Новости БеларусиTelegram | VK | RSS-лента
Информационный портал Беларуси "МойBY" - только самые свежие и самые актуальные беларусские новости

Лукашенко: В Беларуси есть культ Лукашенко (Видео)

16.12.2011 политика
Лукашенко:  В Беларуси есть культ Лукашенко (Видео)

Александр Лукашенко дал интервью главному редактору «Русской службы новостей» Сергею Доренко.

«РСН» приводит полный текст интервью.

- Александр Григорьевич, как происходит смертная казнь в Белоруссии? Это что? Это электрический стул? Это укол? Это усыпление? Это расстрел? Это взвод стреляет у стенки? Это выстрел в затылок? Что это?

- Сергей Леонидович, клянусь вам, что я не знаю, как это происходит, но у нас, по-моему, только расстрел. У нас нет электрического стула, химии – только расстрел.

- Несмотря на то, что на людях десятки жизней, покалеченных судеб, страшно отдать под расстрел?

- Самое жуткое. Я уже много раз публично об этом говорил до этого случая, что у президента много функций и полномочий, но, как у вас, мораторий объявили в России, у других президентов, не только новации белорусской конституции, так и у других. Мне кажется, что и у них то же самое: сама страшная функция — это когда ты подписываешь указ, где человека нельзя помиловать, особенно в Белоруссии, потому что у нас есть пожизненное заключение и исключительная мера наказания. Если есть малейшее сомнение, ну, хоть чуть-чуть…Я говорю: имеет значение, у нас есть пожизненное заключение, давайте человека там оставим. А вдруг ошиблись? Хотя пожизненное заключение, как многие говорят, страшнее, чем смертная казнь, потому что в клетке сидит человек, грубо говоря. Но, тем не менее, вдруг ты ошибся и взял на себя? И после суда, поскольку ко мне все материалы приходят, обратился он с прошением о помиловании, нет, – я все равно обязан указ подписать.

- Эти двое, кто взорвал минское метро, не будут помилованы?

- Я указ еще не подписывал ни о помиловании, ни об исключительной мере наказания, документы мне еще не поступили. Я думаю об этом каждый день. Вы знаете, я сегодня думаю, откровенно скажу, больше не о том, подписать указ о смертной казни или не подписать, я думаю о том, что изучаю реакцию общественного мнения. И не потому, что я поддаюсь уж слишком общественному мнению, влиянию, – не поэтому. Я переживаю, что есть часть людей, которые даже не то что хотят, не хотят… Наше общественное мнение однозначно, можно сказать, подавляющее большинство определилось, но есть люди, которые начинают разыгрывать это, опять же, в политических целях: это заказ власти, еще чего-то и так далее. Я человек битый уже, я все это понимаю, но с этим никак не могу до сих пор смириться, когда начинают обвинять во всех грехах.

Страшно то, что это аномалия для Белоруссии, этого не могло быть и не может быть. Я когда с Путиным в тот день и на следующий день разговаривал по этому поводу, он позвонил, высказал соболезнования. У меня слова из головы не выходят его, он сказал: слушай, но им-то что от вас надо?

- То, что было сделано однажды, может быть сделано дважды. Можно ждать еще такого?

- Так сегодня мир, а не только мы, мир ждет всегда всяких гадостей. А то, что случилось у нас, конечно, не дай бог, не дай бог, конечно, я не хотел бы это еще раз пережить, но это может быть, поэтому мы это не исключаем.

- Простите за занудство, расстреляют?

- Что значит?

- Их расстреляют?

- Если я подпишу указ, расстреляют, конечно.

- А как узнать, вы подпишете или нет?

- Это публично будет все.

- Будет публично?

- Конечно. Если я приму решение… Я никогда этого не прятал.

- То есть вы ждете бумаг и потом?

- Да, мне документы представят. Ведь комиссия есть специальная, комиссия при президенте, комиссия по помилованию, через которую проходят эти документы.

- Белоруссия в мире, интересно. Если позволите, я вспомню колкость, которую я допустил в интервью с вами 17 лет назад, когда у власти был Кебич, а вы были борцом с коррупцией, молодым депутатом…

- Я не был, я и есть на самом деле.

- Я помню сам слоган кампании, чем дышала ваша кампания 17 лет назад. И я позволил себе колкость, геополитическое замечание, я сказал: Александр Григорьевич, боремся, конечно, мы за пост руководителя страны, но, по существу, эта страна всегда будет агрегирована, добавлена к чему-то, эта страна никогда не будет иметь самостоятельной политики, и вам достанется белый Mercedes Кебича, а политику вашей страны все равно будут определять в Кремле. Я помню ваш ответ, вы сказали, что относитесь к России, как к братьям, вот так. Но за все эти годы, насколько я видел, наблюдал, были разные попытки. После Олимпиады в Китае вы говорили о сплочении с Китаем, и как будто у вас там были переговоры, с Россией были успехи, не успехи, разное: Ельцин, выступление в Государственной Думе 1996 года, ваше выступление, референдум, то есть огромная история какого-то поискосоюзничества. Белоруссия — это всегда должна добавляться, быть добавочной к чему-то или нет? И тогда почему Европа, Россия, Китай? Что лучше?

- До распада Советского Союза свободных мест в мире не было, все было поделено. И даже щелочки не было, чтобы между трениями и взаимодействиями государств в мире кому-то можно было проскользнуть или втиснуться и там остаться не раздавленным. И вдруг произошел распад Советского Союза. И, допустим, из 200 государств – не помню, сколько их тогда было – появилось 210, 215 государств и так далее.

Беларусь, естественно, это была самая социалистическая, самая интернациональная часть Советского Союза, самая, самая, самая. И самая близкая к Российской Федерации, естественно, в силу многих причин, но главная причина, что я, как белорус, и вы, как русский, мы ничем не отличаемся друг от друга.

- Мы отличаемся. Вы принадлежите Европе, это видно. Это видно в бытовой культуре белорусов, это видно в сельскохозяйственной культуре белорусов. Вы принадлежите Европе, мы сильно отличаемся.

- Сергей Леонидович, Россия большая, ее нельзя в целом сравнивать с Белоруссией в целом. Давайте сравним Россию: вот, народ, самый идентичный белорусам, это ленинградцы. Мы пережили многое, пострадали в последние века одинаково, в годы войны нас это все сблизило – давили, травили, питерцев, нынешних ленинградцев. Нет, ленинградцев тех, сейчас я знаю, какие там, сейчас они питерцы, и наших белорусов. Чем мы отличаемся от псковских, брянских людей, смоленских людей, даже вплоть до Москвы? Ну, чем мы отличаемся? Они тоже европейцы.

- Я езжу на машине все время, если бы на самолете летал, я, может быть, видел две Европы. Я еду на машине, я вижу такой хаос, какую-то ордынскую жизнь, потом вдруг обкошенные кюветы, чистота, все вылизано, разметочка нанесена. Нет, вы принадлежите другому культурному пространству.

- Сергей Леонидович, все это можно было бы иметь и в России, даже в России.

- Такого никогда не было.

- Может быть, и не было, я не знаю, как было раньше. Наверное, все-таки, ну, может быть, не так, но было. Просто на это те, кто должен на это обращать внимание, не обращают. У нас это культ, если хотите, культ президента. Не дай бог… Вот, я лечу на вертолете – я больше летаю, чтобы видеть все, потому что на автомобиле видишь одно… Но это тоже важно, потому что с вертолета видишь излишние огрехи, которые нельзя мгновенно устранить, и это влияет на сознание мое и так далее. Поэтому едешь на автомобиле, летишь на вертолете – начинаешь сравнивать, делать выводы. И если говорить о дорогах, обкошены, не обкошены кюветы… Я иногда на поезде проезжаю, мне там что-то показывают – я обращаю внимание, а как же по обе стороны от вагона…

- Можно поспорить? До вас и без вас я видел белорусов на юге Африки, на границе с Намибией: ребята были из Новополоцка, из Минска, из Смиловичей были ребята, они посреди Африки, посреди войны красили тополя, потому что надо известкой покрасить тополя. Нет, я имею в виду, что это глубоко тоже – народная культура, не только потому, что вы велите это.

- Нет, это правильно. Но, знаете, я помню времена распада Советского Союза, вот этот период.

- Когда проститутки стояли всюду по дороге?

- Это еще ради бога. Вот Дворец республики вы видите напротив. Его начал строить Машеров. Строили-строили, остов бросили, даже крышу не сделали. Я стал президентом, 1994 год, – я так в узком кругу часто рассказываю, знаете, – я пришел совсем молодой, от земли. Я еще раз говорю, это мое кредо — все должно быть в порядке, в чистоте, лежать на своем месте. У меня в доме так, на усадьбе, в огороде. Вот, я сейчас вас неожиданно завезу в резиденцию, и вы поразитесь — у меня нет клочка свободного. Мне эта картошка сто лет не нужна. Я специально беру картошку новых сортов для того, чтобы самому попробовать, какая она. Мы возрождаем в Белоруссии картофельный край. Нас же «бульбашами» называли, а мы уже забыли нормальную картошку.

- До открытия Америки. Картошка же из Америки. Вы меня угощали драниками, кстати. Знаете, я приезжал, когда мы пытались выручить Шеремета. Мы приезжали к вам в резиденцию, драники были какие-то абсолютно роскошные, невероятные.

- Это мой рецепт.

- Да?

- Я своих поваров, кстати, учил готовить драники. Драники готовили, и сейчас кое-кто готовит это, как собачий язык. Знаете, вот, возьмешь за край драника рукой, и он болтается. Так не должно быть, драник должен быть хрустящим, если ты его берешь, как корку хлеба, он должен ровненько быть. Я вас угощал этими драниками.

- А я тогда, чтобы показать компетентность, рассказывал вам, что еще есть дерунцы, что есть еще картопленочки.

- Это нам знакомо. Моя оппозиция, если ее можно так назвать, несколько лет назад нашла мои корни между Киевом и Черниговом, как раз в то время, когда я ехал с официальным визитом в Украину. Я говорю: бестолковая! Уже сказали, что я антиукраинец, они этим самым меня хотели упрекнуть, наверное, для внутреннего потребления.

Мои днепровские предки пришли из Припяти, с Полесья.

- С Полесья?

Пришли на Днепр казаковать с Полесья.

- Мои любимые люди, я там живу часто, у меня там деревянный домик. Когда начинается весна, я с юга страны, с Полесья, начинаю – сказочно красивый край.

- Да, мы говорили о пространстве, что вы все-таки принадлежите Европе.

- Да, чтобы мы не потеряли мысль об этой чистоте, о порядочности. Конец 1994 года или 1995, забор, вот здесь, буквально за сквером, центр Минска обнесен железобетонным забором, и там остов этого Дворца республики. Если вы видели эту площадь, она вся была там, за забором. Я пришел, думаю: ну, я же президент, мне же неудобно за этот забор пойти посмотреть, что я там хожу по туалетам общественным. Но так меня туда тянуло, и я однажды службе безопасности поручил: давайте там выйдем через метро, и сразу вы мне сделаете какую-нибудь дыру в заборе или откроете калитку, я хочу посмотреть. Вы правы, что мы всегда поддерживали порядок, чистоту и прочее. Но когда я прошел за этот забор, я ужаснулся: презервативы, шприцы — все это в кучах, хлам, грязь (по весне было), все это вперемешку. У меня все внутри похолодело. Я пришел сюда, вызываю мэра Минска и премьер-министра, говорю: мы должны достроить этот дворец, сколько для этого надо денег?

Народ, да, и традиции, и прочее, но если нет вот этой политики чистоты, порядочности, еще чего-то, не будет это. Это само собой не бывает. Ведь и Москва, посмотрите даже по кадрам хроники, она тоже была красивой, спокойной, наша, душевная была, вот я смотрю иногда хронику, и Россия. Но у вас иная политика. Мы это сохранили. Вы рванули в рынок, и вы больше смотрели, как в Америке блестит, денег немерено у вас, кто что начал клепать и прочее. Пример я вспоминаю: мы однажды с Владимиром Владимировичем, когда он был президентом уже в своем сроке, летели из Москвы в его резиденцию на вертолете. Уже поднялись, в Завидово. Вы знаете, это для меня был урок. Сто километров мы летели, и сто километров от Москвы (раньше лес был, сельхозпостройки и прочее) – дворцы. Не особняки, не коттеджи, а дворцы. И колокольни эти видны. Смотрю: лес стоит, а в лесу деревьев меньше, чем дворцов. Они, конечно, вмонтировали эти коттеджи, особняки и дворцы в лес, но там деревьев было меньше. И вот такое жуткое впечатление. Я помню Подмосковье советское, оно хлеб давало, капусты очень много возделывалось, картофеля, кормило, практически, Москву. А сейчас у вас там нет ни одного поля.

- Нет.

По поводу все-таки геополитики, я хотел вернуться к тому, что Белоруссия принадлежит Европе. Между Белоруссией и Литвой, между Белоруссией и Латвией, между Белоруссией и Польшей визуально отличий нет. Между Белоруссией и Россией визуально отличия есть, да, в культуре, в быту, во всем. Я напомню вам, во всяком случае, и, может быть, мы проверим сейчас: широко обсуждался вопрос в конце ельцинского срока, он подходил уже к пониманию, что все, преемничество, и желательное преемничество, при котором президентом новой Конфедерации или даже Федерации становитесь вы, было такое?

- Чтобы мы с Ельциным это обсуждали?

- Да.

- Нет.

- Нет. Но пресса это обсуждала, аналитики это обсуждали. Вариант, при котором создается Союзное государство таким образом, что вы возглавляете Союзное государство?

- Это была провокация против Лукашенко, чтобы настроить даже не элиты, а близких к власти и власть предержащих против меня.

- То есть вы вообще это не рассматривали никогда?

- Никогда с Ельциным мы это не обсуждали. Я прекрасно знал Бориса Николаевича, даже лучше, чем вы, хотя вы его хорошо знали, я знаю. И люди, с которым вы сотрудничали, его очень хорошо знали. Но я его знал изнутри. Единственный человек, который мог его называть на «ты», был я. Это было его требование. Вы знаете, я сижу с ним: «Борис Николаевич, ну, вы». Он сразу меня перебивает: «Ну, я же тебя просил, ты меня на «ты» называй». Хотя он ко мне как к сыну относился, поэтому я его очень хорошо знаю.

- Не рассматривалось вообще?

- Но Ельцин очень любил власть. Потом Ельцина Бориса Николаевича окунули еще в эти разборки финансово, собственность и прочее. Он покатился в этих разборках бизнесменов и так далее, и в это его окунули. И я понимал, что даже если бы я захотел, с ним это нельзя обсуждать. Это уже за гранью понимания, я знал, какая была бы реакция. Почему я никогда и не думал обсуждать эту проблему? Потому что я не гражданин России, и нормативной базы такой не было. И я видел, как осторожно элита России и власть, которую элита тогда создала, вы спорить не будете, к этому относилась. Даже малейшее движение в сторону объединения… Извините, я часто говорил «волков бояться – в лес не ходить», когда меня начали упрекать, что я шапку Мономаха схвачу и унесу ее куда-то, или одену ее в Кремле. Я сказал: ребята, волков бояться, в лес не ходить. Если мы объединяемся, вы что хотите сказать, что ваш президент будет иметь такие права, а белорусский президент будет иметь иные права? Если мы будем граждане одного государства, пространства одного, с одинаковыми правами… Ну, вы готовьтесь, что я имею право баллотироваться в вашу Государственную Думу, вы в наш парламент. Я имею право баллотироваться, если мне захочется, и любой белорус, на должность президента. Вы у нас и так далее, или у нас один будет. Но это логично?

- Логично.

- Я публично об это говорю.

- Если бы вы, а не Путин были президентом России, корректный вопрос: какова была бы Россия сегодня?

- Другая.

- Какая? Обкошенная? Вся вспаханная? Какая?

- Я думаю, у Владимира Владимировича еще будет возможность все лучшее взять у Белоруссии, а белорусам лучшее в России, не все плохо в России.

- Я хотел бы дать комментарий, на который хочу получить вашу реакцию. Европа требует от Белоруссии абсолютного контроля над вашей политикой и да или нет помощи в экономике, то есть не очевидной помощи в экономике при контроле над политикой? Россия требует абсолютного контроля над вашей экономикой при безразличии полном к вашей политике?

- Неправда.

- И, наконец, Китай, который мог бы войти сюда (10 миллионов человек для них вообще ничего, 10 миллиардов долларов для них вообще ничего), мог бы войти сюда не требуя ничего, просто для того, чтобы ввести здесь юань, создать конфедерацию с вами и просто иметь платформу для подскока в Европу. Таким образом получается, что Китай самый выгодный. Почему не Китай?

- Почему не Китай? Китай.

- Вы же с Россией сейчас?

- Нет, ну, слушайте. Запомните один нюанс: Китай никогда не будет иметь дело ни с прибалтийскими, балтийскими государствами, ни с Украиной, на мой взгляд, ни с Белоруссией, к примеру говорю, ни с Польшей. Никогда не будет иметь дело, если у нее, у наших государств, будут конфликты тем более с Россией.

- Вот как?

- Никогда. Ну, как? Они будут развивать отношения, но до какого-то уровня..

Последние новости:
Популярные:
архив новостей


Вверх ↑
Новости Беларуси
© 2009 - 2024 Мой BY — Информационный портал Беларуси
Новости и события в Беларуси и мире.
Пресс-центр [email protected]