Преемник из 90-х

Путин осложнил себе жизнь интересами «ближнего круга».

Новость о «советнике Путина Валентине Юмашеве» прежде всего летняя новость, когда прессе, кроме футбола, заняться нечем, а о плохом говорить неохота. Например, об отзыве аккредитации у Шанинки, сороковом дне голодания Сенцова, надвигающемся суде по делу «Седьмой студии». Разве не смешон поиск сенсации в факте, что Юмашев советник Путина с 2000 года? Ведь любому журналисту это несложно узнать. Сложность предмета в незамысловатости – в России нет тайн. Нет их, собственно, и в Кремле. Есть не тайны, а сложности. Эта реплика о паре сложных вещей, почти неуместных в этом лихом июне. Ведь мы страна сложных людей, которые себя упрощают.

Люди 90-х

Десять лет тому Даниил Дондурей и Кирилл Серебренников в официальной «Российской газете» громко отвергли тогдашнюю моду на институционализм. В центре их позиции была мысль о сложном человеке России. Сегодня Даниил Борисович мертв, а режиссер Серебренников под судом, но люди не стали проще. Россия –свирепое государство сложных людей, среди которых и сам президент, и его окружение. Нет дня, чтобы российское телевидение не прокляло лихие девяностые годы, однако Россией правит клуб Девяностых. Путинский консенсус пропитал общество и слился с ландшафтом, и это консенсус Девяностых, суммарный опыт тех, кто «поураганил в те годы».

Путин сложен сам и осложнил себя интересами «ближнего круга». Эта сложность унаследована обстоятельствами прихода во власть. Они сделали победу неизвестного тогда человека сравнительно простой. Пресс-секретарь Песков уточнил, и вполне справедливо, что Юмашев советник Путина с того момента, когда друг-журналист помог другу-президенту записать важнейшее его обращение – про уход в отставку (31.12.1999). Своим уточнением Песков невольно напомнил этот революционный момент, – кстати, зачем?

Говоря о Путине, упускают из виду, что, как человек девяностых, он дитя эпохи опасных игр, где первым призом было – выжить. В 2000 году с Путиным к власти пришло поколение политически выживших, и Валентин Юмашев один из них. Путин стал их лидером. Как все, он прошел сквозь то время и преуспел.

Путин не просто человек девяностых. Он полон опыта тех лет и умело его применяет. Таков весь его маршрут из перестроечного Ленинграда сквозь администрацию Собчака в администрацию Ельцина. Таким он вошел в свое президентство. Он заговорил из Кремля не как функционер и не как комитетская публика. Его язык – язык кухонь 1980–1990-х годов, правда, не интеллигентных кухонь, а велика ли разница? Язык кухонь, бань, базаров за мангалом, раскованный и несколько вульгарный здравый смысл – как и советников с их советами. Фоновая его основа – песни Высоцкого и коммунарская болтовня у костра. Юмашев – энтузиаст «Алого паруса» и коммунарского движения, как Путин сегодня – школы «Сириус» и программы «Лидеры».

Панибратство, обеспеченное солидарностью при угрозе. Угроз сам Путин успел хлебнуть, а Юмашев избежал – с его помощью. Ставленники прошлых революций часто застревали на занятых позициях, становясь чемпионами выживания. Так вот надолго застряло в советской власти (после двух переворотов, хрущевского и брежневского) военное поколение. Путин и Валентин Юмашев сами из тех запертых на десятилетия кадровых мешков, они помнят их духоту. Но, придя к власти, тоже застряли. Кадровая политика Путина проста: он назначает на посты только людей, совершенно непохожих на себя в их возрасте.

Душевная приватность советской кухни получила государственное продолжение: колоссальной страной управляет группа старых друзей, выехав за город на шашлыки. Навсегда.

Преемник как глобальный проект

Сегодня выжившие после ночи на 1 января 2000 года у власти уже 20 лет. Россией управляет группа пожилых глобалистов, нервных, изношенных и искушенных. Вопреки трескучим словам Система избегает фактической изоляции. Это диктуется условиями ее выживания. «Крепость Россия» – лишь утопия селян в рублевских фазендах: система глобальна, причем глобальна всесторонне. Так, легко догадаться, что, не будь в 1999-м войны НАТО с капитулировавшей и распавшейся Югославией – и Путину не бывать в президентах. Новый процесс транзита власти, начинающийся в России, как и в 1999 году, станет мировой проблемой, хочется нам этого или нет. Он обусловлен положением России в мире и состоянием мирового порядка. Не стоит забывать, что и Путин по самоощущению – влиятельное мировое лицо. Новый проект Преемник в такой ситуации – мировой проект.

Осознав неизбежность транзита власти, Кремль переходит к строительству его мировых предмостий. Встреча с Трампом только начало.

Весной на московской конференции по безопасности директор ФСБ Бортников назвал задачей «достичь информационного превосходства» – буквальное воспроизведение сленга кремлевских девяностых. Лет двадцать тому назад либеральный журналист с уважением слушал бы подобные мудрости от либерального главы кремлевской администрации Юмашева. Но сегодня это пароль борцов со свободными мнениями.

Многие поняли, что «новость» о Юмашеве призвана информационно размочить пенсионную тему и возмутительный привкус атаки на Шанинку. Причем если пенсии – это то, где действительно некуда было деваться, то Шанинка – эксцесс, которого могло не быть, а Сенцов – человек, которого просто выпустить на родину. Тем не менее все отчего-то происходит.

Человек Девяностых в дветыщидесятые проявил неожиданную терпимость к насилию. Лишь немногие не приняли в нем участия и оставили за собой роль жертвы либо наблюдателя. В случае РФ речь идет не о простом насилии, а о рассеивании жизни в его атмосфере. Сетуют на «борьбу кланов в Кремле», будто прежде в Кремле не боролись. Борьба предполагает все же осмысленность собственных интересов. А дела типа уничтожения Европейского университета или начатой ликвидации Шанинки говорят не об интересах, а о простоте возможного.

Упадок стратегического центра власти создал новый спрос. На стратегию нет заказчика – есть спрос на приложение сил ко всему, что встретится на пустом поле власти. И каждый ведет себя как Система РФ в целом: создает чрезвычайную ситуацию и что-то отнимает, запрещает, захватывает, не думая даже зачем.

Обстоятельства прихода к власти Владимира Путина были намеренно упрощены. В остатке той простоты – кремлевская машина упрощений. Она сложна, но управляется все вульгарнее. Ценности Девяностых сошлись в конфликте. Приоритет выживания – самая простая из ценностей – оказался опасно дружествен к насилию. Теперь обе стихии ищут себе место в будущем строе жизни. То пожирая друг друга, то дружески помогая, как принято среди тех, кто все еще зовет друг друга «старик».

Люди в центре власти также сложны, но их неистовое стремление упрощать Россию опасно. Тем временем страна продолжает усложняться. С 1999 года команда – сообщество Кремля хранит опыт успехов и неудач. Этот опыт накапливается в ближнем круге Путина. В современной России такие люди Девяностых, как Путин, нуждаются в таких людях Девяностых, как Юмашев. Система эффективна, пока сохраняет сложность и свой композитный состав. И власть Двора, управленчески архаичная, пока еще опережает молодых претендентов. Ведь сегодня даже тот Путин – технократ и сорвиголова Девяностых, не имел бы шансов на карьеру в путинской России. А меритократ Юмашев тем более.

Глеб Павловский, carnegie.ru

https://carnegie.ru/commentary/76662)