В Беларуси возникла ситуация зарплатного цугцванга

Эксперт назвал главные шоки для беларусской экономики.

Согласно данным Белстата, беларусская экономика ускоряет падение: в мае оно достигло почти 9 %. Чем грозит этот спад банкам и вкладчикам? Какие факторы и в какой степени могут повлиять на него в ближайшее время?

Ответы на эти вопросы газете «Беларусы и рынок» дал научный сотрудник BEROC Дмитрий Крук.

— С июня в полную силу работают санкции. Как это сказывается на экономике? Какие из санкций бьют сильнее? В каких скрыт наибольший негативный потенциал?

— Наибольшие неприятности таят в себе прямые экспортные санкции. Под них подпадает около 25 % экспортной корзины. С учетом экспорта в Украину ограничения затрагивают свыше 35 % экспорта. Если весь этот экспорт становится невозможным (соответствующие товары не могут быть проданы, а потому перестают производиться), то с учетом вторичных эффектов это приведет к просадке выпуска и доходов примерно на 20 % по сравнению с пиком ІІ квартала 2021 года.

Это самый главный шок, который генерируется для экономики. Остальные санкции важны в двух ипостасях. Во-первых, они закрывают варианты обхода, не позволяя «перенаправить» выпадающий экспорт на другие рынки. Во-вторых, генерируют еще целый ряд шоков, которые чувствительно бьют в отдельные места национальной экономики: по финансовому рынку, динамике цен, деловой и потребительской уверенности.

— На фоне высокой базы І квартала 2021-го и начала войны в Украине в этом году падение ВВП во II квартале постоянно нарастает с каждым месяцем, например в мае оно достигло 8,7 %. Какими могут быть цифры по его итогам?

— Хоть механика санкций сегодня уже ясна, это не означает предопределенность экономических последствий. Приведенный выше сценарий 20 % проседания доходов (наиболее вероятно, сопровождаемый долговым и полномасштабным финансовым кризисом) — это наихудший сценарий, потенциальное дно, но оно может и не быть достигнуто. Фактические последствия будут зависеть от нескольких факторов.

Самый важный из них: как быстро и на каком уровне власти смогут купировать экспортный шок и когда мы придем к этой новой нормальности (скажем, 60, 80 или 90 % от уровня 2021 года)? А это зависит от многих, в том числе неэкономических, обстоятельств. Второй критически важный вопрос: насколько сильными и продолжительными окажутся эффекты второго порядка? Например, в связи с потерями экспорта предприятия снижают зарплаты и меньше платят в бюджет. Соответственно, домохозяйства и правительство могут позволить себе меньше расходов. Последствия раскручивания этого клубка не менее важны, чем непосредственная реакция на исходный экспортный шок. Ответ на этот вопрос во многом зависит от ответа на первый.

Из вышеперечисленного следуют два главных вывода. Первое: ситуация в экономике очень неустойчивая и может быстро меняться. Сценарий срывания в штопор и быстрое (за два-три квартала) проседание на то самое 20-процентное дно все еще вероятны, и такая опция будет оставаться в повестке дня еще долго. Второе: за счет купирования эффектов второго порядка пока наметилась некая колея, движение по которой в 2022 году чуть более вероятно, чем прочие сценарии. В этом случае по сравнению с 2021 годом ВВП сократится на 6—7 %, а его уровень откатится к значениям 2010-го.

— Насколько банковский сектор подготовлен к спаду экономики? Есть ли угроза со стороны «плохих кредитов», «набега на банки», другие потенциальные неприятности?

— К сожалению, четких ответов вынужден избегать, так как большим количеством мер по искажению банковской статистики удалось добиться того, что велики сомнения в ее отражении реальности. На бумаге все выглядит относительно неплохо: величина необслуживаемых активов почти не растет, капитал в должной мере покрывает риски (особенно после рекапитализации госбанков), а шоки, связанные с оттоком депозитов, вроде как «переварены» и состояние ликвидности улучшается.

Но на основании прошлых отчетов рейтинговых агентств можно полагать, что де-факто качество активов ощутимо хуже и к тому же зачастую поддерживается списанием конечных рисков на бюджет. А с полем для маневра в последнем много вопросов.

Поэтому вопреки официальным цифрам я склонен считать, что накопленные риски в банковском секторе велики. И после того как накопленный в 2021 году «жирок» предприятий и бюджета будет проеден, это может выплеснуться наружу. Поэтому вероятность долгового и банковского кризиса остается значимой. Именно это может обусловить срывание экономики в штопор худшего сценария.

— Инфляция как никогда велика, а борьба с ней задвинута ныне на второй план…

— Ценовой скачок и пребывание в инфляционном диапазоне 15—20 % власти, похоже, не особо сильно заботят. По крайней мере, в сфере монетарной политики реакция на эти новые реалии чрезвычайно слаба. Вероятно, это обусловлено двумя причинами. Первая: цель по инфляции стала сильно конфликтовать с целью поддержания выпуска, и приоритет отдается последней. Вторая: вероятно, на фоне войны и санкций власти рассматривают ценовой шок как неизбежный и однократный и не видят смысла подавлять его.

Похоже, они надеются, что ценовой шок будет однократным, а в перспективе инфляция начнет затухать на фоне сжатия доходов и выпуска. Такое возможно, если откат и стабилизация курса рубля будет длительной, а монетарная политика как минимум не будет смягчаться. Однако и то и другое видится маловероятным. Поэтому более вероятным представляется как минимум длительное закрепление инфляции в диапазоне 15—20 %, а скорее даже дальнейшее раскручивание инфляционной спирали.

— Что будет с доходами населения в ближайшие месяцы?

— При прочих равных условиях они должны снижаться пропорционально выпуску и даже чуть быстрее, поскольку уровень издержек на труд в экономике несколько завышен. И цифры, которые выше оговорены для выпуска, предопределяют и динамику доходов.

Но тут нужно сделать важную оговорку. Именно высокий уровень доходов сегодня позволяет сдерживать эффекты второго порядка. И исходя из этого, возникла ситуация своеобразного зарплатного цугцванга. Если власти не будут препятствовать сжатию доходов, то эффекты второго порядка будут нарастать, погружая экономику в пучину спада. И это новый импульс для сжатия самих доходов. В этом случае достижение потенциального дна в 20 % становится все более вероятным. Поэтому, как мы уже видим, власти задействуют все больше монетарных и фискальных стимулов, чтобы сдерживать спад зарплат. А это путь к раскручиванию инфляционной спирали «зарплаты-цены». И при хороших ответах на главные вопросы он может действительно позволить несколько сгладить и купировать спад ценой раскручивания инфляции. Но при плохих ответах это путь к полномасштабному финансовому кризису и срыванию экономики в бездну наихудшего сценария.