В Иране зреет революция

Отсчет идет на часы.

Есть осторожные основания полагать, что в Иране может возникнуть революционная ситуация. Это скорее предвкушение, чем аналитика. Но предвкушение тоже основывается на определенном опыте наблюдения за протестными движениями в Иране. Это не первое протестное движение в последние годы. Они были и в 2017, и в 2019 годах, сопровождались большим количеством жертв среди протестующих, применением насилия.

Что имеется по состоянию на сейчас? Чем это отличается от той ситуации, которая была? Тогда у власти были умеренные исламисты, соответственно, выходящая на улицы часть общества протестовала против их власти, тех, кого в Иране называют реформаторы.

В настоящее время в Иране у власти самая радикальная консервативная группа, связанная непосредственно с Корпусом стражей исламской революции, то есть, дальше уже только стенка. И протест сейчас более консолидирован. То есть люди, выходящие на улицу, могут мобилизовать не только открытых противников режима, но и противников именно этого консерватизма в среде умеренных исламистов. Это первый момент, который может сыграть.

Второй момент сугубо лидерский. По состоянию на данный момент Ибрагим Раиси находится в США. Он может вернуться к пятнице, возглавить наступление на выходящих на улицы людей. Но в этой истории важен каждый день и каждый час. Возможно, что к пятнице, когда они попытаются мобилизовать своих поклонников, уже будет поздно. Есть слухи о плохом состоянии здоровья рахбара — верховного лидера Ирана Али Хаменеи, и он недееспособен как минимум. Были отменены все его приемы, встречи, и это также вносит неуверенность и растерянность в действия власти.

И третий момент. Связанный с тем, что действующие в Иране оппозиционные группы довольно быстро овладели протестами и начали очень неплохую координацию.

Сегодня запланирован общенациональный марш, который может привести к более серьезным последствиям. Это то, что сейчас лежит на поверхности.

Причиной этих протестов стал «черный лебедь» — смерть девушки (она, кстати, из Курдистана), которую замучили представители службы безопасности.

Хочу напомнить, что еще в далеком 1978 году так же, только спецслужбы шаха, подвергали пыткам представителей оппозиции, и эти обстоятельства стали причиной очень серьезных протестов, которые потом вылились в революцию. Какие обстоятельства могут оказать негативное влияние на этот процесс? Это регионализация. Параллельно с общим недовольством режимом растут и требования разных наций, живущих в Иране — азербайджанцев, белуджей, курдов, и особенно мы видим обострение ситуации на севере Ирана — в иранском Азербайджане. Мы наблюдаем уже несколько лет волнения и беспорядки на западе Ирана — в арабских регионах, и у проснувшихся курдов, пытающихся тоже заявить о своих правах.

Следовательно, если не удастся сформировать единый антиаятолистский фронт, здесь может возникнуть проблема. Но пока оппозиция пытается формировать общий для всех нарратив, и, от того, что будет в эти дни, будет зависеть будущее Ирана.

Если процесс регионализации сильно ускорится, станет доминирующим, то тогда властям удастся взять под контроль ситуацию, подчеркивая опасность распада Ирана.

Если удастся обеспечить общность интересов и общий антиклерикальный (антиаятолистский) фронт, тогда власть не сможет использовать этот тезис для мобилизации своих сторонников.

Важно также, что в этом протесте большую роль играют женщины. Женщины в Иране по-прежнему были активными протестующими. Но на этот раз они играют одну из ключевых ролей, и это также сбивает с толку власть, потому что они не знают, что делать — применять насилие или подождать. Достаточно сложный выбор у них сейчас.

Если в Иране произойдет революция — изменится все. Просто считается, что Иран — это огромная региональная страна, влияющая на множество процессов. А это будет означать, что тот Ближний Восток, который мы сейчас видим, он радикально изменится.

Игорь Семиволос, «Новое время»