В окружении Путина начались «крысиные бои»

Кто первым «сдаст» главу Кремля?

Московитская система управления больна и множество факторов указывает на то, что она скоро умрет. Все больше высокопоставленных лиц в московии понимают, что единственная перспектива, которая для них открывается в недалеком будущем – это Гаагский трибунал. Поэтому уже сейчас они ищут пути спасения, бросая все и сбегая на Запад. В Кремле это понимают и все больше закручивают гайки не только простому населению, но и тем, кого раньше считали неприкасаемыми. К чему это приведет - в эфире «Апостроф TV» рассказал московитский политолог и публицист Аббас Галлямов.

– Сотрудникам Кремля запретили выезжать за границу даже в командировку. Это произошло после того, как один сотрудник администрации президента РФ выехал в деловую поездку в одну из стран СНГ и не вернулся. Это очередное закручивание гаек?

– Да, это еще один дополнительный элемент в рамках общей логики закручивания гаек. Это нельзя рассматривать, как самостоятельное решение с каким-то конкретными целями. Вот когда идет какой-то большой процесс, шаги, предпринимаемые в его рамках, они связаны больше с самой логикой процесса, чем с какими-то конкретными целями.

Понятно, что тут есть несколько слоев смыслов. Во-первых, когда говорится, что сотрудникам Кремля запретили выезд за границу в связи с мобилизацией, то это демонстрация некоего элемента равенства. То есть другим мы запрещаем выезжать, и, видимо, этот шаг рассматривается в связи с грядущей второй волной мобилизации, а тут получается начали с сотрудников Кремля. Таким образом они показывают равенство с остальным народом.

Вот это очевидное и растущее неравенство между элитами и обычными обывателями, пожалуй, является самым слабым местом во внутренней московитской политике.

– А сработает ли это? Потому что такой запрет можно воспринимать не как показатель равенства, а как знак недоверия. Получается, что своим сотрудникам, которые точно проходят фильтрацию, которые «свои», им не доверяют?

– Когда рядовому обывателю покажут, что вот мы все равны, все подлежат мобилизации, и если ограничиваем выезд, то всем, включая сотрудников администрации президента, то для большинства это будет позитивный сигнал.

Есть второй уровень смысла, вот о чем вы сказали, о недоверии. Очевидно, что протесты, недовольства и понимание, что ситуация движется в тупик - это все присутствует и усиливается. Это тревожит руководство Кремля и самого путина, и они решили воспользоваться этой общей логикой для того, чтобы на всякий случай ограничить возможность этих людей уезжать, потому что они могут перейти в категорию невозвращенцев. И это будет довольно серьезным скандалом.

У этих людей есть высокий социальный статус, зарплаты, машины с водителями, госдачи и много других благ, но помимо этого у них есть понимание того, что система полностью исчерпала свои ресурсы и она в тупике. И это понимание перевешивает наличие благ. Сейчас уже ситуация такая, что черт с теми машинами и дачами, впереди Гаага маячит и надо думать, как себя от нее спасать. И в этом смысле быть первым, кто перебежит туда и сдаст подельников с потрохами, – это гарантированно избежать Гааги. Потому что, когда побежит десятый, двадцатый, пятидесятый – это уже все меньше будет рассматриваться как смягчающее обстоятельство.

То есть важно не просто быть крысой, которая бежит с корабля. Важно быть первой крысой, которая покажет путь остальным. Кремль это понимает и пытается воспользоваться ситуацией как легитимным поводом, чтобы закрыть дорогу на Запад для потенциальных беглецов.

– Мы знаем, что с начала войны, а особенно во время первой мобилизации с Московии уже выехало около 9 млн людей. Кто они?

– Никто точно не знает, кто выехал. Мы с коллегами обсуждали этот вопрос и пришли к выводу, что это серьезная политическая проблема. Нет четкого портрета беглецов, и даже нет понимая, сколько их точно выехало.

Сейчас мои коллеги занимаются этим вопросом, готовится большой проект по структурированию этого всего, составлению социального портрета уехавших и предания им политического голоса. Потому что выходит так, что московитская оппозиция, которая в большей части сейчас за границей, говорит за себя. За московитскую нацию, которая сейчас в Московии, говорит Кремль. А значительна часть московитской нации, которая выехала из-за несогласия с политикой Кремля – молчит, она отсутствует политически.

Я могу сказать только в общих чертах, кто эти люди: это молодые горожане, с высшим образованием, с более высоким уровнем доходов, чем у среднестатистического московита, более социально успешные и умные. Это те, кто в маркетинге называется «премиальные люди», то есть это лучшие люди страны.

– Это очень серьезная социальная потеря для московии даже в краткосрочной перспективе.

– Да, и тут важна экономическая сторона этого вопроса, потому что это люди, которые создают рабочие места и создают прибавочную стоимость. Если говорить, что убежало один-два миллиона граждан, это убежали не простые работяги, которые кормят только себя и свою семью. Значительная часть этих людей кормит еще какое-то количество, давая им работу.

– Появилась информация, что в Московии судьи массово подают заявления на увольнение. Это может быть связано с вербовкой зэков в ЧВК «Вагнер», а также с усилением законодательства аж до внедрения смертной казни и массовой штамповки смертельных приговоров. Что вы скажите по этому поводу?

– Этот процесс пока не массовый, но, как говорится, лиха беда начало. Путь, длинной в тысячу миль, начинается с первого шага и этот шаг сейчас судебное сообщество делает. Я думаю, тут есть две основные причины. Первая – происходит децентрализация насилия и уже такое спущенное вниз презрение к закону. То есть если раньше решение о применении насилия по отношению к политическим противникам принималось на верху, а внизу только исполнялось, то сейчас насилие децентрализуется, его все больше, и сами решения становятся все более противозаконными уже на низовом уровне. И если раньше средний судья мог годами работать, не принимая откровенно незаконных решений, то сейчас все чаще сверху спускается команда принимать такие решения.

И вот тут в дело вступает второй фактор. Они как люди с высшим образованием, умные и думающие понимают, куда все идет. Они уже, наверное, все посмотрели фильм «Нюрнбергский процесс», где судили нацистских судей после окончания войны. И эта перспектива для них маячит все ближе, потому что поражение режима уже скоро, буквально за пару лет. А второе – вот уже есть список преступлений, которые они должны совершить, потому что так требует система. И что, им через несколько лет за все это отвечать? Они хотят спокойно доработать, уйти на пенсию и жить припеваючи. А вместо этого им камера в Гааге светит. Им это не нравится и крысы начали бежать с корабля.

Если раньше они планировали свою жизнь в рамках системы, то сейчас они понимают, что рассчитывать на систему уже нельзя. Жизнь утопающих, дело рук самих утопающих. Сюда добавляется и фактор ЧВК «Вагнера», что является свидетельством того, что система пошла в разнос.

– Как много в этих опасениях занимает страх каких-то силовых сценариев с участием вагнеровцев и кадыровцев. Потому что крах системы может переживать разные сценарии, как и громкий развал с войнами, так и цивилизованное расхождение, как это было, например, в СССР. Вот сейчас в Московии боятся вагнеровцев?

– Боятся и самих вагнеровцев, но и резкий рост влияния вагнеровцев и кадыровцев в последнее время – это не просто фактор страха, который заставляет их лично боятся, это еще один индикатор того, что с системой что-то не то. Похоже, что руководство сошло с ума и от имени системы уже говорят откровенные маргиналы. То есть те, кого мы вчера сажали, сегодня стали нашими начальниками. И это еще одно свидетельство того, что система больна и вряд ли уже выздоровеет и скорее всего умрет. Как это буде происходить, никто не знает. Есть понимание, что конец будет и он будет страшным.