Доброволец полка Калиновского пропагандистам — мы с вами еще встретимся

Максим рассказал о беларусской «бомж-армии», баррикадах на «Пушкинской» и приятном на войне.

24-летний Максим «Билл» Проженик на войне уже четыре месяца. При этом у него остается позитивный настрой и взгляд на события. В большом интервью «Радыё Свабода» «Билл» рассказал о службе в армии, своем участии в протестах 2020 года, СИЗО и о том, почему украинцы иногда оправданно критикуют беларусов.

«Беларусская армия — это потерянное время и деградация»

— Кто вы такой, откуда родом, чем занимались?

— Сам я из Минска, вырос в Серебрянке. Учился на строителя, точнее — на плиточника-облицовщика, но по профессии почти никогда не работал. Прошел беларусскую армию. Работал мастером по ремонту мобильных телефонов.

— Как попали в армию, что там увидели?

— Служил полтора года в воинской части 29591 в Уручье. Основной задачей было подметать участок, никакой военной подготовки не было. От армии не косил, но разные чудаки начали делать обо мне фейки, подделывали даже документы, что я косил от армии. Это было очень смешно. Это потерянное время и деградация. Ты там тупеешь, ведь заняться нечем, надо только слушать все время так называемых командиров. Ни для кого не секрет, что там процветает пьянство. Офицеры, бывало, даже на работу приходили пьяными.

— У вас когда-то была такая красивая фраза про «бомж-армию». Почему вы так сказали?

— Потому что никакого обеспечения по факту нет. Форма остается старая советская. Если что-то рвется и требует замены, то меняется раз в год. Брюки постоянно в дырках, нужно зашивать. Что-то получить на складе почти нереально. Для меня это большая потеря времени, я бы много мог реализовать за это время.

— «Дедовщина» существовала?

— Скорее нет. Но даже небольшие ее проявления бывают полезными больше, чем жить по уставу. Были попытки жить полностью по уставу, но такого не сможет ни один человек.

— С украинской армией большая разница?

— Ну естественно. Особенно в плане боевой подготовки. Тоже самое по теории. Я за месяц в Украине узнал больше, чем за полтора года в Беларуси. В беларусской армии я знал только, как держать метелку и как ходить в наряды. А если вывозили на стрельбище, то дадут три патрона, а потом три часа мыть автомат — несерьезно. Время свободное появлялся, но если какой-то офицер тебя увидит, то его не будет.

«Мне бояться уже нечего»

— Чем для вас был 2020 год?

— Все началось банально и обычно. Когда начался предвыборный «движ», то я начал интересоваться, смотреть. На тот момент я работал в «Острове чистоты» помощником администратора, видел отношение начальства к людям, видел зарплаты. 9 августа вышел вечером на Cтеллу, увидел все бесчинство, которое там происходило. Видел, как били людей дубинками, бросали гранаты, был сильно шокирован. Понял, что надо попробовать что-то сделать. Но, к сожалению, ничего не получилось.

— Когда вас впервые задержали?

— 10 августа на «Пушкинской». Я уже плохо даже помню, задержали во дворах, когда я убегал. Меня повезли в Жодино. Избили при задержании, били по спине, по заду, по рукам. Было несколько синяков, но не было такого, что весь синий. Освободили через двое или трое суток в третью ночь, волонтеры отвезли домой.

— Баррикады строили?

— Ну конечно! Чего мне скрывать? Мне бояться уже нечего. Я почти во всех акциях участвовал, кроме тех, когда сидел на сутках. Потом меня еще дважды задерживали — в конце августа и в ноябре. Осуждали на восемь и десять суток. А потом было два месяца СИЗО.

— Что это за история?

— Меня же осудили на три года «химии» с направлением. Арестовали в «День народного единства» 17 сентября 2021 года. Задержали по статье 342 УК — «Организация или участие в мероприятиях, грубо нарушающих общественный порядок». Задержали меня в торговом центре. Задержание было «лайтовое». Сказали, если буду убегать, то наручники. Повезли домой на обыск, изъяли одежду, в которой я был 9 августа на Немиге, забрали телефон и паспорт. Отвезли на Окрестина, а там дней через пять завели уголовное дело.

— Как было на «Володарке»?

— Сидел вместе с музыкантом Антоном Шнипом, а также с Никитой Дранцем. Нормально было, разве что к подъемам и порядкам не сразу привык.

— Вы понимали, что за вами могут придти?

— Конечно. Были моменты, что постоянно ожидал задержания. Я же уезжал из Беларуси, а в сентябре ненадолго приехал отгулять свадьбу, тогда меня и задержали. Я жил в Москве какое-то время, ремонтировал телефоны. Там постоянно надо работать, времени отдыхать не было. Там у всех мнения разные, но особенно на тему политики не говорили.

— По выходу сразу искали пути, как уехать из страны?

— Да. Мне же еще «Минсктранс» дал штраф в размере 3600 рублей. Я и планировал уезжать, и не планировал. А потом связался знакомый, который помог с эвакуацией. Уехал буквально через неделю. Жил во Львове, Алексей Францкевич помогал мне с легализацией. Львов — прекрасный город.

«Сначала было тяжеловато, а потом привык»

— Как вы встретили 24 февраля, когда началась война?

— У меня в этот день должен был быть разговор в СБУ о моем пребывании в Украине, о статусе беженца. Но началась война, и я сразу начал искать варианты, как я могу пойти воевать. Через день-два узнал, что едут наши ребята из Варшавы, поехал с ними в Киев. От 27 февраля — в Киеве. Был в «Азове», а потом сделали свой полк. Меня приготовили, что через три дня я погибну, я стоял на заправке и думал, ехать ли. Решил ехать, ведь все же мы умрем (смеется). Сначала было тяжеловато, а потом привык.

— Первым вашим заданием была Буча, что там увидели?

— Еще на подъезде к Буче все было разбито, сожжено. В самой Буче видели трупы гражданских с завязанными руками. Или пытали, или расстреливали. Сильно впечатлило. Появилась после этого еще большая злость.

— Что в головах московитского руководства, которое начало войну? И московитских солдат, которые это выполняют?

— Скорее всего, у них нет собственного мнения. Они верили, что идут освобождать. Думали, что все будет просто, а все очень-очень тяжело. Я говорю повсюду по-русски, никто мне не делает никаких претензий. Даже во Львове.

— Вы на своем месте сегодня?

— Пока что да. Именно там, де должен находиться.

— О каких-то других операциях можно говорить, где вы принимали участие?

— Пока нет. Скоро все будет опубликовано.

— Откуда ваш позывной «Билл»?

— Когда я был волонтером на Окрестина, то был подписан «Вконтакте» как «дядя Билл», так меня «Биллом» и стали называть. Подписался так чисто от балды.

«Война — это тяжело психологически»

— Вы очень жизнерадостный и позитивный человек. Это помогает на войне?

— А чего грустить? (Смеется.) Если настроение плохое, то все плохо и может пойти. В веселом настроении идти в бой проще.

— Каково Ваше отношение к смерти?

— Не знаю. Если я умру, то я этого даже не почувствую, скорее всего. Если прилетит какая-то ракета, то такова судьба.

— Что самое трудное на войне?

— Да сама война — трудная вещь. Это трудно психологически. Постоянно в зоне боевых действий. Информация, проходящая чрез тебя, — это настоящий ад. Иногда очень сложно.

— Знали кого-то из беларусов, кто погиб на войне?

— С Пашей «Волатом» мы познакомились еще до войны, недели за две до начала боевых действий сидели у него дома, разговаривали. Это был настоящий воин. Он всех поддерживал, был отцом, братом. Был великим человеком. Таких людей в мире мало. На первом этапе трудно было перенести его смерть. «Террора» знал немного.

— А что самое приятное на войне?

— Когда едешь на ротацию, чтобы отдохнуть. Но не всегда получается, потому что все равно об этом все время думаешь.

— Украина победит?

— Думаю, по-другому быть не может.

— А Беларусь?

— Зависит от людей, которые там сейчас находятся. Они сами должны решать, быть им рабами, или свободным народом. А не ждать, что кто-то их освободит. Смотришь в Инстаграме, а в Минске люди гуляют по барам, отдыхают, а в это время ракеты летят из Беларуси. Видимо, людей все устраивает, поэтому и «хейт» моментами оправдан.

— Вас задевает, когда о вас ролики снимает пропаганда?

— Мне смешно от этих идиотов. Я передаю им приветствия. Рано или поздно мы где-то встретимся с ними, и так говорить они уже не смогут.