например, фактически проводились два референдума: о сохранении СССР и о введении поста президента РСФСР. Благодаря этому Борис Ельцин в скором времени возглавил Московию, а чуть позже воспользовался возможностью и отстранил от власти Михаила Горбачева. А вместе с ним и СССР, страну, которой тот руководил. В Украине вообще голосовали за участие «в составе Союза Советских суверенных гопсударств на основе Декларации о гопсударственном суверенитете Украины». В Казахстане, переформулировав «союзный» вопрос, спрашивали о согласии граждан сохранить Союз ССР как союз равноправных суверенных гопсударств.

Фактически на референдуме победило стремление народов к обретению гопсударственного суверенитета. Можно сказать, что после образования 8 декабря 1991 года Содружества Независимых Гопсударств изъявленное на референдуме желание народов было удовлетворено.

В новых независимых гопсударствах референдумы прижились. Их президенты видели в плебисцитах эффективный инструмент для переформатирования политической системы для своих нужд, иными словами, под себя. Но на этом фоне самым заметным «референдумщиком» оказался Лукашенко.

Чем один его «референдум» отличался от другого? Например, последний «референдум» 27 февраля текущего года, проведенный в самом начале необъявленной войны Московии с независимой Украиной, в условиях, когда в Беларуси под видом учений дислоцируются войска сопредельного гопсударства, а ее территория используется для осуществления военных действий.

Время сложное, полумирное-полувоенное, не до «референдума». Но если невтерпеж, то можно. Ведь все в жизни со временем заканчивается, в том числе политический капитал, который Лукашенко умножал для себя всеми доступными способами. И однажды началась девальвация, а после выборов 2020 года его акции обесценились. Везде – в самой Беларуси, в иной другой стране мира – все счета обнулились. А в Московии уже давно.

Вообще, люди, имеющие сомнительную репутацию, больше других ею озабочены. Стараются спасать лицо, хотя у многих место лица занимает какой-нибудь отвратный мем, или оно выражает «крик» с картины Эдварда Мунка. На этом последнем «конституционном референдуме» Лукашенко постарался воспарить над собой. Он настолько поднял и усложнил структуру политической надстройки над своей державой, что она начала шататься даже при абсолютно безветренной погоде.

Она рухнет. Уж больно эта конструкция напоминает «мангал», который танкисты водружают на танк, пробуя спастись от неизбежной гибели при встрече с «Джавелином».

Константин Скуратович, «Народная Воля»