«У меня забастовка, скидок нет — уходим»

Что происходит в главных универсальных магазинах Минска.

«Салідарнасць» прошлась по главным универмагам Минска – ГУМу и ЦУМу – после отмены ими «больших скидок», чтобы узнать настроения продавцов и покупателей.

Пока чиновники пытаются как-то внятно объяснить свое постановление 713 по регулированию цен, в столичных ГУМе и ЦУМе в привычные дни «больших скидок» непривычно малолюдно.

На этой неделе только реклама на сайтах все еще напоминает про самый знаменитый маркетинговый ход беларусской торговли — регулярные дни скидок от 30% на все непродовольственные товары.

В самих магазинах никаких упоминаний о былой щедрости больше нет. Ни огромных баннеров у входа и в витринах, ни растяжек и ярких табличек в отделах. Единственный плакат, видимо, для истории оставили напротив туалета в ЦУМе.

Растерянные продавцы реагируют на самый злободневный вопрос этих дней о скидках по-разному: одни осторожничают — «пока нет», другие сразу категорически отсекают — «никогда больше не будет».

— По-другому сказать не могу: больше в нашей стране никогда не будет скидок, — дежурно отвечает продавец в одном из отделов ГУМа в ответ очередному покупателю.

В другом отделе девушка, кажется, все еще не может поверить ни увиденному, ни услышанному: «Но на сайте же указано», — предъявляет она доказательство из телефона.

— Решением правительства РБ, идя нам навстречу, чиновники опять решили улучшить нашу жизнь, — улыбаясь, заключает мужчина с благородной сединой, и направляется к выходу с пустыми руками.

Из отдела женских товаров тоже с пустыми руками выходят две дамы пожилого возраста: «Раньше наш день был четверг, а теперь все, пойдем отсюда».

— У меня забастовка, скидок нет — уходим, — зовет еще одна покупательница попутчицу и, возмущаясь, объясняет: «Они рассказывают нам, будто бы на все скинули цены. Действительно, скинули: раньше вещь стоила 100 рублей, ее удешевили на 4-5 рублей. Но со скидкой в 35% я бы ее купила за 65!».

— Вот, первый раз ни с чем иду из ГУМа, — разводит руками женщина, спускаясь по лестнице.

На одном из этажей она замечает схему сложной комбинированной дисконтной программы и, изучив, раздраженно комментирует: «Получается, если в чеке 50 рублей, то вообще нет дополнительной скидки, а если 150, то скинут 1%. Полная ж*па!

То кричали: склады забиты, давайте, распродавайте все, проводите акции. Ведь скидки — это же оборот. Неужели не понимают? Теперь только секонд остался».

Альтернатива в виде единственного оставшегося дисконта — накопительной карты покупателя — действительно мало кого радует. По ней в ГУМе максимальная скидка 12%, а в ЦУМе — 10%. Но для того, чтобы добраться до максимума в последнем, например, нужно накопить 2000 рублей.

Возмущенных покупателей слабо утешают и заверения продавцов о том, что взамен тех больших скидок теперь, дескать, цены все время будут меньшими, потому что на все снизили торговую надбавку.

Однако предложение убедиться в том, как «все подешевело», вызывает еще большее раздражение. Один из немногих отделов, где новый ценник значительно отличается от старого в сторону удешевления, — детской обуви в ЦУМе. На некоторые пары там цена упала на 20 и больше процентов.

Продавцы объясняют это разными договоренностями с поставщиками. На остальные товары в основном цены снижены на 5-10%, что не столь существенно отражается на новой стоимости.

Да и то из-за общей тенденции немаленьких цен заметна разница только там, где есть два ценника. Там, где оставляют только один, сложно догадаться, что именно так выглядит выгодная покупка.

Хотя если обстоятельно посчитать, то можно увидеть нехитрую логику нашей торговли: раньше 35%-ную скидку вычитали из цены с той самой торговой надбавкой в 10-15%. То есть реальный профит и составлял в лучшем случае половину от «больших скидок».

Тем не менее, громкий пиар, большие суммы возврата в чеке – умело играли на психологии покупателей, которые традиционно в дни акций толпами осаждали буквально все отделы.

Сейчас людей в торговых залах можно сосчитать, кое-где в огромных помещениях нет вообще никого, отчего при входе хочется даже спросить: а вы работаете?

— Нет никого, — жалуется продавщица коллеге, обреченно глядя в отдел, где по пустым проходам между вешалками и полками можно даже на чем-нибудь покататься. — Непривычно, как будто перестройка какая. И как раз в те дни, когда мы всегда делали план. А сейчас что заработаем? Может в субботу подтянутся.

Однако отсутствие покупателей сейчас не самая большая головная боль продавцов. Во всех отделах идет стихийная переоценка товаров с перемаркировкой. Буквально у каждого в руках специальная машинка, которая клеит ценники, и в безлюдных залах отовсюду постоянно доносятся характерные щелчки.

— Девочки, давайте распределим витрины, — предлагает одна из продавщиц коллегам в отделе украшений.

И девочки достают коробки с сотнями колечек, сережек, цепочек и принимаются за работу, не обращая внимания на вырвавшееся у одной тихое отчаяние: «Я больше не могу, у меня уже голова кружится от всего этого».

Изменять режим работы торгового объекта из-за переоценки товара чиновники запретили, поэтому отсутствие очередей сейчас магазинам скорее на руку.

— Уже несколько дней маркируем, и днем, и по ночам выходим, — признается измученная продавец еще в одном отделе.

В этом смысле маленьким магазинчикам повезло больше. Там, где переоценка с перемаркировкой уже закончились, и продавцы работают с большим оптимизмом.

В небольшом продуктовом магазине у дома кассир вместо привычного «пакет не нужен?» сразу пробивает, не предлагая: «Берем, пакеты подешевели».

— Но мне не нужен пакет, — пытается сопротивляться покупатель.

— Сейчас надо брать, даже если не нужно, — продолжает настаивать продавец с видом человека, который что-то знает.

Однако причину объяснять так и не берется: «Я на рабочем месте, не могу рассуждать. Это вопрос политический. Говорю же, берите, вы же видите, к чему все идет».