Истории трех парней, которые не вернулись из армии

Cегодня на расследование надеется не одна семья cолдат, которые по документам закончили свою жизнь самоубийством.

По данным Министерства обороны, количество суицидов в белорусской армии «сокращается». В 1994-м совершили суицид около 40 человек, в 2016 году — четверо. После случая в Печах Следственный комитет истребовал для дополнительного изучения все материалы проверок и «отказные» материалы за шесть лет существования ведомства по фактам гибели или причинения травм в армии. И сегодня на расследование надеется не одна семья парней, которые по документам закончили свою жизнь самоубийством, пишет tut.by.

История 1. «Часто повторял фразу: «Люди не железные, деньги не главное»

Михаила Бевзюка призвали в армию в 2014 году. В марте 2015 его, мертвого 22-летнего парня, привезли родным в деревню Лесец Калинковичского района. Накануне перевода из учебки в Печах Михаила нашли повешенным в туалете сушилки. А за день до этого он получил зарплату.

Юрий Бевзюк, брат Михаила, рассказывает: о том, что случилось, сообщили солдаты. Они позвонили и сказали, что произошло ЧП. На следующий день Михаила привезли хоронить.

Парню было 22 года, он окончил Жиличский государственный сельскохозяйственный колледж и получил профессию плодоовощевода-технолога. Михаил вырос в деревне в семье, где пятерых детей воспитала одна мама.

— Мы сначала не поверили в это, не понимали, что происходит, — вспоминает Юрий. — Не знаю даже, как объяснить. Военные привезли и говорили, что он лучший стреляющий и заряжающий в дивизии, что предлагали остаться по контракту.

На условия в армии родным Михаил в целом не жаловался. Единственное, говорил, что плохо кормят и требуют деньги за возможность пользоваться телефоном. Эти деньги ему старались высылать.

— Миша еще часто повторял фразу: «Люди не железные, деньги не главное», — говорит Юрий. — Но суицидальные мысли он никогда не высказывал и был позитивным человеком.

Михаила нашли повешенным 21 марта 2015 года в туалете сушилки. УСК по Минской области возбудил уголовное дело. Как рассказала официальный представитель УСК по Минской области Татьяна Белоног, следственные действия по данному факту проводятся и сегодня.

Александр Белоцкий, муж сестры Михаила, примерно через неделю после случившегося ездил в воинскую часть в Печах.

— Нас провели в туалет, где все произошло. Там туалет и сушилка в одном помещении. Показали трубу, на которой его нашли. Труба находится на расстоянии сантиметров 40 от стены. Стена была гладкая и покрашена краской. Я обратил на это внимание, потому что, когда Мишу привезли хоронить, у него была рассечена бровь над правым глазом. Нам сказали, что когда снимали, то его по стене тянули и, наверное, поцарапали. Но, как оказалось, стена была гладкая, там нет шершавой поверхности, — говорит Александр.

Он вспоминает, что, когда военные привезли Михаила, родные хотели отнести его в дом и осмотреть, но им сказали, что нет времени. Но на кладбище они все же заметили на лице синяк.

— Мы еще потом ездили в Следственный комитет, и нам дали посмотреть дело. Там четыре тома было. Я пролистал, посмотрел фотографии, прочел заключение. Получается, что когда его сняли, врач части делал массаж сердца и сломал ему два ребра. Но у меня это вызвало подозрения.

Александр отмечает, что еще в деле фигурировали записки Михаила.

— Он писал что-то в стиле «сержанты, что вам легче станет?», про деньги какие-то, еще одну записку нашли под подушкой у его товарища, там было написано «мама, прости». Ощущение, будто фильм снимали — все по кадрам, все как-то очень слажено.

Александр говорит, что 20 марта вечером Михаил получил зарплату, а 21 марта его уже нашли повешенным в туалете.

Собеседник вспоминает, что в декабре 2014 года Михаил звонил из армии и просил прислать ему денег, но на заднем фоне кто-то что-то говорил. Парень резко положил трубку.

— Он просил 50 рублей, если перевести на новые деньги. Мол, Новый год, собираемся сложиться.

Александр говорит, что мама Михаила как-то смирилась с произошедшим, а он сам не знал, куда можно еще обратиться.

Со своей стороны Юрий отмечает, что рассказать о случившемся публично помогло внимание к (истории гибели /news/285573/) Александра Коржича.

— Миша никогда не давал слабины, не давал себя в обиду. Во время похорон начали говорить, что, может, из-за девушки. Но какой девушки? У него целый телефон девушек был. Поэтому когда нам сказали, что произошло, мы не поверили, он не мог. В шоке были просто.

История 2. «Сказали, писал стихи о смерти. Но откуда, объясните, в армии такие стихи?»

Павла Старенкова из агрогородка Ходосы Мстиславского района призвали в мае 2016-го. Пункт назначения — в/ч 44?540 под Жодино. В ноябре родителям позвонил командир части и сообщил, что парень пропал. В феврале 2017-го его тело нашли недалеко от деревни Залесье, в нескольких километрах от Жодино. Родителям рассказали, что Паша повесился на березе у берега Плисы. Отец и мать не верят, что это мог быть суицид. Уже год они пишут жалобы и просят следователей во всем разобраться.

— Каким был наш Паша? — переспрашивает Валентина Аркадьевна, мама солдата. — Единственный ребенок. Когда шел в 10 класс, мы переехали в Ходосы — поближе к работе. Он трудно вливался в коллектив, ни с кем особо не дружил. Нет, приятели у него были, но там — в деревне, где мы раньше жили. Их там шесть-семь мальчиков-одногодок, с пеленок вместе. Паша ездил туда на выходные, вместе в футбол играли, летом купались.

Сын, описывает мама, был скромным. Приходил из школы, общался с родителями, в компьютере сидел. Учился средне. Понимал, что нужно получить образование, закончил колледж: специальность — лифтер. Думал, дальше поступать, но не прошел по конкурсу.

— Осенью 2015-го пришла повестка, — продолжает Валентина Старенкова. — Его теребили-теребили, но не забрали. Отложили до следующего призыва. Надеялась, может уже и не заберут. В армию он не хотел, не лежала душа. Врачи в заключении написали: хронический гастрит и отстает в весе. Я звонила военкому, объясняла, он в ответ: «Сейчас всех берут, у нас горячих точек нет».

26 мая 2016-го Павла забрали, направили в воинскую часть под Жодино. Он звонил каждые выходные. Всякое, говорит мама, рассказывал: что окопы копают, что кровь носом. Из-за крови посоветовали не волноваться, все наладится — идет адаптация. В июне родители ездили к сыну на присягу, вспоминают — все понравилось, командиры хорошо выступали.

— Потом его в Печи в учебку отправили — с 4 июля по 8 сентября, — возвращается к тем событиям мама. — Стало труднее. Как-то набрал меня, был вообще расстроенный. Я собралась и поехала. Но при встрече ни на что не жаловался, все, повторял, нормально. Чем ближе к концу учебки, тем было сложнее. Порядки тут, говорил, дикие.

— Что он рассказывал?

— Ничего по телефону не рассказывал. Хотел ли поскорее в Жодино? В беседе со мной он воспринимал это как неизбежность. Отучится — и назад.

— Вы к нему часто ездили?

— В августе я его навещала, тетя из Минска — в сентябре. В ноябре, когда вернулся в Жодино, там объявили карантин. Хотели приехать — нельзя. Мы его просили: Паша, привыкай. Настраивали, что все наладится. И деньги на телефон клали, и на карточку. Звони нам, общайся. Все-таки из приграничья в Минскую область особо не наездишься.

— По разговорам вы ничего не понимали?

— Нет, только в последние дни грустный был. Батька спрашивал: «Паша, на тебя наезжают?» Он отвечал: не особо. Не знаю, может, не хотел нас расстраивать. А в пятницу, 11 ноября, позвонил в 9 вечера и таким отреченным голосом: «У меня все нормально, у меня все нормально». Сказал две одинаковые фразы и положил трубку. Я расстроилась. У меня предчувствие было плохое. Утром отправила ему бандероль — кофе, чай, конфеты… Мне в декабре вернули назад эту посылку.

В субботу Валентина Аркадьевна позвонила родственнице в Минск, попросила съездить в часть, тетя не смогла — не получилось из-за работы. Ждали, что Паша позвонит, а он все не звонил. Стали сами набирать, надеялись, те, кто собирает у солдат телефоны, увидит, что мобильный постоянно вибрирует, и передаст хозяину.

— «Абонент вне зоны действия», — все, что мы слышали в ответ, — вспоминает мама. — А вечером нам позвонили из части, сказали: «Паша пропал». А там закрутилось — командиры, замы, психологи полночи набирали. Где, спрашивали, он может быть? А я откуда знаю? Он ведь уже шесть месяцев как в армии.

Пашу искали правоохранители и поисково-спасательный отряд «Ангел».

— А потом позвонил командир: «Мероприятия показали, что он бежит домой», — продолжает Валентина Аркадьевна. — Куда бежит?! Тут 280 километров. Приехали двое военных. Неделю у нас жили. У мужа уже терпение кончилось: «Двое, трое суток человек может пробыть в небытии. Остальное уже не реально. Что вы издеваетесь?» А они: «У нас работа, у нас приказ».

А потом, говорит мама, все уехали, и все затихло.

В феврале на берегу Плисы, что в нескольких километрах от Жодино, рыбаки нашли тело Паши. Родителям доложили: он повесился на березке.

— Нам сказали, он сбежал, — старается сдерживать эмоции мама. — Все, мол, пошли в баню, а он пожаловался на плохое самочувствие, остался в казарме и убежал. Но как он убежал? Почему его не отвели в санчасть?

Ответов на эти вопросы родители не знают. В конце марта, после всех экспертиз, Старенковым привезли закрытый гроб с сыном. И все.

— Минский следователь, который занимался этим делом, закрыл его в мае, борисовский — вроде бы в августе, — делится переживаниями Валентина Аркадьевна. — В Борисове возбуждать уголовное дело отказались, сказали суицид. Но убили его, или он сам это сделал, экспертиза не установила. Мы писали в прокуратуру, газеты — бессмысленно. И только после смерти Саши Коржича все обрело гласность. СК сказал, что поднимут все дела о смерти в армии за последние несколько лет. Нам пока ничего не пришло. Вчера (16 ноября. — Прим.) я звонила следователю, он сказал, что передал все в Центральный аппарат Следственного комитета.

— Почему решили, что это мог быть суицид?

— Говорили, что в учебном центре Паша вел дневник: в тетрадке, где на занятиях вел расчеты и записи, делал лирические отступления, — отвечает мама. — Нам показали ксерокопию листов из этой тетрадки. Спросили: «Почерк Пашин?» Мне стало плохо, муж посмотрел: там где цифры и вычисления — да, остальное — нет. И все, больше мы этого дневника не видели. Следователь его привезла и увезла.

— Что это за лирические отступления?

— Стихи о смерти. Но откуда, объясните, в армии такие стихи? Там ведь ни книг у него не было, ни интернета. И дневников до этого он никогда не вел.

В пресс-службе УСК по Минской области сообщили: по поводу гибели Павла Старенкова УСК по Минской области продолжает проводить ряд проверочных и процессуальных действий.

История 3. «Посмотрел бы я, как ты просыпаешься утром и получаешь с руки в грудь»

— Не знаю, что случилось в той части, — говорит Лилия Анкуд из Молодечно.

— Никто этим делом не захотел заниматься, — добавляет ее супруг Владимир.

Полтора года назад они похоронили своего 23-летнего сына Александра. Он служил в воинской части 54?687 в Старых Дорогах. Там готовят специалистов радиационной, химической и биозащиты.

— В жизни он был, я вам расскажу…, — начинает мать.

— Жизнерадостный хлопец, — говорит отец.

Таким же его потом описывали следователям и другие солдаты.

10 апреля 2016-го им сообщили: парня нашли в петле на лестнице у заброшенной башни на территории части. В кармане была записка: «Простите меня! Не бросайте моего сына, я очень виноват».

Следователи несколько раз проводили проверку. Но уголовное дело не завели.

«Сведений, указывающих на наличие признаков составов преступлений, предусмотренных статьями 139 (Убийство), 145 (Доведение до самоубийства) и 146 Уголовного кодекса (Склонение к самоубийству) не обнаружено», — указано в официальном ответе.

Семья была в шоке: они общались с сыном за несколько часов до того, все было в порядке. Дома его ждала супруга на 8-м месяце беременности. Появилось еще больше вопросов, когда дома узнали: в тот день с их сыном было разбирательство в части.

В обед 10 апреля родителям из части позвонил замкомандира. У него был странный вопрос: как они поживают?

— Я уточнил: что-то случилось? Никогда не звонили с ноября (со времени призыва. — Прим.). Там ответили, мол, ничего, все нормально, просто всех родителей обзваниваем, — вспоминает отец солдата, Владимир Анкуд.

На самом деле произошло. Во время звонка руководство части выяснило, что солдат брал увольнительные под лживыми предлогами: то родился ребенок, то с родителями несчастье. Все эти разы парень приезжал домой в Молодечно.

Жена Виктория Анкуд говорит: почти плакал при расставании, но молчал. В то воскресенье они созванивались раз десять, а в будни обычно болтали вечером и писали друг другу письма.

— Все было нормально. Он чуть ли не на руках меня носил, ждал ребенка. И сам такое сделать? Никогда в жизни не поверю. Что-то случилось, — говорит супруга.

— Каждый день прокручиваю это в голове. Была его вина (в обмане для увольнительных. — Прим.). Но зачем удирал он оттуда — я понять не могу. Он был нормальный парень, — рассуждает его мать.

В тот день, когда обман с увольнительными вскрылся, солдата вызывали на разговор к руководству.

— По словам идеолога, он «не превышал своих полномочий». А потом поставил к Саше двух солдат старослужащих, чтобы следили и не отпускали ни на шаг, — рассказывают родные.

По материалам проверки, рядовой объяснил свою ложь «необходимостью решить неотложные личные важные дела». А охрану приставили, чтобы парень не сбежал из части.

Вечером, согласно показаниям сослуживцев, солдат исчез из казармы на полчаса. А когда его хватились — нашли в петле на улице.

— Потом меня приглашали в часть забрать деньги на похороны. Командир спросил, кого я считаю виновным. Откуда же я знаю? Но если на то пошло, вы двух человек поставили за ним смотреть. Вы же видели его состояние, а ничего не сказали. «Внешнее состояние было подавленным. Был в расстроенном состоянии», — зачитывает отец из документов.

— Так как понимать, если вызвали в кабинет?! Что-то же было. Может, пригрозили тюрьмой? — предполагает отец парня.

Уже потом из материалов проверки родители узнали: у сына были какие-то долги. Брал взаймы у некоторых сослуживцев, из-за этого испортились отношения.

— Но мы ему сами присылали и отвозили! Почти каждые выходные по 600?700 тысяч рублей «старыми». На что — не признавался. Не знаем до сих пор. Я говорила: «Сашка, может, какую булочку купить, кушать хочется?..», — вспоминает Лилия.

За неделю до смерти Александр приезжал домой и взял миллион рублей. А через неделю вместе с телом вернули кошелек: внутри были только 300 рублей.

— На похороны привезли сына в старых берцах, — добавляет отец. Хотя родители давали деньги, чтобы парень расплатился за где-то взятые новые. — Я спрашивал на похоронах: так где берцы? И услышал: «Знаете, он их продал другому солдату».

Следователи пришли к выводу, что парень своей рукой написал предсмертную записку. И нет данных, указывающих на «противоправное лишение жизни», «содействие самоубийству», жестокое обращение с парнем или его «систематическое унижение».

Но у семьи осталось много вопросов. Там ли нашли тело (по их словам, один сослуживец говорил, что якобы не у башни, а в казарме между этажами)? Им кажется нелогичным, что под телом были разбросаны документы парня (по словам солдат, вытрясли, пока искали платок вытереть ему нос). Телефон Александра нашли в каком-то УАЗ (якобы после вызова медиков бросили в салон, «чтобы не потерялся»). Почему ремень с шеи лежал под поясницей погибшего, а на экспертизу не брали подозрительное прозрачное вещество с лестницы у башни? И неужели две ссадины на лбу он получил сам (эксперты допускают такую возможность)?

В семье не могут определенно заявить, что парень жаловался на дедовщину.

— Мне он только рассказывал про швабру (когда на нее ставится таз с водой и нужно на вытянутой руке два часа держать) и чистку унитазов. Но это в любой части бывает… Говорил: мама, я выдерживал. Но возвращаться туда не хотел. Конечно: что дом, а что служба, и я говорила: «Надо, Сашка, отслужить…».

— Однажды мы о чем-то шутили, и он серьезно сказал: посмотрел бы я, как ты просыпаешься утром и получаешь с руки в грудь. Но потом он ни разу не говорил что-либо подобное, — добавляет брат погибшего.

«Службу плохо переносят те, кто более замкнут»

Елена Коян, врач-психотерапевт, заведующая амбулаторным отделением Городского центра пограничных состояний рассказала, какие есть предвестники возможного совершения суицида в поведении человека и почему родным бывает сложно его признать.

— По каким признакам родные могут заметить, что человек в подавленном состоянии и может совершить суицид?

— О риске суицида могут свидетельствовать различные высказывания человека. Например, «вам без меня будет лучше, я вам причиняю только одни неприятности, вам со мной сложно».

Также надо обратить внимание на необычное поведение: человек был активный все время и вдруг стал подавленным, закрытым. При этом он может раздаривать свои любимые вещи и завершать какие-то дела.

Если в анамнезе были попытки суицида, то на это тоже надо обращать внимание. Это значит, что человек уже хотя бы раз перешагнул через черту между желанием жить и умереть. Но родственники часто игнорируют этот факт: мол, «вот дурость была, он так вспылил, поэтому вены резал, или он хотел меня напугать». Не важно, что он хотел, он это уже сделал, он уже свою жизнь подвергал опасности.

— А если говорить про срочников в армии. Вот приехали к ним родственники, как им понять, что с сыном что-то не в порядке?

— Обращать внимание на то, изменилось ли поведение. Он был веселый и активный, а тут подавленный, не рассказывает, что случилось, отмахивается, что все нормально, но видно, что что-то не так.

— Характерны ли для самоубийц записки и последние звонки родным?

— Это зависит от человека. Нельзя сказать, что какие-то люди чаще пишут, а какие-то нет, или звонят родным. Человек может уйти из жизни и не оставить прощальной записки, особенно, если это импульсивное поведение.

— Насколько возраст 18+ проблемный с точки зрения суицидов?

— Суицидов больше становится в среднем возрасте, когда есть отягощенность жизненными проблемами, травмами, появляются болезни. Поэтому они более характерны для трудоспособного возраста, ближе к 40 годам.

Также суицидов больше в пожилом возрасте, когда у людей много утрат, болезней, они не выносят мучения.

Молодые люди реже страдают склонностью к суицидам, потому что они активные, у них все только начинается, они учатся, влюбляются. Чтобы совершить суицид, они должны страдать каким-то расстройством, или обстоятельства должны сложиться так, что они становятся непереносимыми и человек не видит выхода из сложившейся ситуации.

— Насколько смена обычной обстановки на армейские условия влияет на склонность к суицидам?

— Это будет зависеть от конкретного человека. Любая структура — стационар, школа — больше дисциплинирует, человек принимает правила и следует им. Армия — это структура, где все организовано: есть распорядок, обязанности, определенные отношения. Кризис может развиться, если появляются дополнительные факторы: оказывается сильное эмоциональное давление на человека (постоянные оскорбления, унижения), физическое насилие — и это может дестабилизировать ситуацию. В таких условиях военнослужащий может не выдержать и посчитать, что единственный выход из этого — уйти из жизни.

— Кто тяжело переносит службу?

— Плохо переносят те, кто более замкнут, хуже способен к коммуникации и выстраиванию отношений, одиночки, которым сложно в коллективе. Интроверту, который больше погружен в себя, человеку, который с трудом находит компромиссы, будет намного сложнее.

— Нередко семье сложно признать, что их родственник совершил суицид. Почему?

— Совершенный человеком суицид вызывает большое чувство вины у родственников. Конечно, это его способ разрешить ситуацию, в которую он попал и из которой не видит другого выхода. Но когда он это делает, это не только его крик о помощи, но и жесткая манипуляция по отношению к близким.

Люди чувствуют вину, а нам свойственно избегать чувства вины. Поэтому не признавая суицид, родные пытаются избежать чувства вины, что они могли как-то повлиять на решение близкого человека.

Но для некоторых будет важен и социальный момент — что это пятно, которое накладывается на семью. На самом деле, если был суицид, то он влияет на всю семью и эти переживания транслируются из поколения в поколение.