Политолог: Лукашенко окончательно утратил свою субъектность

У диктатора нет никакой свободы маневра.

Эммануэль Макрон на международном форуме по безопасности GlobSec в Братиславе призвал давить на Александра Лукашенко, но при этом оставлять ему поле для маневра, чтобы иметь возможность для выхода из сложившейся ситуации.

Заявления президента Франции о необходимости оставить беларусскому режиму зазор для маневра «Филин» обсудил с директором исследовательской программы по Московии, Восточному соседству ЕС и по Евразии в Финском институте международных отношений Аркадием Мошесом.

— Если оставить за кадром слова Макрона о том, что беларусский правитель до событий 2020-го едва ли не готов был вступить в НАТО, чтобы уберечься от Московии, что означают эти слова сейчас, когда министры обороны Беларуси и РФ подписали документы о размещении ядерного оружия на беларусской территории?

— Во-первых, я считаю, что это не самое удачное высказывание господина Макрона. Но он часто позволяет себе высказывания, которые аналитической проверки не выдерживают.

Потому что, если он считает, что до 2020 года Лукашенко стремился дистанцироваться от Москвы, то по каким-то тактическим вопросам, возможно, да, но по стратегическим ничего не делалось.

Ни для того, чтобы ослабить военный союз с Москвой — учения проводились регулярно. Ничего не делалось для того, чтобы ослабить военно-политическую координацию действий с Москвой — все бюрократические структуры работали так, как и работали.

Экономическая зависимость оставалась запредельно огромной. Информационная зависимость от Москвы была слишком высокой. И я могу дальше продолжать этот список.

Лукашенко нравилось проводить у себя помпезные форумы, на которые к нему приезжали люди, жали руку и говорили о его роли в урегулировании украинско-московитского конфликта. А роль эта сводилась к тому, что в Минске людям подавали кофе и какую-то еду. Другой роли, по большому счету, и не было.

И иллюстрацией этому была история в 2019 году, когда Лукашенко пригласили на Мюнхенскую конференцию, а Путин, который тогда находился в Сочи, сказал ему никуда не ехать. И он тут же никуда не поехал.

То есть, этот факт лучше, чем часы всяких заявлений, иллюстрирует степень готовности и желания Лукашенко разговаривать с Западом.

Макрон пытается представить политику 2015-2020 годов как правильную, а это, как минимум, неочевидно ни с геополитической точки зрения, ни с точки зрения прав человека и развития гражданского общества.

Опять же, вспомним, как жестоко по меркам 2017 года были подавлены акции так называемых тунеядцев. То, что Европейский Союз не обратил никакого внимания на репрессии в отношении протестующих в 2017-м, подготовило для Лукашенко возможность принять решение о применении аналогичных репрессий в 2020-м.

Теперь, что касается сегодняшней ситуации. У Лукашенко нет никакой свободы маневра. Не он решает, как показал февраль 2022-го, когда беларусский министр обороны пообещал, что московитские войска приедут на учения и потом уедут, а они приехали на учения, но остались и были использованы для вторжения в Украину.

И не он решает сейчас касательно вопросов размещения ядерного оружия. Его информируют, когда и как оно будет размещено. Поэтому, если Макрон считает, что здесь есть о чем разговаривать, я могу пожелать ему успеха. Но никакой перспективы я в этом не вижу.

Единственная тема для разговора, которая может существовать в отношении Запада и Лукашенко — это очень жесткое требование об освобождении политзаключенных. Всех, и исключительно в ультимативном порядке.

Потому что это тот вопрос, в который Путин, возможно, также захочет вмешаться, но сделать это ему будет сложнее. Это вопрос, который хотя бы теоретически может стоять между Западом и Лукашенко.

В вопросах, касающихся военной политики, внешней политики Лукашенко окончательно утратил свою субъектность и пойти в этом на перекор Москве он не может. Он может рассчитывать на то, что ему удастся дождаться каких-то изменений в Московии, но на этом и все.