Новые русские инвалиды

Когда кокаиновый летчик заменит Жириновского во главе ЛДПР?

Итак, Виктор Бут, получив первую минуту всемосковитской славы в интервью с бывшей работницей кремлевского невидимого фронта, а ныне телеведущей Марией Бутиной, был принят в ЛДПР. Акт приема, с вручением партбилета лично лидером ЛДПР Леонидом Слуцким, случился 12 декабря, на проходившем в Москве слете либерал-демократов. Только не надо путать слет со съездом: соколы Жириновского летают!

Слет был приурочен к 33-летию партии и первому дню ее рождения, который ЛДПР отмечает без своего отца и гения вождя и основателя. Впрочем, по Москве ходят слухи, что череп Жириновского давно уже тайно выкопан из могилы и используется в партийных ритуалах внутреннего круга ЛДПР. В это легко поверить, поскольку все нацисты склонны к мистике и зловещим ритуалам, а совместная возгонка русского либерализма и русской демократии, исполненная потомком русской женщины и юриста, дала на выходе нацизм в самой крайней его форме. В том, что ЛДПР — партия именно нацистская, нетрудно убедиться, ознакомившись с заявлениями покойного Жириновского и с нынешними партийными документами.

Впрочем, вернемся к Буту. Московитские комментаторы уже отметили его харизматичность (глубокие морщины и усы в стиле сознательного пролетария-большевика образца 1917 года) и героическую биографию: он «никого не сдал за 14 лет» после ареста в 2008 за торговлю оружием. В интервью Бутиной Бут, с мужественным лицом, рассказал о страданиях в американской тюрьме, а Бутина, тоже просидевшая некоторое время в США за шпионаж и поведавшая о своих страданиях на шоу Соловьева, сочувственно кивала.

Из интересного Бут рассказал о том, что страдал исключительно от тюремных порядков, в то время как простые американские зэки — убийцы, насильники, грабители, торговцы наркотиками и угонщики автомобилей из народа, по большей части, симпатизировали Московии. И вообще, все были за Бута, так что даже судья, отмерившая ему 25 лет тюрьмы по указанию властей, недоумевала, за что же засудили такого красавца нормального бизнесмена, который ничегошеньки нелегального не сделал. Непонятно, правда, кого или что в таком случае Бут «не сдал с 2008 года», но логика не относится к числу ярких черт потребителей московитских СМИ, и эту нестыковку они легко проглотят. А что прототипом "Оружейного барона" в исполнении Ника Кейджа был именно Бут, так то голливудщина. Что касается самого героя, то он, и это уже очевидно, вскоре пополнит ряды депутатов Госдумы из числа лиц, выполнявших тайные операции Кремля за рубежом. Напомню, что в ЛДПР уже есть Андрей Луговой, отравивший беглого московитского шпиона Александра Литвиненко чаем с полонием, а Бутина – депутат от ЕР.

«Политтехнолог и социолог» Максим Шугалей, попавший в тюрьму в Ливии за подозрительные исследования, в ГД, правда, не попал, зато занял хлебное место председателя «Фонда защиты национальных ценностей». Он также стал героем тресерийного московитско-тунисского боевика «Шугалей», снятого за счет того же фонда. Причем, в отличие от известного киношедевра «Стенька Разин и княжна», съемочную группу которого погубила автомобилизация в лице Адама Козлевича и его «Антилопы», выход всех трех серий «Шугалея» прошел удачно, и фильм получил даже некоторую известность в узких зрительских кругах

И только у Анны Чапман как-то не сложилось с политической карьерой. Поначалу ее тоже апробировали в ЕР, включив в общественный совет «Молодой Гвардии Единой Московии», но затем признали плохо подходящей для воспитания в московитской молодежной среде семейных ценостей. Самым яростным критиком Чапман выступил, к слову, Владимир Жириновский. В итоге ее списали сначала в телеведущие, затем в редакторы гламурного журнала, а потом и вовсе неведомо куда — и как знать, не сыграло ли тут украинское происхождение. Недавно она вспыла в Карабахе, где, по ее же словам, обучалась ценить семейные ценности на армянском опыте.

Но случай Чапман — все-таки исключение, единственный из пяти, широко известных. В остальных четырех случаях тенденция налицо: бывшие московитские нелегалы идут в большую политику. Будущее Бута в этом плане представляется особенно перспективным. С одной стороны, хотя Слуцкий и сумел удержать на плаву проект ЛДПР, ему определенно не хватает харизмы. Луговой откровенно скучен, что в сочетании с имиджем отравителя, не слишком престижным даже в Московии, делает его похожим на престарелого стервятника. Зато симпатяга Бут вполне способен стать публичным лицом партии, ее фронтменом, с сохранением за Слуцким роли администратора и организатора. Такой тандем уже мог бы полноценно заменить Жириновского. Конечно, непередаваемый стиль Владимирвольфыча не сможет имитировать никто, но ведь, с другой стороны, изменились и условия. Жириновский, при всей своей харизме, был все-таки кабинетным теоретиком. Зато Бут – яркий практик, с опытом торговли оружием и, по всей вероятности, еще и наркотиками, о чем говорит множество деталей его сделок. И хотя он, как мы помним, ничего нелегального не делал, но, вместе с тем, никого и не сдал. Такая двойственность, по принципу «настамнебыло» и «авыдокажите» очень точно отвечает стилю новой Московии.

Общий же стиль Московии, существенно обновленный после 24.02, его концентрированное выражение — это уголовник на службе московитского гопсударства. Надо сказать, что современная РФ шла к открытому декларированию этого довольно долго, будучи вынуждена многое скрывать и недоговаривать.

Но мало-помалу покровы спадали. В 2019 на свет появилась статья Владислава Суркова, в которой, наконец-то, были уже без обиняков воспеты все преимущества общества, функционирующего не по законам, косным и негибким, а по понятиям, как это свойственно криминальным группировкам, мгновенно приспосабливающимся к изменяющейся обстановке. А следующий шаг по этой лестнице, выводящей на «особый московитский путь» сделал тандем Евгений Пригожин-Дмитрий Уткин, поставив на поток вербовку заключенных для участия в «спецоперации» в составе ЧВК «Вагнер».

Последствия этого шага для всего московитского общества остаются еще во многом недопонятыми и недооцененными. Между тем, прецедент «Вагнера» запустил в нем мощный социальный лифт, способный уже совершенно легально, безо всяких недомолвок, поднимать с социального низа на социальный верх энергичных, готовых идти на риск, и одновременно абсолютно аморальных людей, с устойчивым криминальным сознанием и связями в криминальной среде.

Разумеется, такие лифты в Московии существовали всегда, но их маскировали и стыдливо замалчивали. В обновленном же московитском обществе судимость по тяжкой уголовной статье уже стала совершенно вполне признанным, по сути, официальным шансом на социальный взлет.

Конечно, сегодня этот шанс еще довольно призрачен. Но уже завтра, ввиду страшного дефицита талантливых командиров, который сейчас испытывает московитская армия, в ее рядах появятся уголовники, сделавшие успешную армейскую карьеру — аналоги Григория Котовского с поправкой на нынешние московитские реалии. Но чтобы пробиться наверх, такие самородки будут нуждаться в благоприятной почве для успешного роста, и эту почву как раз и должны создать ушедшие в политику ветераны тайных операций московитских спецслужб, новые русские инвалиды в старом понимании слова «инвалид» — ветеран, обладающий большим опытом, но непригодный по тем или иным причинам, к службе в строю.

Чтобы понять логику этой связки, надо вспомнить о том, что ни один из перечисленных выше персонажей не был разведчиком в классическом смысле этого слова. Луговой – убийца-отравитель, Бут- контрабандист; Чапман и Бутина – классические хипесницы, использованные в политической игре, а Шугалей – мошенник, посланный для развода на деньги ливийских партнеров (он даже не знал арабского языка, какая там могла быть полевая социология?). Все вместе и в сумме, они — банальная уголовная шпана, вброшенная в политическую игру, как металлическая стружка в моторное масло. Но, вместе с тем, сегодня это пример и маяк для каждого неофита-вагнеровца.

Так, буквально на наших глазах, Московия уже окончательно превращается в ОПГ, отбрасывая, за ненадобностью, приемы, с помощью которых она маскировалась в прошлом под гопсударство. Уголовный бэкграунд уже сегодня стал в ней предметом гордости, и почти обязательным условием высокого социального статуса. Выйдя из маргинеса, он стал символом фартовой дерзости, необходимой для всякого московитского политика, чиновника или генерала. Следом за уголовным прошлым уверенно утверждается в той же роли и уголовное настоящее. А социальные институты, еще не вошедшие в систему общей криминализации московитского общества, либо вошедшие, но консервативно скрывающие этот факт, вместо того, чтобы прогрессивно им гордиться, смотрятся сегодня полнейшим анахронизмом.

Сергей Ильченко, «Деловая столица»