«Как так можно, чтобы мать осталась с детьми на улице?»

Беларуски рассказали о разводах с мужьями и дележе имущества.

По последним данным Белстата за 2021 год, в стране на два зарегистрированных брака приходился один развод. И далеко не все они проходили гладко.

Журналисты zerkalo.io поговорили с беларусками, которые недавно разошлись с супругами. Кому-то из героинь удалось сохранить хорошие отношения с бывшим, а кто-то до сих пор не может отойти от ссор и скандалов.

«Как так можно, чтобы мать осталась с детьми на улице?»

Беларуске Олесе 43 года. Она по профессии юрист. Ее муж Василий занимается строительным бизнесом. Вместе они прожили около 20 лет, в официальном браке — 12. У пары шестеро детей. Олеся говорит, что для обоих это осознанное решение, и добавляет, что все началось после рождения шестого ребенка.

— Я думаю, нас просто накрыл кризис среднего возраста: в 40 лет появились проблемы, отношения стали натянутыми, — рассказывает собеседница. — До этого мы жили хорошо. Я на работу выходила почти сразу после родов, мы нанимали няню, потому что у меня хорошая зарплата и так выгоднее. Мы жили в квартире моих родителей и строили большой дом на 300 «квадратов». Но в один момент муж, видимо, решил, что его все это не устраивает, жизнь прошла зря — и отношение ко мне стало пренебрежительным. Все это продолжалось где-то полгода. А потом я починила ноутбук старшего сына и увидела, что муж не сменил пароль в инстаграме, а там — переписки с другими женщинами. Тогда я поняла, что он уже давно пытался выстроить новые отношения и ему, скорее всего, просто хотелось развязать руки, начать жизнь с чистого листа. Я увидела это предательство, долго не могла спать ночами, задыхалась. Похудела килограмм на десять. Мне было очень плохо. Думаю, тогда даже депрессия была. И дети находились в стрессе, видели нашу ругань, что мне плохо.

Почему отношения испортились настолько, Олеся до сих пор не понимает. Говорит, в своем городе они с Василием были образцово-показательной семьей, их знали как верующих людей, уважали.

— Поводом для развода стал скандал, который он мне устроил: что за мужчина у тебя в кабинете, наверное, это твой любовник. В итоге я нахамила ему в ответ, потому что бред какой-то. Меня просто коллеги пришли поздравить с Новым годом, — вспоминает женщина январь 2020 года. — Он психанул, взял свои шмотки и ушел из квартиры, где мы жили, в дом. Я решила, что утром придет, потому что раньше такого не было. А он не возвращается. Звоню: «Успокоился? Когда домой придешь?» Он говорит, мол, подаю на развод. Потом мне звонит судья. Оказывается, канцелярия только открылась 2 января, а он уже стоял на пороге подавать заявление. Так как у нас детей много, разводили нас долго, все это затянулось на год. Плюс я всячески пыталась поговорить, не понимала, что происходит. А потом мне психолог объяснила, что наш развод — не последствие скандала, это рассчитанный ход с его стороны.

— Когда он пришел домой за документами для суда, я надеялась договориться, а он весь в новой молодежной одежде, с парфюмом — явно кто-то есть, — продолжает собеседница. — И он в ответ: «Ты на себя посмотри, что ты в жизни сделала, детей рожала, займись собой лучше, мне последнее время и не хотелось тебя». В общем, еще и этого наслушалась. И получается, ты выстраивала жизнь, считала, что у тебя все стабильно и благополучно, дети, супруг — и все в итоге пошло крахом. Я понимала, что если бы не дети, я бы может и… В общем, мысли были плохие.

Уже когда началось деление имущества, Олеся узнала, что бывший муж заранее перевел машину и купленный в браке офис на брата, а свою строительную фирму — на маму. В суде женщина не смогла доказать, что не давала согласия на передачу бизнеса родным. Все это в итоге отошло бывшему мужу.

Недостроенный дом разделили пополам (в здании сделали два входа), а вот в квартире родителей разделили мебель. У женщины не получилось доказать, что почти все там куплено еще ее родными.

— Он показывал чек якобы на наш унитаз и батареи (хотя все это было еще при сдаче дома) и говорил, что купил их сам. Понятное дело, я оставляла все это себе, не будешь же ходить в ведро, а он вывез стиральную машину, посудомойку, почти всю технику. Пришлось брать новое в рассрочку, — вспоминает собеседница.

Она говорит, что в своей половине дома пока жить невозможно, поэтому она с детьми остается в квартире родителей. Но добавляет, что бывший муж свою часть отремонтировал.

Алименты Олеся получает небольшие. Бывший муж платит ей сумму, равную бюджету прожиточного минимума, — 341 рубль и 48 копеек на четверых несовершеннолетних детей. Две старшие дочери — уже студентки.

— У меня сын ходил осенью в легкой ветровке, потому что из теплой куртки вырос. А бывший муж приходил на суд в модных вещах — и я как расплакалась прямо там. Адвокат меня вывела из зала, не хотелось унижаться, — вспоминает женщина. — И это до сих пор не отпускает. Очень обидно: все, что ты в семью вкладывал, тянул на себе, у тебя забирают. Если бы мужчины несли ответственность за детей в нашей стране, разводы заканчивались бы иначе. Как так можно, чтобы мать осталась с детьми фактически на улице, а отец живет себе, водит в общий дом женщин? В итоге мужчина только платит алименты, а женщине достаются органы опеки, которые еще могут и детей забрать. Эта незащищенность добавляет стресса.

Дети Олеси развод родителей переживали плохо. Она признается: была неправа в том, что не сдерживалась, кричала на бывшего мужа при детях, «вела себя как истеричка».

— Конечно, они были в постоянном стрессе. А он еще приходил к нам и говорил, что ему больно было смотреть, как я над детьми издевалась. Но есть фотографии, есть соседи — все подтвердят, что такого не было, — уверенно говорит собеседница. — Он сразу после развода не брал детей к себе, а сейчас начал забирать по воскресеньям. И выкладывает фотографии в интернете, какой он хороший папа. Я вижу, что дети привыкли к тому, что мы в разводе, но это до сих пор для них тяжело. В один момент они даже попросили не высказывать им постоянно, какие плохие мама или папа.

Сейчас женщина уже привыкла к новой жизни. Правда, после развода пришлось начать экономить.

— У меня неплохая зарплата, я руководительница, но в коронавирус стало тяжелее. Раньше я никогда не ходила в секонды, теперь в основном там закупаемся. Или если раньше старались придерживаться здорового питания, то сейчас едим как все. Помогают мои старшие дочери, могут младшим что-то прислать. Бабушка и дедушка тоже гостинцы передают, каких 50−100 рублей. В общем, справляемся, — резюмирует она.

«Солнышко, сыночек, ты отдохни. Лерочка, а может, ты найдешь себе еще одну работу?»

Минчанке Валерии 40, она юрист по образованию и ведет свой бизнес. С дизайнером Виктором женщина развелась в 2019 году. Случай у нее — не самый типичный: брак был хороший и по большой любви, у супругов родился очень долгожданный ребенок, которому на момент развода исполнилось почти 14. Но в отношениях наступил кризис. Как сейчас считает собеседница, причиной стали родители мужа:

— Они нам очень сильно мешали. Самый простой пример. Мы покупали первую квартиру в кредит, и его родители постоянно говорили: «Да зачем, не надо». Хотя это наше дело, мы у них денег не брали. И если бы я не поставила ультиматум: или мы покупаем ее или разводимся, ничего бы не было. А когда через три месяца жилье резко подскочило в цене, они передумали: «Какой ты молодец, что согласился». Они хорошие люди, но вот этой непрошенной помощью и советами просто замучили: «Солнышко, сыночек, ты отдохни, у тебя творческая специальность. Лерочка, а может, ты найдешь себе еще одну работу?» Я говорю: «Это что вообще значит?» А он никогда не скажет слова поперек, не высказывает своего мнения. Родители так воспитали.

В браке супруги построили дом рядом с родителями мужа, и те стали частыми гостями у сына с невесткой. В какой-то момент Валерия даже выставила их на улицу и попросила больше не приходить.

— Такими действиями они создавали Виктору такую бытовую инвалидность: постоянно повторяли, что он ничего не может, — вспоминает собеседница. — Последней каплей стало то, когда мы купили сыну квартиру на будущее (мало ли что случится, пусть будет, финансы позволяют), родители мужа снова пришли: «Зачем вам эта квартира? Ребенок еще маленький». Я опять говорю: «Слушайте, мы у вас денег не берем, я просто хочу купить сыну квартиру. Какое ваше дело?» А потом я смотрю на своего сына, и он становится таким же: лежит на диване, а все в семье делает мама. И мне пришлось выбирать: или будущее моего сына, или этот брак. Я перестала чувствовать себя женщиной, превратилась в ломовую лошадь, которая постоянно боролась с его родителями. Эта их навязчивость приучила Виктора быть несамостоятельным, и я от этого просто устала. Мужу моему, конечно, было очень обидно, он сильно злился — я ведь выгнала его на улицу. И вот эту обиду он перенес на наш развод: все будем делить, дом, бизнес, отказался общаться с сыном, чуть ли не война была в начале.

Валерия уверена: с точки зрения права ее позиция была сильнее, чем у супруга, благодаря брачному договору, который они заключили до свадьбы. Если бы имущество делили через суд, он смог бы претендовать только на половину квартиры и машины, но никак не на дом и бизнес. Это, по словам собеседницы, мужчину обидело еще больше, и тогда он попытался укрепить свои позиции, шантажируя ее сыном. В таких ссорах Валерия и Виктор прожили почти год после решения разойтись. Но в какой-то момент женщина устала от скандалов и настояла на диалоге. Мотивом в первую очередь стал сын: на тот момент ему было 13 лет, и мальчик очень сильно переживал, что отец пропал из его жизни.

— Например, раньше Виктор отвозил его в школу, а потом отца вдруг не стало, и сын ездил на автобусе. Хотя муж жил рядом и мог отвезти ребенка, но показательно этого не делал, — рассказывает женщина. — И если бы не такая реакция сына, я бы не пошла на медиацию. К тому же у нас был очень хороший друг семьи, который в детстве пережил тяжелый развод родителей. На момент нашего развода ему уже было под 40, и он был один. Мы понимали, что он психологически травмирован в детстве. Поэтому в какой-то момент я написала бывшему: «Давай сделаем все возможное, чтобы не превратить нашего сына в такого же человека». И он перезвонил. Ради счастья ребенка мы начали договариваться. Я выбрала лучшего медиатора в Беларуси, чтобы мы могли спокойно сесть и поговорить.

Процесс медиации шел четыре месяца, и в итоге супруги договорились. К тому же Валерия сразу сказала мужу: она юристка, с ней выгодно дружить. Собеседница подчеркивает: большой плюс медиатора в том, что он смотрит на развод с позиции ребенка, а не кого-то из сторон, предлагает разные варианты решения вопросов. В итоге Валерия выплатила бывшему мужу половину стоимости квартиры, отдала машину, а Виктор заранее заплатил всю сумму алиментов вперед (это было ее условие) и оставил за бывшей женой дом и бизнес. Подписали даже договор о воспитании ребенка, зафиксировали, кто будет оплачивать его учебу в Европе. Судебный процесс после пройденной медиации шел быстро: супруги обо всем договорились, все поделили заранее.

— Суд прошел очень быстро, нас развели, все свободны и довольны, — рассказывает Валерия. — Отношения у бывшего мужа с сыном наладились: через год они стали вместе ездить на рыбалку и вообще после нашего развода проводили вместе больше времени.

Сейчас женщина вместе с сыном живет в Варшаве. Она входила в штаб Виктора Бабарико на выборах 2020 года, из-за чего не так давно ей пришлось покинуть страну.

— Мы с Виктором до сих пор общаемся. Когда мы уже приехали в Варшаву, было тяжело. Я вспоминала бывшего мужа, все наши моменты вместе. И я скучаю по нему, — со слезами говорит она. — Но как вспомню его родителей, думаю: господи, ни за что. Потому что это был полнейший ад, и я не хочу туда возвращаться. Чтобы окончательно прийти в себя, мне понадобилось полтора года, и теперь мы перешли в категорию близких друзей. Когда у мужа появилась женщина, я радовалась: «Ну покажи уже!» И когда они расстались, было обидно: она красивая, он тоже хороший. Но не сложилось. Сейчас я одна, мой муж один, но мне пока что совсем не хочется думать об отношениях.

«Было стыдно сказать, что его месяцами не бывает дома, а я прощаю»

Для 36-летней Ирины, которая развелась в октябре 2021-го, первый год самостоятельной жизни стал облегчением: отношения с бывшим мужем Игорем у нее не заладились практически с самого начала.

— Поженились мы в 2006 году, когда мне было 20, и прожили в браке почти 15 лет, — рассказывает собеседница. — Отношения у нас были такие: с первого дня он уходил из дома. Но если первое время он уходил на неделю и возвращался, то через десять лет совместной жизни мог уйти на несколько месяцев, а потом прийти и сказать: «Прости, люблю-не могу, вернись». Игорь никогда официально не работал, заработки были непостоянные. Еще он любил выпить — сам из неблагополучной семьи, родители сильно выпивали. Когда дочь подросла и ей было уже почти 12, я решила, что потяну ее воспитание одна и подала на развод.

Ирина признается: решение развестись принималось очень тяжело. Это было третье заявление, которое она подавала в ЗАГС. В первый раз дочери было три года — тогда Игорь уговорил жену не разводиться, сказал, что все будет хорошо. Второй раз женщина хотела развестись в 2020 году, но муж принес справку, что закодировался. Она забрала заявление, а после оказалось, что документ был ненастоящий.

— Третий раз я пошла и развелась окончательно, — рассказывает собеседница. — Нам тогда дали три месяца на примирение, а потом мы приехали и нас сразу развели. Судья спросил меня о причинах. Я сказала, что это уже третье заявление и ничего не меняется, а совместного будущего у нас нет. Судья все понял и сразу нас развел. Бывший муж все это воспринял спокойно, у него тогда уже была женщина. Хотя он еще после развода очень долго писал, что меня любит.

Вопрос о разделе имущества сразу после развода не стоял. Ирина с дочерью продолжили жить в доме ее родителей. Бывший муж жил в квартире своих родителей. В суде только договорились о выплате 300 рублей ежемесячно на содержание дочери. Правда, рассказывает Ирина, через какое-то время денег становилось все меньше, и в июне 2022 года она официально подала на алименты.

— А потом у меня появился мужчина, с которым мы начали вместе жить. И бывшего мужа это видимо очень сильно зацепило. Тогда с подачи своей сожительницы он решил поделить имущество. Как я понимаю, она его материально поддержала, потому что на суды уходит очень много денег, — рассуждает Ирина. — Причем Игорь теперь хочет делить не только совместно нажитое (а это дача, которую я купила на свои деньги для дочери), но и претендует на половину дома моих родителей. Дело в том, что если ты в браке делаешь реконструкцию жилья, то оно подлежит разделу как совместно нажитое. Так как дому 37 лет, мы поменяли часть крыши и вместо крыльца построили что-то вроде прихожей, поставили стеночки. А теперь он пытается доказать, что это якобы реконструкция, и поделить этот дом. При этом, как мне говорит адвокат, на квартиру его родителей, которую мы приватизировали в браке, я не имею никаких прав.

Сейчас судебное заседание приостановлено, по требованию Игоря проводятся экспертизы. Что дальше будет с домом, в котором живут Ирина с дочерью, пока непонятно. Хотя собеседница уверена: половину дома он никогда не отсудит, потому что для этого Игорь должен был существенно увеличить его стоимость. Но вот на 1/12 здания он все же может претендовать (это половина от доли брата Ирины, которую они с мужем выкупали в браке).

— Возможно, суд пойдет на то, чтобы я просто выплатила ему эту сумму. Самое главное — не пустить его сюда жить, потому что это будет ад. Он же может привести и свою женщину, а у нее еще двое детей от прошлых браков, — рассказывает Ирина. — Я у него еще спрашивала: «Ты почему хочешь забрать у ребенка наследство? Ведь этот дом останется нашей общей дочери, как твоя совесть позволяет забрать половину у нее?» Но он только говорит, что я настроила ее против него и не даю им общаться. Хотя ребенку 15 лет, она все прекрасно понимает и говорит, что с таким отцом общаться не хочет. Да и он сам не пытался встретиться с дочерью с того момента, как подал на меня в суд. Зато на заседании лил слезы, что ее долго не видел и соскучился.

Ирина признается, что ее бывший муж в целом неплохой человек: пока жили вместе, хорошо относился к дочери, не жалел на нее денег, но любил выпить и погулять. А когда женщина узнала, что восемь месяцев во время последнего ухода Игорь прожил с другой, это стало последней каплей.

— Он до сих пор отрицает это, но мне не один человек подтвердил его измену, — уверенно говорит собеседница. — Когда он первый раз не пришел ночевать, моя мама еще была жива и сказала: «Лучше бы ты за урода вышла замуж, чем за такого». Эти слова я помнила всю жизнь и каждый раз прокручивала у себя в голове. Но от друзей и других родных скрывала его уходы всю жизнь. Мне было стыдно сказать, что я вот так живу: он уходит, его по три-пять месяцев не бывает дома, а я прощаю. Я придумывала всякое, говорила, что он уехал в командировку, еще что-то. Только в последнее время рассказала двоюродному брату, и он постоянно говорил мне бросить Игоря и жить счастливо дальше. Сейчас у меня хороший мужчина, который не пьет, образован, достойный пример для моей дочери. Но тот развод мне треплет нервы до сих пор. Сижу на препаратах, иначе никак. Ощущение, как будто стоишь в темноте и не знаешь, как из этого всего выбраться.