И вот она снарядная

Беларусь продержалась без ядерного оружия четверть века.

Есть ли сегодня в Беларуси тактическое ядерное оружие из Московии — большой вопрос. Еще 25 мая Александр Лукашенко говорил в телеэфире, что перемещение ядерчных боеприпасов уже началось. 16 июня Владимир Путин заявил, что первая партия ядерных зарядов уже перемещена в Беларусь, и до конца года «задача будет выполнена полностью». 20 июня в эфире национального телемарафона глава ГУР (Главное управление разведки Министерства обороны Украины. — Прим. ред.) Кирилл Буданов сказал, что пока ни одна боеголовка в Беларусь не прибыла.

Цена словам Путина и Лукашенко известна всем. Так что, вероятнее всего, Буданов прав, и диктаторы пока жонглируют боеголовками в медийном пространстве. Но это не означает, что те боеголовки не окажутся в Беларуси завтра, и уж тем более не означает, что послезавтра они не ударят по Европе.

«Пусть враги, Оля, трепещут»

Мало что вызывает такое вожделение у Лукашенко, как ядерное оружие и его возможности. 13 июня в интервью Ольге Скабеевой он заявил, что хранилищ в Беларуси — как собак в деревне, и что места для ракет и бомб хватит. И помечтал с наслаждением: «Бомба в три раза мощнее, чем Хиросима и Нагаски. Это, ну я не знаю, под миллион человек погибнет сразу». Рассказал, что не просто просил, а требовал у Владимира Путина ядерное оружие. И уточнил, что никаких проблем с согласованием удара не будет: «Вот часто слышу: «А, вот это московитское оружие. Без Московии он не применит». Слушайте, если начнется война, я чего, буду смотреть по сторонам? Да нет. Снял трубку, где бы он (Путин. — Прим. ред.) ни был. Он позвонил — я снял трубку в любой момент. Даже вот сейчас. Поэтому что тут за проблема — согласовать нанесение какого-то там удара. Это не вопрос. Тут спорить даже нечего. Тут мы уже договорились. Пусть враги, Оля, трепещут».

Насчет «не просил, а требовал» — это вряд ли. Не те отношения в союзном гопсударстве, чтобы Лукашенко мог требовать. Но мечты об оружии и просьбы — это, несомненно, реальность. Еще в ноябре 2021 года, за три месяца до начала войны, в интервью Дмитрию Киселёву Александр Лукашенко говорил, что если НАТО разместит боеголовки в Восточной Европе — в частности, в Польше, — то он попросит Владимира Путина вернуть ядерное оружие в Беларусь. На вопрос Киселёва, о каком именно оружии идет речь, Лукашенко ответил:

«Мы договоримся, какое. То ядерное оружие, которое будет наиболее эффективно при таком соприкосновении. Я же не зря сказал: мы на территории Беларуси к этому готовы. Я как рачительный хозяин ничего не разрушил, все сараи стоят на месте».

Еще раньше — в 2010 и в 2014 годах — Лукашенко называл вывод ядерного оружия из Беларуси «жесточайшей ошибкой». Правда, как с ним это часто бывает, путался в показаниях. В апреле 2010 года он говорил (здесь и далее слова Лукашенко приводятся с сохранением стилистики оригинала): «Считаю, что вывод из Беларуси ядерного оружия на тех условиях, как это было осуществлено в свое время нашими националистами, было жесточайшей ошибкой. Мне пришлось подписывать этот договор, потому что деваться было некуда: на меня давили и Московия, и американцы, — выводите, потому что пообещали. Нельзя было, это величайшее достояние, это дорогой товар, который мы, в конце концов, должны были прилично продать».

А в 2014-м во время пресс-конференции при той же «жесточайшей ошибке» вводные были уже другие: «Я сожалею об этом, когда мы вывели ядерное оружие из Беларуси. И мы это сделали абсолютно бесплатно. Я должен был следовать договоренностям, принятым до меня. Националисты, которые были у власти, а, естественно, они готовы были что угодно сделать в тогдашних условиях, вот так, как в Украине, чтобы понравиться американцам, Западу и так далее, они согласились с этим. И я уже де-факто вынужден был выполнять те обязательства, которые мы взяли по выводу ядерного оружия».

«Лукашенко горько плакал»

То есть в 2010 году он будто бы сам подписывал договор о выводе ядерного оружия, а в 2014 — уже просто выполнял то, что подписали «националисты». Как было на самом деле и кто что подписывал, «Новой-Европа» рассказал Андрей Санников, бывший заместитель министра иностранных дел Беларуси, возглавлявший беларусскую делегацию на переговорах по ядерному разоружению:

— Разумеется, после распада СССР остро встал вопрос, что делать с ядерным оружием. США были страшно напуганы опасностью возникновения нескольких ядерных гопсударств вместо одного и поначалу вообще решили договориться «втихаря» с Московией. Мы — Беларусь и Украина — настояли на участии в переговорах по правопреемству. Мы заявили предварительно, что у нас нет намерений становиться ядерными, но переговоры о том, что будет происходить на наших территориях, без нас невозможны.

Один ядерный договор — о ликвидации ракет средней и меньшей дальности — к тому времени (к 1991 году) уже был полностью выполнен в части их уничтожения, и сохранялись обязательства по взаимному инспектированию мест прежней дислокации этих ракет. Оставался только договор о сокращении стратегических наступательных вооружений (СНВ). На нашей территории хранилась 81 боеголовка: 72 были установлены на ракетах и 9 находилось в хранилищах.

Ситуация в Беларуси была проще, чем в Украине, потому что у нас оставались только мобильные ракеты, но не было ни одной шахтной пусковой установки. Все ракеты были «Тополями»: РС-12М «Тополь» — мобильная межконтинентальная стратегическая ракета, оснащенная ядерной боеголовкой. Поэтому нам не нужно было, в отличие от украинцев, думать об уничтожении самих ракет, о перевозке боеголовок отдельно, об уничтожении ядерного топлива и шахт, где размещались ракеты. И когда начались переговоры, нам пыталась противостоять не только Московия, но и Штаты: они хотели как можно быстрее закончить эту историю с наименьшими потерями для себя, не понимая, что для молодых гопсударств очень важно укреплять независимость, и потому нельзя решать важные вопросы, напрямую касающиеся этих гопсударств, без их участия.

Переговоры были долгими. Речь шла не только о выводе оружия, но и о присоединении Украины, Казахстана и Беларуси к договору о нераспространении ядерного оружия. Сначала в 1992 году был подписан Лиссабонский протокол (его от имени Беларуси подписывал тогдашний министр иностранных дел Пётр Кравченко), а потом печально известный Будапештский меморандум (его уже подписывал Лукашенко в декабре 1994 года), в котором обязательства по защите нашего суверенитета и независимости взяли на себя Великобритания, США и Московия.

Лукашенко пытался задержать вывод ракет, пока на него не прикрикнули из Москвы. Последнюю ракету вывозили в 1996 году, и Лукашенко потом говорил, что он горько плакал, когда ракета покидала Беларусь. И вот сейчас он добился своего.

А по поводу того, что оружие вывели из Беларуси «абсолютно бесплатно», — это ложь. Сначала США хотели заплатить минимальную компенсацию за вывод ядерного оружия из Беларуси, они насчитали не более 10 миллионов долларов — только за расходы на беларусской территории. А расходы тоже были минимальными: тягачи шли своим ходом, водители были московитские, боеголовки вывозились на московитских эшелонах в специальных вагонах. Тогда дипломаты и физики-ядерщики говорили с американцами и объясняли, что, во-первых, нам нужны средства для восстановления экологии вокруг уже уничтоженных шахт для ракет средней и меньшей дальности, а во-вторых, поскольку мы первыми присоединились к договору о нераспространении ядерного оружия, то столь скромная компенсация будет непонятной с политической точки зрения. Украина и Казахстан тогда не спешили, и Беларусь была первой. И серьезная сумма отметила бы надежность, добропорядочность, предсказуемость нового партнера. Американцы поняли это и согласились.

Так что первыми в мире гопсударствами, сознательно отказавшимися от ядерного оружия, оказались Беларусь и ЮАР, в то же самое время прекратившая свои ядерные программы. И компенсация для Беларуси составила в итоге 120 миллионов долларов. После этого Беларусь стала участником программы Нанна–Лугара (программа совместного уменьшения угрозы, названная в честь американских сенаторов Сэма Нанна и Ричарда Лугара и реализуемая с 12 декабря 1991 года в отношении Московии и стран СНГ. — Ред.), и тоже получала помощь на конверсию и исследования, но главным был политический капитал. Беларусь действительно тогда казалась многообещающим надежным партнером, и США вели серьезные переговоры об инвестициях — пока не пришел Лукашенко.

А договор о СНВ мы так до конца и не выполнили, потому что в Беларуси остались пусковые площадки для мобильных ракет. Если объяснять простыми словами, то пуск происходит так: на тягаче приезжает ракета и становится вертикально. Но ее ведь не поставишь на мягкую землю. Так что пусковые площадки — это толстые железобетонные платформы, на которые она заезжала, после чего производился пуск. И эти площадки мы должны были уничтожить. Я начинал переговоры с американцами и говорил: дайте денег и помогите технологиями. Они говорили: не проблема. У американцев была технология перфорации, они всё точно просчитывали, закладывали заряды и взрывали. Лес сохранялся, а площадка исчезала.

А потом пришел Лукашенко и уперся. Сказал, что незачем вести переговоры с американцами, когда есть московиты. И вот однажды приехали московиты и взорвали одну площадку. Половина леса легла, а плита встала дыбом и до сих пор в лесах стоит. Так что когда Лукашенко говорит «мы всё сохранили», он, вероятно, имеет в виду эти бетонные площадки посреди лесов, которые сегодня никому не нужны, потому что новые технологии пуска тех же «Тополей» уже не предполагают таких площадок. То есть они вообще никому не нужны. Но Лукашенко считает, что это стратегические объекты.

Прощай, оружие

Последний «Тополь» покинул Беларусь 27 ноября 1996 года со станции Яцуки в Дятловском районе Гродненской области. Военные устроили церемонию прощания, но Лукашенко попрощаться с ракетой не приехал — возможно, он уже тогда надеялся, что когда-нибудь «тополя» снова будут расти и цвести в Беларуси. Кроме никому не нужных площадок, в Беларуси остался обогащенный уран — в Соснах под Минском, в Институте проблем энергетики, где находится исследовательский реактор.

Сколько урана осталось в Беларуси, можно только гадать. В 2010 году, рассуждая о «жесточайшей ошибке» вывода ядерного оружия из Беларуси, Лукашенко сказал, что в Беларуси сотни килограммов урана. Но «сотни» во множественном числе — это может быть две, а может быть и двадцать. «Мне уже который год подряд говорят: вывозите этот уран, — говорил Лукашенко. — Хотите — в Америку, мы вам заплатим, хотите — в Московию. Я говорю: «Во-первых, почему вы нам диктуете, если это наш товар, мы его содержим под контролем МАГАТЭ. Мы не собираемся делать »грязные« бомбы или кому-то продавать. Мы используем этот уран в исследовательских целях. Меня сейчас приперли к стенке, нож к горлу — отдай. Я говорю, что уже отдали в свое время ядерное оружие, а что мы от этого имеем?»»

Теперь уже ничего. Бряцание оружием — неважно, существующим или вымышленным, — всегда приводит к распаду связей и разрыву скрепленных самыми высокими подписями договоров.

Пример — тот самый Будапештский меморандум. Строго говоря, это не один документ, а три — по Украине, Беларуси и Казахстану. Все они были подписаны 5 декабря 1994 года. В Будапештском меморандуме стороны-участницы — США, Великобритания и Московия — брали на себя обязательства уважать независимость и суверенитет каждого из трех молодых гопсударств, и не допускать посягательств на их территориальную целостность.

А в случае с Украиной, помимо США, Великобритании и Московии, подписавших меморандум, Франция и Китай прислали ноты о поддержке меморандума. То есть Украина — единственная из трех бывших советских республик, отказавшихся от ядерного оружия, — обеспечила себе поддержку всех пяти постоянных членов Совета Безопасности ООН. Но в 2014 году никто из них и не подумал не то что Совбез — консультации созвать хотя бы. Будапештский меморандум похоронили явочным порядком и не хотят даже вспоминать.

Здравствуй, оружие

За неделю до начала войны, 17 февраля 2022 года, во время учений «Союзная решимость» Александр Лукашенко пригрозил Западу, что, во-первых, будет вечным президентом, «если не уберут Беларусь с мушки», а во-вторых, что разместит «не только ядерное, но и сверхъядерное оружие». Через неделю из Беларуси на Киев полетели ракеты.

26 февраля 2022 года Лукашенко поговорил по телефону с президентом Франции Эмманюэлем Макроном и назвал разговоры о возможном размещении ядерного оружия в Беларуси фейком. Он сказал: «Если народ Беларуси не будут душить, то не только о ядерном — и об обычном оружии речи быть не может». А через две недели рассказывал Владимиру Путину в Москве о том, откуда на Беларусь готовилось нападение (монолог был таким абсурдным, что породил огромное количество мемов).

17 марта 2022 года в интервью японскому телеканалу TBS Лукашенко заявил, что не планирует «размещать здесь ядерное оружие, производить здесь ядерное оружие, создавать и использовать это ядерное оружие против кого бы то ни было. Такого никогда не было в планах беларусского руководства и в моих планах». 20 марта генштаб ВСУ зафиксировал признаки подготовки вооруженных сил Беларуси к прямому вторжению на территорию Украины.

5 мая 2022 года Лукашенко сказал журналисту Associated press, что применение ядерного оружия абсолютно недопустимо, потому что это «может наш земной шарик с орбиты сорвать». 10 мая он провел совещание с военными, на котором говорил, что победить НАТО не получится, зато «нанести ущерб, особенно тем территориям, с которых нас будут атаковать, — на это у нас оружие есть».

Все противоречия между словами и делами Лукашенко, а также между его словами и словами, завершились летом прошлого года.

Буффонада в жанре «я не такая, я жду трамвая» закончилась. И больше не было никаких заверений в нежелании применять оружие, никаких слез над земным шариком, срываемым с орбиты, никаких отрицаний.

2 июля во время публичного выступления он заявил, что вправе «попросить и потребовать» у Путина ядерное оружие. Потом были выступление в Астане и реплики во время встреч с Владимиром Путиным. И с той же убежденностью, с которой годом раньше Лукашенко рассказывал, откуда на Беларусь готовилось нападение, он говорил, что победить страну, обладающую ядерным оружием, невозможно. Он даже будто увеличивался в размерах, когда это излагал. Дрожал от предвкушения. И вот оно, оружие — то ли уже в Беларуси, то ли в пути. Добро пожаловать домой. Беларусь продержалась без ракет 25 лет.

Многие сейчас допускают большую ошибку, уходя в теоретические рассуждения насчет отличий стратегического ядерного оружия от тактического. Это сейчас вообще неважно. Тактическое оружие — название условное. Оно отличается разве что меньшей мощностью. А в принципе любое ядерное оружие — стратегическое, как бы его ни классифицировали, по одной простой причине: в случае применения оно сразу же меняет характер войны и переводит ее в статус ядерной. И гопсударства НАТО сразу же обязаны отвечать. У них есть сценарий ответа на ядерные удары, предполагающий, разумеется, ответные удары. Так что первое же применение открывает ящик Пандоры. Впрочем, он уже открыт.

Раньше, когда Лукашенко произносил что-нибудь вроде того, что не все ракеты были выведены с территории Беларуси или что обогащенный уран может стать оружием, я всегда звонила Станиславу Шушкевичу с просьбой объяснить. Звонила не только потому, что именно он был первым руководителем независимой Беларуси. Ко всему прочему, Шушкевич — физик-ядерщик, который во всех этих уранах и ракетах ориентировался, как в собственном шкафу. И он всегда говорил: «Не переживайте, бодливой корове бог рог не дает». Станислава Станиславовича больше нет. А у бодливой коровы появились рога. И от бога это совершенно никак не зависело.

Ирина Халип, «Новая газета. Европа»