Путин в ловушке Залужного

Удар по Крымскому мосту выполняет сразу четыре цели.

16 лет назад Путина поздравили с днем рождения, убив Анну Политковскую. На этот день рождения он получил другие подарки. Нобелевский комитет присудил «Нобеля» преследуемому им «Мемориалу», в Шайковке — аэродроме под Калугой, где базируются стратегические бомбардировщики, что-то нехило бахнуло. Но главный подарок приключился на Крымском мосту.

Мост, так сказать, отступил на более удобные рубежи обороны и произвел передислокацию в полном порядке.

Символическое значение произошедшего огромно, но еще важнее военное значение. Если вы посмотрите на карту военных действий, то вы увидите, что внимание публики все это время было сосредоточено на двух флангах. На Изюмском направлении, где только что под Лиманом была окружена и разгромлена группировка московитских войск (пятьсот убиты, пятьсот в плену, еще тысяча разбежалась по лесам).

Вторым очагом внимания был правый берег Днепра и особенно та часть московитских войск, которая находилась за рекой Ингульцом. Там украинские войска наступали от Давыдова Брода к Бериславу, чтобы взять эту группировку в кольцо. Наученные горьким опытом Лимана, московитские войска не стали дожидаться, пока украинская армия замкнет кольцо окружения на левом берегу Ингульца, и вовремя отступили, причем, судя по всему, без приказа верховного командования. Тем не менее это было отступление, а не бегство. «Технику московиты забрали с собой, а не бросили, как в Балаклее или Лимане», — говорит военный эксперт Роман Свитан, военный летчик, полковник запаса.

Так вот, если вы посмотрите на карту, то увидите, что Лиман и Берислав — это мелочь по сравнению с надвигающейся бедой, потому что ровно посередине между двух флангов тянутся 250 км Запорожского фронта. И если этот фронт будет прорван, то удар по нему, нанесенный на Бердянск или Мелитополь, отрежет уже не московитские войска на правом берегу Днепра, а всю московитскую группировку, и на правом, и на левом берегу. Снабжение этой группировки будет идти только через Крым.

А Крым соединен с материком только Керченским мостом.

Перед обрушением Харьковского фронта все внимание публики ( и Путина) было сосредоточено на Херсоне. Там ждали украинского наступления (да оно там и шло), туда Путин бросал лучшие войска, и там-то их и отрезали украинцы, разбомбили Антоновский мост и уничтожили ПВО ракетами HARM. Однако на самом деле главное наступление, как мы помним, началось на Харьковском фронте.

Почему украинские войска не спешат разворачивать полномасштабное наступление на Херсон и как уничтожается московитская логистика в регионе

Там мощный огненный вал из HIMARS, стремительно перемещающихся по рокадным дорогам и осыпающих московитские войска неуправляемыми М30, прорвал в одном месте фронт, а после этого в прорыв, как в воронку, ринулись высокомобильные украинские части, подтянувшиеся со всех концов фронта. Предугадать точное место этого прорыва московитские генералы не могли в принципе, потому что никому не было известно, где прорвет.

Не было сосредоточения украинских войск на участке прорыва. Было ясно, что какой-то один участок не выдержит, и вот тогда-то к нему мгновенно, в течение пары часов, будут переброшены войска. Так оно и вышло.

Главком ВСУ Залужный, как фокусник, внимание публики отвлекал в одном месте, а кролик под шляпой сидел в другом.

И вот сейчас — та же картина.

На огромном тысячекилометровом фронте весь экшн происходит на правом и на левом фланге — под Херсоном и под Сватово. А посередине лежат 250 км Запорожского фронта, на котором последние дни производится ровно та же манипуляция, что на Харьковском фронте. А именно: там идет артподготовка для прорыва в том месте, где прорвется. С последующей быстрой переброской войск к месту прорыва по тем же рокадным дорогам и броском на Мелитополь или Бердянск (опять же в зависимости от того, где прорвется).

Материальная основа происходящего проста: снарядный голод, который испытывает московитская армия.

HIMARS выбили все склады, и снаряды везут грузовиками за 80 км. Привезя, их просто кладут на грунт, делают «погребок», — как объясняет Роман Свитан, — а туда уже приезжает САУ и их забирает. То есть вторая армия мира снабжается сейчас примерно по тем же принципам, по которым наркоторговец делает закладку в сугробе. В итоге соотношение снарядов 1:1, а иногда даже 1:1,5. Если учесть принципиально разную точность снарядов, то это реальные 1:3 или 1:5 в пользу Украины. А без огненного вала московитская армия ни наступать, ни держать оборону технически не способна. Вот она и бежит.

Есть только один фронт, на котором все по-другому, — это под Бахмутом. Там «вагнеровцы» по-прежнему наступают, с переменным успехом. Огневой вал там тоже есть, — буквально вся московитская артиллерия сосредоточена на Бахмуте и сносит город с лица земли, как Мариуполь. За ней идут «вагнеровцы». С ними заключенные, которые, по словам Романа Свитана, вначале использовались как живая приманка для контрбатарейной борьбы (им велели идти вперед, они шли, по ним стрелял украинский миномет, БПЛА «Орлан» засекал миномет и наводил на него «Мсту»).

Теперь, по словам того же Свитана, зэков берегут, и используют их, как правило, в качестве ишаков. «Наступает один штурмовик, а за его спиной ишаки несут кто пулеметную ленту, кто миномет. Это очень профессионально и силы штурмовика удваивает», — говорит Свитан. Если это так, то приходится констатировать, что к зэкам «вагнеровцы» относятся бережней, чем Минобороны — к мобилизованным.

Смысл этого отчаянного наступления, похоже, не военный, а политический. Чем круче «вагнеровцы» дерутся под Бахмутом — тем выше политические шансы Евгения Пригожина в начинающейся борьбе бульдогов под ковром.

Что всему этому может противопоставить Путин?

Две любимых своих темы, в которых он преуспел больше всего. Производство фейков и ядерный блеф.

Все смеются над Путиным, который затеял аннексию украинских регионов в тот самый миг, когда его из этих регионов вышибают.

Но на самом деле это не безумный ход. С точки зрения гибридной войны, которая Путину удается куда лучше, чем настоящая, он вполне логичен. Путин присоединил территории не несмотря на то, что он проигрывает войну, а потому, что он проигрывает войну.

Он создал пиар-повод из ничего. Что бы мы обсуждали, не будь этих путинских церемоний? Великий Харьковский Драп, котел под Лиманом, бегство из-под Давыдова Брода и взорванный мост. А так? А так мы обсуждаем его безумную речь.

Рядовые херсонцы опасаются ракетных атак ВСУ, но готовы их терпеть. Злоба на московитских военных сильнее страха смерти

Фейковая аннексия нужна исключительно для ядерного путинского электората. После этой аннексии — хоть трава не расти. Ну и что, что эти территории освободят? Путин сможет завести после этого Херсонское правительство в изгнании, Херсонскую полицию в изгнании, херсонские фильтрационные лагеря в изгнании и т.д.

Служащие полиции будут получать повышения, глава Херсонской области будет регулярно отчитываться на совещаниях, а что самой территории нет, так не привыкать. Это обычное дело для умирающих империй. Вот Путин же любит пример Византии? Византия была в мировой истории чемпионом по управлению территориями, которые уж несколько веков как отвалились. Собственно, от этого и померла. Зачем было возвращать эти территории, когда можно было сделать вид, что ты ими управляешь?

Абсолютно ту же роль выполняет ядерный шантаж. Это попытка заменить обсуждение реальной военной импотенции Кремля обсуждением его гипотетических ядерных яиц.

Какова цена этого шантажа? Очень просто.

Еще недавно Дмитрий Медведев грозил всеми ядерными карами в случае, если Украина посмеет дотронуться до Крымского моста. Чем сейчас официальные лица называют взрыв моста? «Происшествием».

Что бы обсуждали все, если б Путин не грозил ядерной кнопкой? Его военную несостоятельность. А что обсуждают сейчас? Его ядерные силы.

У Путина пока еще есть много возможностей, кроме ядерной.

У него есть мобилизация. Из мобилизованных, брошенных на фронт со ржавыми автоматами, погибнет 90 процентов. Но оставшиеся 10 выживут и могут теоретически превратиться к весне во вполне боеспособную силу. Именно это произошло с ополчением «ДНР» и «ЛНР». Там тоже людей хватали на улицах в одних тапочках, бросали, необученных, на фронт, и использовали в качестве живого мяса. 90% умерли, а остальные заматерели. Путин убедился, что больших бунтов не было, и распространил опыт на всю Московию. Это вам только кажется, что мобилизованных не учат. Учат. Прямо на фронте. И они проходят жестокий отбор. Просто отчисленных за неуспеваемость посылают домой в мешках.

У Путина еще есть возможность превратить страну в Северную Корею. Отправить — с помощью все той же мобилизации — самовывозом из страны всех, кто не хочет попасть на фронт. Телевизор уже давно в Московии победил холодильник. Теперь ему предстоит тяжелая битва с рефрижератором. До тех пор, пока эта конструкция будет держаться с помощью телевизора, ядерное оружие он не применит. Вот когда она рухнет — да.

Все это, несомненно, понятно и московитской силовой элите, — начиная с генералов, на которых Путин, кажется, хочет возложить всю ответственность за происходящую катастрофу, и кончая хозяевами частных армий, которые пока формально борются против генералов, а не против Путина. То, что Путин ведет страну к позору и катастрофе, им может быть все равно, но то, что ответственность за этот позор и катастрофу он возложит на них, им может и не понравиться.

Атаки на Минобороны, которые мы видим со стороны как Пригожина, так и Кадырова, — это не только бой за то, кто станет преемником Шойгу. Это, очень вероятно, бой за то, кто станет Преемником вообще. Преемником Путина. Московитская элита поняла, что Путин — это обременение, которое ведет страну к катастрофе.

И удар по Керченскому мосту, который Московия объявляет «происшествием», лишний раз подчеркивает это. Так что этот удар выполняет сразу четыре цели:

— поздравляет Путина с Днем Рождения;

— является первым залпом битвы за Мелитополь;

— обесценивает его ядерные угрозы;

— и является важным ходом в разворачивающейся борьбе за кресло слабеющего Путина.

Юлия Латынина, «Новая газета. Европа»